По сверкающему паркету залов, проходя через задрапированные шелком покои, двигались камер-лакеи в великолепных ливреях. В лакированных башмаках неслышно ступали конюхи в алых плащах с императорскими орлами и шляпах с алыми, желтыми и черными страусовыми перьями. "Вверх по лестнице, покрытой ковровой дорожкой, взбежали камер-лакеи в своих белоснежных чулках, - вспоминал один посетитель, попавший в царский дворец. - Мы проходили через гостиные, вестибюли, банкетные залы, ступая то по ковру, то по натертому до блеска паркету, то снова по ковру... У каждой двери стояло по два ливрейных лакея в самых разнообразных костюмах, в зависимости от того, возле какой комнаты они находились. Одни были в обычных черных фраках, другие в польских костюмах, третьи в красных башмаках, белых чулках и гетрах. Около дверей одной из комнат стояли два живописных лакея... в алых чалмах, скрепленных блестящими пряжками".
Со времен Екатерины II в жизни дворца ничего не изменилось ни во внешней ее стороне, ни в ритме. Установленный еще в прошлом веке придворный этикет оставался незыблемым, как гранитная глыба. После встреч с царем или императрицей, уходя, придворные пятились. Никто не смел перечить члену императорской семьи. Нельзя было первым обращаться к представителям царской фамилии. Находясь в присутствии государя или государыни, друзья не здоровались, словно бы не замечая друг друга, если этого первой не сделала царственная особа.
Нередко казалось, что придворный протокол существует сам по себе, по инерции, без всякого вмешательства людей. Однажды лейб-медик Е.Боткин был удивлен, получив анненскую ленту. Согласно протоколу он испросил у царя аудиенции, чтобы выразить тому свою признательность. Встречаясь ежедневно с Боткиным во дворце, государь поразился просьбе. "Что-нибудь случилось, если вы желаете встретиться со мной официально?" - спросил он. "Нет ваше величество, - ответил врач. - Я лишь хотел выразить Вам свою благодарность за награду, - указал он на звезду, приколотую к груди. "Поздравляю, улыбнулся царь. - А я и не знал, что наградил вас".
С личностью императора была связана жизнь всего царско-сельского общества. Царское Село представляло собой нарядный провинциальный городок, обитателей которого интересовало лишь одно - жизнь Двора и придворные сплетни. Все, что происходило в аристократических особняках, выстроившихся вдоль широкого, обсаженного деревьями бульвара, который вел от вокзала к императорскому парку, было связано с тем, что происходило в царской семье. Стоило царю или государыне кому-то кивнуть, улыбнуться или сказать слово и разговоров хватало на целую неделю. А какие разгорались страсти, когда дело касалось должностей, наград, приглашений на чашку чаю! Приглашения во дворец ценились на вес золота. Что могло быть приятнее, чем услышать баритон дворцового скорохода: "Вам телефонируют из покоев ее императорского величества!"
Дирижером придворной жизни, церемонийместером всех событий, происходивших при Дворе, раздававшем ордена и ленты, арбитром всех споров, был престарелый граф Владимир Фредерикс, потомок шведского дворянского рода. В 1897 году, в возрасте 60 лет, Фредерикс стал министром Двора. Должность эту он занимал вплоть до 1917 года, когда она была упразднена. Николай Александрович и Александра Федоровна души не чаяли в "our old man" [("наш старик" (англ.))], как они называли Фредерикса. Тот, в свою очередь, относился к государю и императрице как к родным детям и в узком кругу называл их "mes enfans". [("дети мои" (франц.))]
"Граф Фредерикс, - писал Морис Палеолог, французский посол, - вполне олицетворяет жизнь Двора. Из всех подданных царя на него сыплется больше всего почестей и титулов. Он - министр императорского Двора и уделов, генерал-адьютант, генерал от кавалерии, член Государственного Совета, канцлер императорских орденов, главноуправляющий кабинетом его величества.
Все его долгое существование протекло во дворцах и придворных церемониях, в шествиях и в парадах, под шитьем и галунами... Он посвящен во все тайны императорской фамилии. Он раздает от имени императора все милости и все дары, все выговора и все кары. Великие князья и великие княгини осыпают его знаками внимания, так как это он управляет их делами, он заглушает их скандалы, он платит их долги. Несмотря на всю трудность его обязанностей, нельзя указать ни одного его врага, столько у него вежливости и такта. К тому же, он был одним из самых красивых людей своего поколения, одним из самых изящных кавалеров, и его успехи у женщин неисчислимы. Он сохранил свою стройную фигуру, свои очаровательные манеры... Он совершенный образец своего звания, высший блюститель обрядов и чинопочитания, приличий и традиций, учтивости и светскости".
Но возраст давал себя знать. Фредерикс занемог, силы оставляли его. Засыпал во время заседаний. Стал забывчив. Во время войны во дворец прибыл князь Барятинский, чтобы вручить государю орден св. Георгия. "Фредерикс направился к царю объявить о приходе князя, - вспоминал Боткин, - но, брел из комнаты в комнату, забыл, зачем идет, и ушел прочь. Государь ждал князя в одной комнате, князь государя - в соседней. Оба были удивлены и раздосадованы такой медлительностью". В другом случае Фредерикс подошел к государю и, приняв его за своего зятя, Воейкова, спросил: "А ты будешь сегодня на Высочайшем завтраке?" Когда император недоуменно посмотрел на министра, тот объяснил, что принял его за кого-то другого.
