ологию, следуя которой можно добыть из полученной золы искомый продукт. Ну там, обработать отдельно кислотой отдельно щелочью я бы, предположим, догадался, если бы мне кто-то дал в руки опасные реактивы, а дальше-то что? Собственно, это и выводило на необходимость подключения опытного химика экспериментатора, однако и тут были сложности. Из всех ученых химиков Российской империи я честно помнил только Ломоносова и Менделеева, причем первый уже умер, а второй еще не родился.
- Но три воза…
- Возможно Семену Романовичу стоит больше времени уделять твоему образованию, и тогда не останется времени на всякую ерунду, - едко бросила мамА, которую жутко бесило то, что Александр практически полностью отстранил ее от участии в моем воспитании, и которая не считала необходимым это свое недовольство хоть как-то скрывать.
- Ну почему же, - я наконец отставил пустую тарелку и ответил вдовствующей императрице. – Можно считать, что я изучаю химию. Только делаю это еще и с пользой для государства.
- А у тебя всегда на все заготовлены аргументы, - Мария Федоровна не желала сдерживать свой характер даже в день рождения сына.
- Я уточную у графа Новосильцева насчет подходящей кандидатуры, - Александр, не обращая внимания на слова матери, повернулся ко мне. – Кому как не главе ему знать насчет лучших умов отечества.
Николай Николаевич – тот самый, один из четверки «негласного совета» был назначен главой Санкт-Петербургской академии наук.
- Я, кстати, хотел спросить, - хитро прищурившись я бросил взгляд на брата, тот уже знакомый с моими вывертами как будто даже подобрался немного, - а почему у нас Академия наук называется Санкт-Петербургской, если она по своей сути – общеимперская? Разве есть у нас другие академии наук, в других городах?
Вопрос своей простотой и логичностью поставил всех присутствующих в тупик. Несколько минут в столовой стояла тишина, нарушаемая только стуком ложечек, которыми дети поглощали десерт и скрипом мозгов, обдумывающих мой вопрос.
- Так Петр Великий назвал, никому и в голову не приходило переименовывать, - первым на удивление, нашел что сказать Константин. – А какая, в общем-то, разница? Главное, что там состоят люди, которые могут решить твою научную проблему, а название – дело десятое.
Развивать тему я не стал, только благодарно кивнул. Все-таки между общими знаниями, собранными по верхам, и хорошим фундаментальным образованием лежит огромная пропасть.
- Я просмотрел твой проект создание нового егерского полка, - меж тем продолжил Александр. – Скажи пожалуйста, чем тебе не угодили твои измайловцы, что ты хочешь их сменить на новосформированную часть?
Это правда, еще повелением Павла я был назначен шефом Измайловского полка – между прочим третьего по старшинству гвардейского пехотного полка империи – и на официальных мероприятиях щеголял в форме с соответствующими знаками различия. На принадлежность именно к этому гвардейскому полку указывали светло-зеленые элементы на традиционно зеленой для Российской армии форме. Например, у преображенцев они были красные, у семеновцев – синие.
- Я предположил, что ты, учитывая, скажем так, сложную международную обстановку и войну с французами, которая может начаться с любой момент, экспериментировать с боевой частью мне не позволишь. А я хотел бы попробовать сделать все по-своему изначально. Иногда проще сделать с ноля чем ломать уже заведённые порядки.
- Полки нового строя сформировать хочешь? – Понимающе прищурился император. – По образцу Петра свет Алексеевича.
За диалогом, не вмешиваясь с интересом следили остальные члены семьи. Меня тут давно уже считали не совсем нормальным, и, в общем-то, привыкли к моим постоянным выбрыкам.
- Что-то типа того, - я с сомнением покачал головой, - вот только не уверен что справлюсь сразу с полком. Поэтому хочу для начала взять три десятка молодых офицеров и сформировать из них такой себе экспериментальный взвод. Потом, если все пойдет так как я себе представляю, добавить унтеров и расшириться до роты и таким порядком постепенно за несколько лет, отработав по пути методологию подготовки, дойти до полка.
- «А там, глядишь уже и двенадцатый год подоспеет и полк егерей-партизан, натренированных на малую войну на коммуникациях противника, будет полезнее чем три линейных дивизии», - мысленно добавил я, а вслух произнес, - впрочем, так далеко я пока не заглядывал. Сначала нужно со взводом разобраться: представляется мне, что как в любом незнакомом деле может вылезти столько неучтенных проблем, что я успею три раза пожалеть, что вообще за это дело взялся.
Молодой император в ответ на мои слова только невесело усмехнулся и промолчал. Видимо шапка Мономаха, чтобы получить которую он поучаствовал в убийстве отца, оказалась не столь удобной и легкой, как он себе предполагал. Вроде ты весь такой самодержавный и можешь делать что хочешь, но дьявол, как обычно, кроется в деталях, и в любом деле, затрагивающем чьи-то интересы – это тебе не георгиевский крест учредить – обязательно нужно принимать во внимание мнение окружающих элит. А иначе можно как Павел закончить, тот тоже думал, что может «крутить баранкой» так резко, как ему вздумается.
