али приходить к образу нарочито и издалека, брали при этом с собой приходского священника из села Спасского, к которому прежде, как и теперь, было приписано Ипатово, или, как томские ямщики, привозили с собой священников из города и молебствовали перед образом.
Все это время икона стояла в амбаре Поповых, и он заменял для нее часовню. Но вот спасские священники стали запрещать Поповым держать здесь образ, требуя выстроить для него часовню, и наконец, один из них, Блохин, после многократных подобных увещаний, взял икону из амбара и поставил ее в церкви села Спасского. На это не было однако воли Угодника, и за свое самоуправство, по свидетельству предания, священник Блохин и его дети потерпели особенное несчастие (какое – не говорится в предании). Тогда он, видя в этом несчастии наказание Божие и гнев Угодника за обиду, нанесенную Поповым лишением их драгоценной семейной святыни, снова возвратил образ Святителя в Ипатово, на прежнее место в амбаре, но взял слово с Поповых в том, что они испросят себе разрешение и поставят для иконы часовню.
Поповы скоро исполнили свое слово и получили разрешение, часовня однако была выстроена не тотчас за разрешением, а только после следующих новых чудесных событий.
Томск. Заисточье. Фото конца XIX – начала XX в.
Один богатый томский ямщик, Николай Шутов, множество коней которого паслось в ипатовской тайге, дал обещание Поповым выстроить часовню за свой счет и – в первый раз не сдержал своего обещания. Случилось после этого ему идти на своих конях обозом из-за Байкала. Направив коней в объезд озера, сам Шутов поплыл чрез него. На пути его вдруг застала страшная буря: судно его и люди находились в страшной опасности. Вспомнил тут Шутов о Святителе. «Батюшка, Ипатовский Никола, – взмолился он, – великий чудотворец, спаси меня от сей неминучей беды, построю тебе часовню!» Святитель услышал его, буря утихла, ямщик благополучно переправился чрез озеро и со всем обозом достиг Томска, но – опять забыл о часовне. Тогда последовало от Святителя второе вразумление легкомысленному обетнику. Скоро по прибытии в Томск с Байкала, Шутов снова отправился отсюда в Тюмень и повез туда на своих лошадях кладь, привезенную из-за Байкала. Однако только он дошел до Барабы, в этой степи от жары начался среди его лошадей такой падеж, что ему грозила опасность остаться без лошадей и отказаться от возможности продолжать свой путь. Еще горячее теперь взмолился Шутов Чудотворцу: «Батюшка, Ипатовский Никола, спаси коней и меня, теперь не буду откладывать обещания: как приду, так построю часовню и колокол заведу». И снова Святитель услышал его молитву. Болезнь коней прекратилась, и Шутов прибыл со своим обозом в Тюмень. На этот раз ямщик уже искренно раскаялся в своем грехе пред Святителем и приступил к исполнению своих обетов. Он купил в Тюмени и привез в Томск колокол, а в Ипатове наконец приступил к постройке часовни. Но тут встретились новые чудесные затруднения от образа.
Часовню нужно было строить на месте амбара, но так как место под ним оказалось болотистое и топкое, неудобное для постройки, то Шутов с позволения священника и крестьян хотел переменить место и выбрал для него сухую полянку в 50 саженях от амбара. Здесь и приступили к закладу часовни. Для совершения этого священного чина Шутов привез с собой священника, на торжество приехали также и некоторые горожане. Когда однако пред началом чина закладки отправились к священному образу и приступили к нему, чтобы поднять его из амбара на вновь избранное место, никто не мог сдвинуть образа, ни поднять, сколько ни трудились над этим. Чудо это поразило всех. Дали знать о нем в город, явилось много народу и, после новых безуспешных попыток поднять образ, общим судом решено было покориться воле Святителя и постараться устроить часовню на месте амбара. Так и сделали. Избранную поляну снова оставили, а топкое место амбара, разобрав амбар, вымостили лиственницей, и на нем Шутов построил часовню, повесив на ней привезенный из Тюмени колокол и перенеся в нее образ.
Основание Тюмени
Более ста лет стояла эта часовня целой и невредимой, и в ней пребывал Ипатовский образ Святителя. Но вот в 1847 году случился в Ипатовой пожар. Часовня теперь тесно примыкала к дворам деревни, поэтому вместе с ними тотчас же была объята пламенем и вся сгорела. При этом самый образ подвергался страшной опасности. В минуту несчастия вдруг оказалось, что часовня заперта, и ключ от нее был у старосты, – его же не было дома. Едва успели спасти чудотворную икону через выломанное окно. После этого ипатовцы на время отнесли икону в Спасскую церковь, а сами обратились к преосвященному Афанасию за разрешением приступить к сбору доброхотных даяний на постройку новой часовни для образа. Хотя и не сразу – дозволение все-таки было дано преосвященным, и икона в новой часовне снова была водворена на своем исконном месте в 1851 году. В ближайшие затем годы часовня эта была окончательно благоустроена: сделана теплой, снабжена всем необходимым для богослужения и т. п., и с того времени до сих пор сюда прибегают к чудотворному образу все православные. Все время здесь стоит образ. Только один раз в году – 1 августа, по позволению, данному в 1855 году, он приносится из Ипатовой на Сасулинскую заимку, в Стефановскую, приписную к собору церковь, в 18 верстах от Ипатова и в 5 от города. В этой заимке он остается 6 суток, для поклонения и молебствий пред ним, до Преображения Господня. В этот же праздник, когда бывает крестный ход с чудотворными иконами Нерукотворенного образа и Введения Богородицы из Томска в села Спасское и Ярское, торжественное шествие заходит и в Стефановскую церковь, после молебствия берет этот образ и в сопровождении бесчисленного множества богомольцев снова относит его, как и два другие, на свое место. Такова дивная история этого чудотворного образа.