Вторым любимцем Николая II среди придворных был князь В.М.Орлов, начальник канцелярии его величества. Высокообразованный, с саркастическим складом ума, потомок одного их фаворитов Екатерины II, князь был всем известен как "толстяк Орлов". Он был настолько тучен, что, садясь, не видел собственных коленей. В прежние времена он был конногвардеец, но в пожилом возрасте не мог уже забраться на лошадь. Во время парадов, когда государь и его свита ехали верхом, Орлов шел пешком рядом с ними.
Естественно, эти придворные были ярыми монархистами "plus royaliste que le roi". [(больше монархисты, чем сам король (франц.))] Россия, какой ее хотелось бы видеть таким людям, как Орлов, была страной робких, глубоко набожных мужиков, всей душой преданных царю. Врагами же России были те, кто подрывал самодержавие - политиканы и революционеры. Такие речи нашептывались императору, несмотря на военные поражения, восстания, взлеты и падения министров и членов Думы. По словам Г.Боткина, сына лейб-медика, волшебный, сонный мир Царского Села, убаюканный песнями усатых сирен, которые напевали "Боже Царя храни", добросовестно посещали церковь, время от времени со скромным видом спрашивая, когда наградят их очередным орденом, представят к следующему чину или увеличат жалование, в конце концов оказался на краю бездны".
"Дворец был построен покоем, - писала Т.Боткина, дочь лейб-медика, разделившего судьбу царской семьи. - Фасадом своим, центр которого полукруглое окно кабинета Его Величества, он выходил на газонную часть парка. Флигеля выходили на большой двор, с чугунными воротами на улицу. В левом флигеле и нижнем этаже центра находились парадные комнаты; в правом флигеле помещалась часть свиты и коронованные Гости; в верхнем этаже центра была спальня их Величеств и комнаты Их Высочеств... Жили они очень тесно. Алексей Николаевич имел две комнаты: спальню и классную. Великие княжны имели две спальни, в которых жили по двое". Возник особый мир, где царская семья жила уединенной, мирной жизнью.
После бракосочетания Александра Федоровна велела заново отделать комнаты в их флигеле. Для портьер, ковров, обивки мебели, подушек использовались яркие ткани, выписанные из Англии. Любимым цветом императрицы был mauve - сиреневый. Из комнат на втором этаже, предназначенных для детей, была вынесена громоздкая мебель. Ее заменили простые кровати и комоды светлого дерева. Комнаты были задрапированы английским кретоном ярких, веселых тонов. Благодаря стараниям царицы правое крыло дворца стало походить на уютную английскую виллу.
Границу, отделявшую этот интимный мир от остальных дворцовых помещений, охраняли четыре кричаще одетых экзотических телохранителя. У дверей рабочего кабинета царя или у будуара, где отдыхала императрица, стояли огромного роста негры в алых шароварах, шитых золотом куртках, туфлях с остроконечными, загнутыми вверх носками. Подруга Александры Федоровны, Анна Вырубова, вспоминала: "За ее стулом стоял арап Джимми в белой чалме и шитом платье. Арап этот был одним из абиссинцев, которые дежурили у покоев Их Величеств... Абиссинцы эти были остатком придворного штата Двора времен Екатерины Великой". В действительности это был американский негр по имени Джим Геркулес. Некогда нанятый Александром III, Джим продолжал свою службу, движимый лишь личной преданностью царской семье. В отпуск Джим ездил в Америку, откуда привозил детям гостинцы банки повидла из гуавы.
За тяжелыми дверями, охраняемыми этим фантастическим квартетом, жила своей размеренной жизнью императорская семья. Зимой Царское Село покрывала снежная пелена, солнце вставало лишь в девять часов. К семи император был уже на ногах. Одевшись при свете лампы, он завтракал вместе с дочерьми и отправлялся в кабинет работать. Александра Федоровна редко выходила из своего будуара раньше полудня. Утром, полулежа в в кровати или на кушетке, она читала или сочиняла длинные сентиментальные письма подругам. В отличие от Николая Александровича, императрица писала свои послания на нескольких страницах, из всех знаков препинания используя лишь многоточия, тире и восклицательные знаки. У ног ее лежал небольшой мохнатый шотландский терьер Эйра. Многие находили, что у собаки подлый нрав: нередко, выскочив из под стола, Эйра хватала посетителя за пятки. Царица же души в ней не чаяла и носила ее с собой повсюду, даже в столовую.
Не пример многим царственным супругам государь и императрица спали вместе; спальня была просторной, с большими окнами, выходящими в парк. Большая двуспальная кровать светлого дерева стояла в простенке между двумя окнами. На полу мохнатый ковер сиреневого цвета, на нем - стулья и кушетки, обитые цветной тканью. Справа от кровати дверь в небольшую молельню государыни. В помещении этом, освещенном тусклым пламенем лампад, висела икона, на столике лежала Библия. Другая дверь вела в ванную комнату императрицы, где в нише хранились разные старинные предметы. В