По мере доклада министра я все чаще ловил на себе заинтересованные взгляды членов совета: все присутствующие отлично знали, что Тихоокеанский проект — это лично мое детище. Именно я настоял на ускоренной колонизации и даже частично финансировал из своих денег переселение крестьян и выделение для их конвоирования боевых кораблей. У Российской казны для этого как обычно денег не было, хоть, если быть совсем честным, финансовое состояние империи сейчас было как никогда крепким. Спасибо Наполеону. Ну и Ротшильдам, конечно, земля им стекловатой.
Сам я тоже внимательно наблюдал за реакцией собиравшихся и вынужден был констатировать, что не меньше половины явно поддерживали Каподистрию. Радовало только то, что «мои» почти все были совершенно точно против, и для того чтобы это понять, не нужно даже было быть хорошим физигномистом.
— Кто еще имеет, что сказать по данной проблеме? — Отстраненно осведомился Александр. Он естественно был в курсе основных «за» и «против», однако как обычно максимально старался переложить ответственность за принципиальные решения на других. Кое-что в этом мире не менялось.
За уступки ожидаемо выступил министр финансов и почему-то министр внутренних дел, хотя, казалось бы, какая ему разница. Я сидел, слушал этот бред и внутри меня потихоньку разгорался пожар, вероятно будь я немного моложе — слава богу подростковый период с нестабильной гормональной системой остался в прошлом — я бы уже устроил полноценный разнос, а будь я императором, кто-то сегодня точно лишился бы должности. Впрочем, эти «кто-то» должности просто не получили бы.
— Разрешите задать министру иностранных дел пару вопросов, ваше императорское величество? — Я как прилежный ученик обратился к императору, на что тот только кашлянул и скупо кивнул. Будь я проклят, если на его устах не промелькнула в этот момент ехидная улыбка, да и вот этот кашель не был с трудом сдерживаемым смехом. — Иван Антонович, я правильно понимаю, что вы как дипломат рассматриваете императорский манифест как casus belli? Что мы фактически отнимаем у Североамериканских Штатов их территорию?
— Да, ваше императорское высочество, — медленно кивнул Каподистрия уже понимая, что вызвал высочайшее неудовольствие, но еще не понимая, чем именно.
— При этом американцы нам войну официально не объявили, — продолжил я свою мысль, — поскольку воевать в открытую с европейской страной у них сил явно недостаточно. А втихую они нам гадили и раньше: вооружали враждебных нам индейцев, нападали на наши поселения и корабли, били зверя в наших землях и водах. Но вы все равно хотите пойти им на уступки. Вероятно, чтобы показать нашу слабость, если я все правильно понимаю…
— Но мы несем убытки, ваше императорское высочество…
— Кто вы? — Перебил я министра. — РАК — насколько я помню — акционерная компания. Во всяком случае так было, когда я там выкупал долю. Когда я на свои деньги снаряжал корабли в Америку, казна тоже не торопилась прийти на помощь, а вот с груза пушнины я все таможенные пошлины заплатил до копеечки, тут почему-то обо мне стразу вспомнили.
В зале раздались тихие несмелые смешки, многие из присутствующих были боевыми офицерами, традиционно скептически относящимися к «профессиональным дипломатам».
— Но Великобритания… — Опять попытался перехватить инициативу министра.
— Эта та Великобритания, которая уже удерживает десяток принадлежащих нам островов? Именно поэтому мы хотим еще и землю в Америке им отдать? Я правильно понимаю?
— Ну предположим британцы объявить войну России не побоятся, — как бы между прочим вставил Александр, явно получающий от происходящего настоящее удовольствие.
— Не думаю, — я мотнул головой, отбрасывая этот довод. — Пока жив Наполеон, пока Франция крепко держит Ганновер, война между ними не закончится. Получать во враги еще и Россию островитяне не захотят. Полноценный союз между нашими двумя странами — страшный сон Букингемского дворца. Так что за здоровье Бонапарта нам нужно пудовые свечи каждый день ставить, да требы заказывать.
— Не богохульствуйте, ваше императорское высочество, — подал голос, молчащий до того Голицын и неожиданно добавил. — Но я с вами согласен, предложение бросить живущих на тех берегах православных дурно пахнет.
— «Ага, а вот и официальное мнение императора подъехало», — высказывание обер-прокурора Синода в этом ключе воспринял не только я, поскольку следом за сохранение нашего присутствия на Тихом океане стали высказываться по очереди все члены совета.
В итоге постановили продолжить договариваться, стараться по возможности дополнительно не обострять, но при этом до последнего сопротивляться консолидированному нажиму англосаксов. Тем более что шесть отправленных на Тихий океан фрегатов позволяли русскому флоту чувствовать себя там весьма вольготно.
Ну а косвенным следствием этого заседания стала отправка Каподистрии в отставку и назначение нового министра иностранных дел.
