оевой задор цинцев и закончился.
На следующий день русские войска приводили себя в порядок, а потом, проведя еще одну ночь на берегу, начали движение вверх по реке Хайхе к главному «столичному» порту Китайской империи под названием Тяньцзин, который и был захвачен еще спустя три дня неторопливого марша вдоль реки.
Тяньцзин, в отличие от устья реки, был сугубо гражданским городом и никаких укреплений не имел, а квартирующие здесь войска предпочли убраться с пути наступающего войска заранее и не испытывать судьбу. Поэтому сражения не вышло, и захват города получился совершено бескровным.
Взятие этого речного порта имело громадное значение не только с моральной точки зрения — отсюда до Пекина было всего сто километров по прямой, и войск реально способных отразить продвижение русских отрядов под рукой императора просто не имелось — но и со стратегической. В середине 19 века Пекин был одним из крупнейших городов мира, собственно Лондон — номер один на описываемый период времени — обошел китайскую столицу только в двадцатых годах этого столетия. Даже сейчас с учетом всех потрясений, гражданских и внешних войн, потери части территорий и полнейшего хаоса в управлении империи, Пекин был по размеру населения больше чем Москва или Петроград. Причем больше раза эдак в полтора.
Так вот всю эту ораву нужно было как-то кормить, а самые главные сельхозрайоны империи располагались значительно южнее. Соответственно логистика доставки продовольствия в столицу имела первостатейное значение, и порядка 85% всей еды, потребляемой Пекином шло как раз через Тянцзинь. Фактически взяв его, русские солдаты набросили на китайскую столицу удавку голодной смерти. Можно было даже не идти дальше и не штурмовать город, достаточно было всего лишь немного подождать. Все согласно конфуцианской философии.
— Никаких условий, — роль дипломата адмиралу Нахимову была не слишком привычна, однако почему-то именно на его плечи русский император возложил ответственность за данную экспедицию. Причем не только в военном, но и дипломатическом плане. — Русский император не считает Инчжу законным правителем Китая, сейчас у нас установлены дипломатически отношения с Нанкином и императором Хун, первым представителем небесной династии Сюц. Династия Цин утратила божественный мандат неба и теперь будет низвергнута.
Нахимов отлично понимал, что с точки зрения китайцев все что он говорит является полнейшим бредом, однако в данный момент он просто выполнял инструкции, которые были ему озвучены лично русским императором в Николаеве. России не нужен был новый «более выгодный» договор с Китаем, России нужно было максимально ослабить Поднебесную империю на столько, на сколько это было возможно.
— Но это невозможно! — Переговорщики «принимающей стороны» выслушав перевод слов русского адмирала резко заволновались и начали что-то высказывать друг-другу. Очевидно такой постановки вопроса они не ожидали.
В своих богатых, вышитых золотом разноцветных шелковых одеждах китайские вельможи выглядели настоящими попугаями на фоне одетого в строгую темно-синюю адмиральскую форму Нахимова. Адмирал даже не посчитал нужным надевать все свои ордена, на его груди одиноко висел Георгий четвертой степени, полученный еще во время Царьградской войны, и орденская планка, ленты на которой вряд ли могли что-то сказать китайцам.
— Это не невозможно. Так будет. У вас есть ровно два выхода. Либо император-самозванец сдается на милость русской армии, отрекается от трона и отправляется с семьей в изгнание доживать свой век в одном из российских городов, а Пекин открывает ворота без боя. Либо мы возьмем город штурмом со всеми соответствующими этому делу последствиями, и многие этого могут просто и не пережить.
В течение двух следующих дней китайские переговорщики пытались убедить руководство русской армии смягчить позиции, однако в итоге стало понятно, что они просто тянут время и не собираются ни о чем договариваться. Впрочем, и русские потратили это время не зря — в Тяньцзин был переброшен личный состав пехотных полков, артиллерия боеприпасы и продовольствие, необходимое для дальнейшего рывка на Пекин.
Конечно, во многом действия отряда Нахимова были блефом. Захватить полуторамиллионный город имея под рукой пять тысяч бойцов объективно невозможно. Во всяком случае, если китайцы найдут в себе силы и организуют полноценное сопротивление. Да просто если каждый китайский мужчина возьмет в руки палку, эта толпа задавит интервентов массой без всяких для последних шансов, никаких пуль и снарядов не хватит чтобы всех убить. Расчёт был на то, что глобальная неразбериха, творящаяся в стране, просто не позволит изобразить хоть какую-то оборону города. Однако китайцы все же смогли удивить.
На девятый день, если считать с момента начала высадки на берег, уже в двадцати километрах от стен Пекина русский отряд был встречен достаточно значительными силами под желтым флагом с Цинским драконом. По прикидкам более опытных в таких делах армейских офицеров собранное китайцами войско насчитывало порядка двадцати тысяч человек. В пять раз большое того, что было в распоряжении у Нахимова. Вот только боеспособность армии не всегда измеряется численностью.
