— Ну что ж, — я взял авторучку и поставил под данным документом свою размашистую подпись. — Будем считать, что с бюджетом на этот год разобрались. В следующем году жду готовый проект к середине октября, как и положено.
Понятно, что середина декабря — это слишком поздно для утверждения бюджета, однако полнейшая неразбериха с финансами вызванная крестьянской реформой заставила наших финансистов тянуть до последнего. Ничего удивительного тут не было. Это жизнь, она и состоит из разных форс-мажоров.
— Обязательно, Николай Павлович, — кивнул Канкрин, хотя особой уверенности в его голосе я не слышал. Понятно, когда реформы всего подряд идут буквально косяком, уверенности в завтрашнем дне, это не добавляет.
Чем мне нравился Канкрин, кроме того, что он действительно хорошо разбирался в государственных финансах, так это тем, что Егор Францевич очень тонко чувствовал «линию партии» и не пытался совать свое мнение туда, где это было не нужно. Например, поняв, что я хочу уйти от финансовой поддержки помещиков и вместо этого кредитовать промышленность, первым притащил мне проект реформирования земельного банка на коммерческой основе. Почуяв компанию по борьбе с казнокрадством и мздоимством тут же начал чистку аппарата своего министерства, понял, что вместо расходов на увеличение армии я хочу максимально вложиться в развитие железных дорог — нашел на это деньги. Полезный со всех сторон специалист, каких, к сожалению, было не так уж и много.
За достижения на финансовой ниве Канкрин получил от меня правда уже в начале следующего года орден Владимира 1-ой степени, что в целом соответствовало важности той действительно титанической работы, которую проделал Егор Францевич. Тот урок Александра о том, что полезных людей нужно обязательно регулярно награждать, чтобы они продолжали работать так же продуктивно и были верны тебе душой и телом, я запомнил на всю жизнь.
— Сохраните документ, — уже в дверях я тормознул Министра Финансов. — Немалой исторической важности. Лет через двести историкам будет очень интересно, посмотреть, на что мы державные деньги расходовали.
— Обязательно, Николай Павлович, — в глазах министра мелькнуло какое-то странное выражение, однако разобрать, что оно означает я не смог. Канкрин попрощался и покинул кабинет.
Вторая же половина декабря прошла как обычно в визитах и приемах. Калейдоскоп лиц, помещений, нарядов. Все это ужасно утомляло, однако было неотъемлемой частью жизни монарха. Российский император должен был не только корпеть над бумагами у себя в кабинете, но и являть подданным себя при первой же необходимости. Положение, как говориться обязывает.
Интерлюдия 1
— Шайбу! Шайбу! Шайбу! — Кричали собравшиеся на берегу Невы жители столицы. Для зрителей в этом году даже выстроили небольшие деревянные трибуны, позволяющие людям не сидеть друг у друга на головах, а взирать на развернувшееся внизу действо с относительным комфортом.
Федор Иванович сначала подошел к собравшейся толпе из чистого любопытства, просто чтобы посмотреть, из-за чего весь шум. Потом, постояв немного снаружи и не сумев рассмотреть происходящее внутри человеческого кольца, протиснулся поближе к самому действу — благо дорогое, подбитое мехом, пальто выглядело достаточно солидно дабы плотно стоящие мужики пропустили вперед «благородие» без лишних усилий. Однако и здесь химик не сразу понял, что вообще происходит, потом пригляделся и быстро разобрался, благо правила игры выглядели на слишком сложными.
На льду же меж тем подбадриваемые болельщиками спортсмены — такого слова еще никто не знал, с легкой руки столичных писак участников зимнего состязания окрестили физкультурниками — носились за каучуковой шайбой изо всех доступных им сил.
Во все стороны летели ошметки речного льда переливаясь и искря на зимнем солнце, добавляя картинке праздничности, кричали зрители, то и дело раздавались гулкие «деревянные» удары, в воздухе витал запах праздника.
Зимой 1830 года в столице прошел первый чемпионат города по ледовому крюкеру на призы самого императора всероссийского. Его императорское величество не поскупился и положил в призовой фонд аж десять тысяч рублей, что мгновенно сделало данное мероприятие крайне популярным.
В ледовый крюкер — или просто крюкер — в Петербурге играли уже давно, лет эдак пятнадцать как пошла эта мода. Сначала своими командами обзавелись гвардейские полки, командиры которых это дело всемерно поощряли, поскольку зимой солдату заняться особо нечем, а праздность среди нижних чинов, как известно, никогда не приводила ни к чему хорошему. От нее только пьянство происходит да прочие непотребства, за которые потом господа офицеры по шапке получают. А тут и полезное дело, и интересное, и еще и рубль лишний на ставках заработать можно, кто же от такого откажется.
Кроме этого команды выставили моряки, кое-какие столичные заводы и даже отдельные районы города. Поскольку участие в турнире было бесплатным — нужно было только амуницию собственную иметь: коньки да крюки, а каучуковыми шайбами всех снабдили организаторы турнира — на чемпионат заявилось аж три десятка команд.