Не менее, если не более, славен чудотворный образ Святителя в другой епархии – Тобольской, в церкви пригородного сельца Самсонова (Тарского округа). Это тоже знаменитый образ мирных завоевателей Сибири, благословение от древней Руси Европейской для новой Руси Сибирской, драгоценное наследие всего края Сибирского, завещанное ему его первыми русскими устроителями. Явление его в Сибири не менее трогательно.
Св. Николай. Резная икона, дерево. XIX в.
Около того же времени, когда пришел в Сибирь казак Ипат с образом Святителя, переселился сюда же, также со всем семейством своим, крестьянин Димитрий, по прозванию Самсонов, из Смоленской губернии. Здесь, на родине его, смежной с Московской областью, именно с Можайским уездом, конечно, особенно чествовался славный резной чудотворный образ святителя Николая, что в городе Можайске. Самсонов с семьей, покидая родину, избрал своим вождем и хранителем того же Святителя и унес с собой в Сибирь для себя и потомства вечную память о родной святыне в виде живописного изображения того же образа Чудотворца, Можайского. Таково происхождение ныне славной иконы Святителя Самсоновской, и вот почему она представляет собой живописную копию резного образа Чудотворца Можайского и называется в Сибири Можайской.
Поселившись в 6 верстах от Тары, в лесистом необитаемом месте, этот-то Димитрий Самсонов и положил основание нынешнему сельцу Самсонову. Умер он около 1645 года. После его смерти деревня его росла, потомство увеличивалось – теперь более сотни душ – и вместе с тем принесенная им икона св. Николы, переходя из рода в род, сделалась из семейной сначала родовой и наконец общественной святыней. Уже около 1775 года Самсоновы построили для иконы часовеньку, и пред ней стали молиться не только обитатели этой деревеньки, а и охотники, когда они наезжали в этот край или проезжали мимо по своему промыслу. Молитвы с верой прибегавших к образу не оставались тщетными и много раз помогали охотникам в случавшихся с ними бедах. Молва об этих благодеяниях Чудотворца усиливала еще более славу образа св. Николая Самсоновского и привлекала новых поклонников. Щедротами их усердия, благодарности и благоговения образ и место хранения его благоукрашались все более и более.
Так, в 1780 году, один тарский мещанин, Мефодий (по простонародному Нефед) Заливин, украсил икону серебряными венцем и цепью, в благодарность Чудотворцу за следующее оказанное ему благодеяние от образа. До этого года он целых 25 лет страдал расслаблением в ногах. Болезнь была такая упорная, что никакие медицинские и простонародные средства лечения не помогали ему. Но вот в одну ночь является ему во сне старец, велит ему обратиться с молитвой к св. Николаю и идти с верой в деревню Самсонову на поклонение его Можайской иконе. Встав затем поутру, Заливин вдруг почувствовал, к величайшей своей радости, укрепление в ногах. Веря теперь видению, он, ни мало не медля, отправился в Самсонову с надеждой на помощь Чудотворца. Усердно молился он перед чудодейственной иконой и дал обет, в благодарность Святителю Николаю за ниспослание ему от Бога милости, ежегодно приносить его икону для молебствия в дом к себе. На обратном пути в город со св. иконою Заливин совершенно исцелился и после этого обет свой исполнял до смерти неуклонно.
В первый же принос иконы Святителя Николая из Самсоновой к Заливину совершилось от нее другое знамение Божие. Мещанская дочь, девица Марья Шуева, слепствовавшая три года, услышав о приносе в город многочтимой в народе иконы, заказала сделать к ней приклад: серебряные в миниатюрном виде изображения глаз и лба, и лишь повесила их на икону, как из глаз ее потекли слезы, и она прозрела.
В то же время другой тарский мещанин, Михайло Носков, по обещанию и в благодарность за исцеление от образа, устроил на него ризу медную. До этого обещания он по временам подвергался припадкам умопомешательства; но лишь только он дал обещание устроить на икону святителя Николая эту ризу, припадки его прекратились и более никогда не повторялись.
Об этих трех исцелениях, совершившихся через Можайскую икону Святителя Николая, знают и рассказывают многие как в Самсоновой, так и в Таре доселе.