тическую ситуацию: вдруг окажется, что найдено новое, оригинальное Житие святителя и что оно вообще на самом деле — другое. Даже не «Иное», не «Сионское», не собранное невесть откуда, вроде вышеупомянутого «апокрифа», а вообще — заново открытое. И такое Житие было бы обнародовано. Изменило ли бы это что-либо в отношении людей к личности епископа Мир Ликийских? Скорее всего — нет. Только укрепило бы.
Вот эта универсальность, всевеличие, любовь «не за что-то», а «потому что», просто так, от сердца, от души — всегда отличали отношение людей к святителю. Жития здесь сыграли важную роль. Но не ключевую. Их разнообразие и различие, их сосуществование в виде частей или фрагментов некоей целой картины — только подтверждают эту мысль. Эта картина все равно существует, несмотря на нехватку или на нескладывание фрагментов…
Надо ли в таком случае докапываться до житийной правды? Конечно, надо. Каким бы ни предстал перед нами святитель Николай в итоге — его готовы будут принять миллионы людей. Ибо он уже априори — Чудотворец, Угодник, Русский Бог, Санта Клаус и Заступник для всех страждущих.
Каким бы ни было его настоящее, земное житие.
Факты и мифы: сколько было святителей?
Святитель — это епископ, угодивший Богу и прославленный.
От Симеона Метафраста — Пересказчика X века, послание из собрания житий святых, составленного по наказу императора Византии: «Берет его за руку и тотчас спрашивает: «Как тебя, дитя, звать?» Святой уважительно и просто отвечает: «Я грешный Николай, владыка, раб твоей святости». Божественный тот муж, услышав от великого эти смиренные слова, по тому, что его зовут Николаем (ведь имя это предрек божественный глас), и по выказанному им великому смиренномудрию… понял, что он тот самый, на кого указал Бог, тотчас исполнился радости, словно нашел утаенное сокровище».
Все, кто занимался изучением Житий святителя Николая Мирликийского, замечали некоторые несоответствия в их содержании. Одно Житие словно противоречит другому. То ли дополняет его, то ли, наоборот, предлагает другую канву повествования. Самые первые Жития рассказывали одно, а чуть более поздние — другое. Вроде бы и место событий указывается одно и то же — Миры и Ликия. И сан духовных подвижников одинаков — епископ (архиепископ). И имя такое же — Николай. Но что-то не склеивается. А точнее — в некоторых текстах упоминаются события, которые не могли произойти, указываются места, которых не было, и люди, которые не могли бы существовать в первой половине IV века, когда жил Николай Чудотворец.
Часто делают скидку на то, что жития, как жанр, не подразумевают исторической точности. В них могут быть и разночтения, и несуразности с точки зрения здравого смысла. Но в случае со святителем Николаем ситуация несколько иная. В Житиях явно было заметно некоторое наложение разных по времени событий. Деяния одного приписывались другому.
В этом многослойном текстовом пироге пытались разобраться еще столетия назад. И в настоящее время мы можем сказать, что фактически эта проблема решена. Мы можем выделить из многовековых наслоений образ настоящего Жития святителя Николая Мирликийского, не забывая при этом и других его тезок, о которых христиане мира также терпеливо хранят память.
Данная книга как раз и являет собой один из вариантов расстановки всех фактов на нужные места. Мы пытаемся воссоздать здесь облик того святителя Николая, который стал одним из главных почитаемых святых в мире.
Забегая вперед, для большей прозрачности нашего повествования, мы сразу скажем, что в вышеупомянутых сплетениях текстов присутствуют даже не два, не три, а четыре подвижника с именем Николай. И важно понять — кто есть кто.
Кто они, эти выдающиеся христиане и почти современники?
1. Святитель Николай Мирликийский Чудотворец — главный почитаемый святой, епископ (архиепископ), живший на рубеже III–IV веков, частично при императоре Константине I Великом. О нем наша книга. Мощи его хранятся ныне в Бари и в Венеции.
2. Епископ (вероятно, епископ) Николай Патарский — предполагаемый епископ города Патара, дядя и современник святителя Николая Мирликийского Чудотворца, вероятно, проживавший также на рубеже III–IV столетий, но по возрасту много старше племянника. Возможно, его на самом деле не было. Мощи его (если они существовали) под спудом — нахождение утеряно.
3. Епископ (или архиепископ, или архимандрит) Николай Сионский (Пинарский) — обитавший в монастыре Сион поблизости от Мир Ликийских, потому и получивший имя Сионский. Жил в VI веке при императоре Юстиниане. Мощи его под спудом, возможно, частично находятся в Венеции.
4. Епископ (вероятно, епископ) Николай — живший в Ликии также в VI столетии, дядя и современник епископа Николая Сионского. Мощи его частично хранятся в Венеции (о. Лидо).
Из указанных четырех имен мы выделим два наиболее для нас важных: Николай Мирликийский Чудотворец и Николай Сионский.