— Да!!! — Игрок «зеленой» команды ловко на обманном движении прошел соперника и коротко без замаха ткнул шайбу в сторону ворот. Вратарь махнул «лапой» мимо шайбы, и та затрепыхалась, запутавшись в натянутой на деревянный каркас сетке. Судья в полосатом плаще, накинутом поверх, тулупа дал длинный свисток и показал рукой на центр. На удачные действия нападающего сводной команды Измайловского полка трибуны отреагировали приветственными криками и свистом. Вторая половина болельщиков, переживавшая за моряков разочарованно, выдохнула. До конца матча осталось всего пол периода, а их команда летела теперь уже на две шайбы.
От резкого повышения громкости вокруг себя химик вздрогнул, и хотел было вообще уйти, однако потихоньку втянулся и сам начал кричать, вторя наслаждающимся вокруг игрой людям. Погода в этот день была на редкость подходящая для подобных забав: температура совсем чуть-чуть ниже нуля и редкое для зимней столицы солнце. Ну а брошенные прямо на лед заботливыми организаторами деревянные щиты позволяли стоять посредине реки не слишком боясь отморозить себе ноги.
Как это часто бывает, позарившись на большие призовые в турнир заявились даже те, кто и крюк-то ни разу в руках не держал. Само катание на коньках по зимнему времени было достаточно распространено — металлические коньки, а вернее полозья, которые к валенкам завязками крепились, стоили не дорого, да и на прокат их в нескольких местах взять можно было, — а вот навыки игры в крюкер были далеко не у всех.
Первые матчи — турнир шел по кубковой системе, а места в сетке были распределены жеребьевкой — больше походили на выступление заезжих скоморохов. Все же умения стоять на коньках явно недостаточно, чтобы показывать зрелищную игру. Физкультурники падали на лед барахтались, матерились пытаясь всеми правдами и не правдами пропихнуть верткий каучуковый кругляш в чужие ворота. Мотивация тут была более чем ясна: призовой фонд делился неравномерно, но даже проигравшие в ⅛ финала уже получали небольшой приз. При трех десятках участников для прохода в эту стадию нужно было победить либо один, либо два раза, а учитывая, что в соперники вполне могли достаться такие же неумехи, задача отнюдь не выглядела невозможной.
— Фу-у-у! — Это уже последовала реакция на неудачные действия команд. Нападающий моряков, горя желанием отквитать хотя бы один гол, попытался прорваться к чужим воротам, но был встречен защитником измайловцев. Моряк оказался выше и крепче и удачным толчком посадил соперника на пятую точку, вот только воспользоваться в итоге выходом на ворота не смог: удар получился смазанным, и шайба прошла на приличном расстоянии от правой штанги ворот гвардейцев, влетела в деревянный бортик, огораживающий площадку и рикошетом отправилась куда-то в толпу зрителей.
Там мгновенно произошло оживление, несколько человек попыталось шайбу схватить, кто-то кого-то толкнул, в ответ первый не долго думая двинул второму кулаком в рожу. Физкультурная забава грозила в мгновение ока перерасти в кулачную, и судя по бодрому улюлюканию собравшихся зрителей, они против такого исхода совсем не были. Тут, однако, вмешался быстро сориентировавшийся судья, явно имевший на такой случай свои инструкции. Он мгновенно остановил игру, дал два длинных свистка, призывая охраняющих мероприятие полицейских и сам рванул в сторону дебоширов. Буквально спустя минуту начавшаяся потасовка была задавлена в зародыше. Правда улетевшую в толпу шайбу так и не вернули, однако по этому поводу уж точно никто не расстроился — каучуковый кругляш стоил в себестоимости какие-то копейки, и их для турнира припасли с избытком.
Вообще организация всего дела явно была проведена с умом. Устроители турнира позаботились не только о призах но и о том, чтобы соревнование было интересно, безопасно и комфортно смотреть со стороны.
Чемпионат длился добрых две недели и привлекал зевак со всего города и даже из окрестных деревень. На Неве на небольшом расстоянии друг от друга были построены две площадки, на которых параллельно проходили состязания по четыре штуки в день. 1/16 прошла за четыре дня потом перерыв, потом два дня ⅛. Четвертьфиналы прошли скопом в один день и вот теперь четыре полуфиналиста выясняли между собой, кому достанутся путевки в финал. Во второй паре, которая пока только ждала своей очереди должны были встретиться преображенцы и сборная Васильевского острова.
Федор Иванович оказался в столице в эти зимние дни совершенно случайно. Он возвращался из командировки в Архангельск, куда сопровождал опасный груз недавно начавшей производиться на Самарском пороховом заводе взрывчатки. Пороховым он, собственно, только назывался, а на деле был большим химическим предприятием, где из обработанной специальным образом целлюлозы и привезенной из Южной Америки селитры производился нитроглицерин и другие, азотные взрывчатые вещества.