На этот раз китайские военные, наученные горьким опытом, уже не пытались атаковать вторгшегося в их страну врага в полный рост. Там тоже были не совсем дураки — а может подсказал кто-то, — они попытались за отведенные им несколько дней зарыться в землю и соорудить такой себе оборонительный район, мимо которого русским пройти будет просто невозможно. И в принципе план мог бы и сработать: все же у Нахимова в запасе было совсем не много снарядов к нарезной артиллерии и уничтожать зарывшуюся в землю вражескую пехоту, обрушивая на нее сотни тысяч взрывных подарков, как это было, например, в битве под Франкфуртом пятнадцать лет назад, он просто не мог.
Вот только набранные с бору по сосенке и кое-как вооруженные обыватели, вставшие было на защиту Пекина — это совсем не опытные и мотивированные французы, способные сидеть под градом снарядов часами и сутками. Китайские ополченцы, впервые познакомившиеся с европейским оружием, очень быстро — задолго до того, как ситуация для них действительно стала критической — начали банально разбегаться, не слушая командиров и здравый смысл.
Попытка исправить положение массированным ударом конницы и вовсе привела к чудовищным потерям. То, что кавалерия не способна атаковать пехоту в лоб, было известно еще во времена Наполеоновских войн, а с тех пор прогресс в оружейном деле шагнул еще много дальше. Несколько залпов колпаками Говорова, которые буквально косой срезали всадников сотнями, быстрая ружейная стрельба рассыпавшейся по складкам местности пехоты, и китайцы — а вернее это была маньчжурская конница — не смогли даже приблизиться к русским позициям. Не доскакав до рубежа атаки сотни метров, всадники повернули своих коней обратно и попытались спастись бегством. В принципе у них это даже получилось, тратить боеприпасы на убегающего врага было просто нецелесообразно — всех китайцев все равно не убьешь, нет смысла даже пытаться.
В итоге после двухчасовой неспешной артиллерийской подготовки, на вражеских позициях практически не осталось защитников, и достаточно приличные на вид укрепления были заняты русскими фактически без боя.
Сражение на реке Тунхуэйхе вообще стало типичным примером столкновения европейской армии с китайской или любой другой армией «отсталых народов». Китайская армия имела огромное преимущество в численности, однако была без шансов разгромлена и рассеяна по округе, мгновенно превратившись в банды разбойников и мародеров. При этом соотношение потерь тоже было впечатляющим: защитники потеряли около двух тысяч человек убитыми и раненными, а атакующие — семь. Семь человек, из которых двое были убиты собственным разорвавшимся у среза ствола пушки снарядом, и еще один сломал шею оступившись и неудачно упав в вырытую китайцами траншею!
Разгром китайских войск на реке Тунхуэйхе — сколько их уже было за последние несколько лет — вызвал в Пекине натуральную панику. Из города прихватив самое ценное бросилась убегать, все кто вообще мог это себе позволить, начиная от императорских чиновников закачивая мелкими ремесленниками и мастеровыми. В этом собственно расчёт заключался, всерьез штурмовать двумя неполными полками полуторамиллионный город в штабе русского отряда естественно не собирались, китайская столица вполне способна была без следа поглотить вдесятеро большие силы. Вот только защищать город никто с той стороны и не помышлял.
Утром 6 июня 1853 года передовые русские отряды вошли в предместья Пекина. Им на встречу вышли «лучшие люди» с ключами от города.
— Никаких погромов, никакого мародерства и грабежей, — за день до этого Нахимов собрал у себя весь невеликий офицерский состав экспедиции и озвучил имеющиеся у него установки. — Его императорское величество Николай Павлович заранее проинструктировал меня насчет поведения наших солдат. Пекин — богатейший город, полный различных предметов старины и произведений искусства. Одна из наших задач — аккуратно собрать все что мы сможем и не повредив вывезти в метрополию. Я хочу, чтобы вы заранее предупредили солдат — любые непотребства будут жестоко пресекаться на месте вплоть до расстрела. И наоборот, все проявившие себя с положительной стороны по возвращению получат от императора весьма щедрые премиальные. Они будут напрямую зависеть от того, сколько ценностей нам удастся спасти в Пекине. Офицеров это кстати тоже касается.
Слово «спасти» вызвало у офицеров понимающие усмешки, среди них были те, кто учувствовал в спасении культурных ценностей из Вены пятнадцать лет назад. Любовь императора Николая Павловича к предметам старины была общеизвестна, ну а акцент на слове «щедрые» мгновенно поднял мотивацию участников похода прямо до небес. Все хорошо знали, если император обещает наградить щедро, обиженным не уйдет никто.
В итоге экспедиции из китайской столицы было вывезено более пятидесяти тысяч предметов искусства, которые впоследствии разошлись по музеям Европы, ну а наиболее ценные экспонаты осели в Национальном Историческом Музее Николаева, где под китайское направление было выделено целое отдельное здание.