Видя, что младшие заскучали – разговоры о делах им были откровенно не интересны – мамА встала из-за стола, еще раз поздравила меня с днем рождения и забрала Михаила вместе с Анной и Ольгой, покинув с ними столовую. За ними так же ушла и Екатерина, оставив нас вчетвером. Константин при этом сидел, задумавшись о чем-то своем, а императрица Елезавета Алексеевна, казалось, была рада побыть с супругом хоть некоторое время без конкуренции со стороны Нарышкиной. Отношения между супругами становились день ото дня все более прохладными, не удивительно что с таким подходом у Александра в итоге не случилось наследников. Если спать с женой в разных комнатах, детей сделать не получится. Впрочем, ходили слухи что и их умершая во младенчестве дочка Мария не имела к Александру никакого отношения. Якобы там постарался один из адьютантов будущего императора. С другой стороны, о ком сейчас только таких слухов не ходило: тоже самое, например, говорили про нас с Михаилом и вот тут, если уж говорить совсем честно, кое-какие резоны у сплетников были. Павел ростом был откровенно невеликого – меньше 170 сантиметров, и те же Александр с Константином ушли от него совсем не далеко. Я же уже к семи годам уверенно преодолел планку в 130 и было очевидно, что, если ничего не случится, быть мне ростом ближе к двум метрам.
- Ну в целом, я не против, - после короткого размышления резюмировал Александр, - единственное что меня смущает – это размер жалования. Ты его вдвое установил против других гвардейских полков. Не много ли?
- Как бы не мало, - усмехнулся я, - они у меня все до копейки отработают. Я им шампанское жрать и девок по салонам тискать не позволю, будут у меня по двадцать часов в день тренироваться и еще четыре спать. Именно поэтому и хочу только три десятка человек для начала выбрать, что не уверен в способности набрать таких целый полк.
- Ну-ну, - хмыкнул император.
Конечно, сразу создать полноценный полк «нового строя» было хоть и заманчиво, но тут я хотел отработать целый спектр всяких идей, которые можно будет перенести в будущем на всю амию в целом, плюс обзавестись «своей» гвардией, верной лично тебе всегда полезно. Все же Россия – в первую очередь страна не торговая и не крестьянская – правильно на этот счет сказал кто-то из Александров, то ли второй, то ли третий – а военная. И особенно это относится к восемнадцатому и началу девятнадцатого века, когда именно на полях сражений делалась внешняя и внутренняя политика, а верность или неверность полков гвардии не раз определяла личность императора или императрицы на троне. Естественно, в такой обстановке, быть «своим» для армии – дело не то, чтобы полезное, скорее это банальный вопрос выживания.
Разговор, состоявшийся на мой день рождения, имел свое продолжение. Александр хоть устно и разрешил мне формировать свой «опытовый офицерский егерский взвод», однако письменно подтверждать это распоряжение не спешил, а вот с химиком действительно помог. Спустя две недели после того самого празднования дня рождения Воронцов, заглянувший ко мне на урок французского языка – Боже, как же я ненавидел его к тому моменту – сообщил что следующим вечером у меня назначена встреча с искомым химиком.
Я, естественно, затребовал короткую справку о присланном ко мне специалисте: не хватало еще нарваться на паркетного шаркуна, администратора от науки, которому само знакомство с братом государя интереснее предстоящего дела. Семен Романович, уже изучивший мои привычки с улыбкой, протянул мне спрятанную до того за спиной папку с упомянутыми документами, при этом наказав учителю строго следить, чтобы во время урока я на посторонние дела не отвлекался. Очевидно, что без французского я все равно не обойдусь – в это время это основной язык международного общения – поэтому с тяжелым вздохом я отложил папку в сторону и вернулся к отработке правильного звука «r», который мне никак не давался.
- «Итак, что у нас тут», - ближе к вечеру, расплевавшись со всеми занятиями, я наконец смог уделить время действительно важным вещам. – «Василий Михайлович Севергин, 38 лет. Русский – это хорошо, пусть в учебнике по химии будет лишняя русская фамилия. Так образование, это не слишком интересно, минералогия, геология вообще мимо. Ага, вот химия! Угу… Автор статей, усовершенствовал метод добычи селитры… Это хорошо, это прям в тему. Практический опыт… рекомендации… Угу, сплошь положительные, как уж как водится. Ну ладно, вроде человек дельный, а там путь хоть о красоте ногтей беспокоится, посмотрим на него завтра вживую».
- Итак, Василий Михайлович, подскажите пожалуйста, вам рассказали заранее, по какому поводу вас пригласили в Зимний? – Быстро закончив с приветствиями я перешел к сути вопроса.
Севергин чувствовал себя крайне неуютно, это было видно невооруженным взглядом. Ученый явно не привык к таким обстановкам – чайная комната, где я за неимением личного рабочего кабинета, - не считать же за такой учебную комнату - обычно принимал посетителей была обставлена крайне скромно… По меркам императорской резиденции, конечно, и при этом на неокрепшие умы все обилие лепнины, мозаики и позолоты производило шокирующее впечатление.