Надо сказать, что появлялись в истории Мир Ликийских еще и другие Николаи. Но их имена не сыграли существенной роли в той дальнейшей путанице текстов, о которой мы говорим.
Когда первые Жития святителя Николая стали быстро появляться, было создано «Деяние о стратилатах», которое могло быть частью одного из них. Но созданные на скорую руку житийные тексты в полноте до нас не дошли. А вот когда появились первые по-настоящему полные Жития епископа Мир Ликийских, то прошло уже несколько столетий. Подробности забылись. В памяти авторов остался важный святой — Николай. Его уже почитали, складывали ему службы, писали иконы. Уже давно из всех Николаев «сложился» один, который объединил собой всех. Хотя на Западе замечали, что у этого «одного» святителя Николая существуют явно не похожие друг на друга жития.
Такую несуразность можно было бы и не заметить. Но кропотливые и педантичные ученые зацепились за острый край проблемы. Возникла необходимость выявить настоящую правду из всех текстов. То есть — написать реальные жития хотя бы двух самых главных почитаемых святителей — нашего Николая Мирликийского Чудотворца (IV век) и Николая Сионского (VI век).
В России первым заметил проблему работавший над житиями святых, в частности над трудами святителя Дмитрия Ростовского, — архимандрит Антонин (Капустин), выдающийся церковный историк, византолог, начальник Русской Духовной миссии в Иерусалиме. Произошло это в XIX столетии. Проложные жития митрополита Макария XVI века и жития Дмитрия Ростовского, связанные с именем Николая Чудотворца, — не совпадали по фактам, что вызывало недоумение.
Архимандрит стал скрупулезно отмечать несоответствия. Некоторые из них теперь можно было бы опровергнуть. Но все-таки мы их приведем. «Кто читал со вниманием житие святителя Николая, — пишет архимандрит Антонин, — положенное в нашей Четьи-Минее, от того не может укрыться одна встречающаяся в нем историческая несообразность. Говорится там, что великий угодник Божий, бывши еще пресвитером, отправлялся в Палестину на поклонение св. местам, восходил на Голгофу и вошел раз в святую церковь (конечно, Воскресения) вратами, которые отверзлись ему самому… Но святые места Иерусалима приведены во всеобщую известность уже при самом христолюбивейшем императоре, и славная церковь Воскресения освящена только 13 сентября 335 года, т. е. 30 лет спустя после Диоклетианова и Максимианова правления».
Только один этот факт уже показывал какое-то несоответствие. И многие активно приводят невозможность такого паломничества как аргумент. Но какой же это аргумент? Ведь по времени жизни святитель Николай все же мог совершить такое паломничество, особенно в 330-е годы, когда храм Воскресения мог быть уже почти закончен или даже построен и освящен! И отрицать это так же странно, как и утверждать обратное.
Нам интересно то, что архимандрит Антонин воспользовался заключениями, как он писал, «Николая Карминия Фалькония, митрополита церкви св. Северины в королевстве (бывшем) неаполитанском и монаха базилианского», того самого архиепископа, который в XVIII столетии сделал важные выводы после опубликования Ватиканом Жития Николая Сионского, найденного в тамошней библиотеке. Фалькони увидел в тексте, что события VI века проецировались на IV век.
Более того, Фалькони стал утверждать, что все написанное до этого о Николае Мирликийском было лишь легендой. Он был убежден, что факты жизни Николая Сионского (Пинарского) были использованы или даже подделаны под жизнь Николая Чудотворца, потому что о том было ничего не известно. Ему резко возразил его современник, каноник из Бари Никола Путиньяни — издатель и редактор житий Николая, заявивший, что все как раз наоборот — выдуман Николай Пинарский, а все деяния совершал Николай Мирликийский. Спор и недоумения стали еще более сложными.
Российский архимандрит Антонин, опираясь на труд церковного иерарха Фалькони, любезно предоставленный ему друзьями из Ватикана, сделал главный вывод, повлиявший затем на все отечественное николаеведение. Он понял, что почитаемых святителей в Ликии было как минимум — двое. «Можно дивиться, — пишет он, — каким образом, два лица, оба знаменитые, слились в представлении народном, а затем и в памяти церковной, в один досточтимый и святоублажаемый образ, но отрицать факта нельзя». И архимандрит утверждает: «Итак, два было святителя Николая ликийских, один Мирский, другой — Пинарский, или, по его великому значению в управляемой им обители, Сионский. Согласиться на это сколько с одной стороны необходимо, столько же, с другой, не противно нашему чувству глубокой приверженности и прибежности к великому чудотворцу мирликийскому. Мы ничего не теряем чрез это, а напротив приобретаем нового заступника себе и великого молитвенника…»
Архимандрит Антонин делал публикации на эту тему несколько раз. В одной из них он привел найденный к тому времени «Синайский список» XI–XII столетий, по которому стало окончательно ясно — святых из Ликии с именем Николай было двое!