Глава 9
Большую часть лета я опять провел на востоке, мотаясь по Уралу и контролируя работу над начатыми там проектами. Слишком много было завязано в моих планах на металлургию и железную дорогу, чтобы просто так пустить дела на самотек. В августе спустился по Волге на юг и проинспектировал земли севернее Терека, которые постепенно заселялись в рамках переселенческой программы.
Тут на удивление все было без больших косяков. Конечно, отдельные проблемы присутсвовали, куда же без них, но видимо десятилетний опыт по перемещению больших масс крестьян начал сказываться, и откровенных просчетов или серьезных злоупотреблений на мой взгляд видно не было. И не только на мой, в деле проверок я давно перестал полагаться исключительно на свои знания, поэтому недочеты искала специально привезенная команда аудиторов… И не находила.
Нет пара выделившихся со знаком минус чиновников средней руки в итоге все же уехали в сторону Байкала, еще десяток отделались отставкой и другими менее значимыми взысканиями, но в целом, результат вышел куда более благостным, чем я рассчитывал. Поэтому не дождавшись окончательных результатов ревизии я плюнул на все и рванул обратно в столицу к семье, которую не видел уже больше трех месяцев.
— Ко мне! Сидеть! Дай лапу! — Сидящий в пожухлой сентябрьской траве пес с сомнением наклонил голову, как бы взвешивая легитимность отданной команды, после чего все-таки выполнил требуемое. — Ай молодец, лови вкусняху.
Я потрепал пса за ухом и протянул на раскрытой ладони угощение, которое в мгновение ока исчезло в бездонной собачьей пасти. За еду эта серая зверюга была готова на все, имея при этом весьма независимый и местами даже своенравный характер.
Фенрира мне подарили на день рождения. Когда-то давно я в разговоре заикнулся насчет северных ездовых собак, имея ввиду сибирских хаски, и вот неожиданно получил щенка в подарок. Надо сказать, что на хаскоида из двадцать первого века эта зверюга была внешне похожа мало. Во всяком случае ни характерных голубых глаз, ни члена на лбу у этой конкретной особи не было и в помине. А вот добродушный и немного придурковатый характер наличествовал в полном объеме. Фенрир, которому в сентябре исполнилось три месяца, любил жрать, бегать и «разговаривать». Не очень любил дрессировку и вычесываться.
— Ты его балуешь, — покачал головой император, сидящий тут же за столом в беседке Екатерининского парка, — испортишь пса.
— Ничего, — я продолжил почесывать млеющего от такого обращения Фенрира, — он на то и нужен, чтобы его баловать.
— Как Александра? Как маленький? — Бездетный император испытал по отношению к моему сыну особый трепет. Часто заезжал в гости в Михайловский и возился с племянником. Малому уже исполнилось полгода и он вполне узнавал любимого дядю, каждый раз приветствуя императора активными «угуками».
— Нормально, — я пожал плечами. — Малой ест и спит, как ему и положено, Александра уже хочет второго.
— А ты?
— А я думаю, что рожать детей каждый год для женского организма — это слишком тяжело, ты видел, как она выглядела на девятом месяце — шарик да ножках. Глядишь через годик вернемся к этому вопросу.
— Да Санька у тебя богатырь, весь в тебя пошел, тоже две сажени ростом будет, — с легкой грустью в глазах улыбнулся Александр.
Мы выбрались на последний семейный пикник в этом году по случаю помолвки Екатерины и Леопольда из Сакен-Кобург-Готской династии. Несмотря на то, что княгиня была чуть старше — впрочем, два года тут особой роли не играли, — и уже побывала один раз замужем за принцем Ольденбургским, пара сошлась достаточно близко сама, без приложения внешних к этому сил.
Вообще резкое сокращение количества хоть сколько-нибудь независимых немецких княжеств резко ударило по «свадебному» фонду Европы. Если для условно первых лиц — детей и других близких родственников правителей — партий еще хватало, то для «второго эшелона» находить подходящих супругов последние годы стало гораздо сложнее. Вот и Леопольд, состоящий на русской службе в чине генерал-адьютанта императорской свиты, видимо посчитал, что вдовая сестра императора будет не худшим для него вариантом. А может и действительно по любви у них сладилось, кто знает. Учитывая, что сам жених был достаточно прочно лишен отцовских земель, включённых Наполеоном в состав Французской империи, говорить о какой-то политической выгоде в этом марьяже совершенно не приходилось
Пока женщины квохтали над маленьким и обсуждали что-то свое женское, мы втроем — я, Александр и оторвавшийся от своих любимых пушек Михаил — потихоньку поглощали коньячок под жаренное на углях мясо. Ну и обсуждали всякое разное.
— Третьего дня мне послание от Франца прислали со спецкурьером, — как бы между прочим, но при этом весьма многозначительно произнес брат, проглотив очередной кусок мяса.
— И чего хочет старина Франц?
— Предлагает отдать Анну за наследника, а потом пощипать на пару турков. По-родственному поделить Балканы, так сказать, — по голосу Александра не было понятно насколько ему эта идея нравится. Сидящий рядом Михаил и вовсе ограничился неопределенным хмыком, он, следуя по стопам Константина, от политики старался держаться как можно дальше.