В целом же, не смотря на сложность и неоднозначность поднятых вопросов, лично для меня собор прошел достаточно легко. Всю тяжесть работы с иерархами я сбросил на Филарета, перед носом которого висела морковка в виде патриаршества, и митрополит был готов носом рыть землю, чтобы получить вожделенный приз. Я только ухватил самый край слухов, что дабы обеспечить выполнение поставленных мною условий, в ход у него пошло буквально все. И уговоры, и объяснения, и угрозы, и даже банальный подкуп. Ну и ладно, может человек показывать результат — и хорошо, а победителей, как известно, не судят.
Что же касается самих выборов патриарха, то их постановили провести уже в следующем 1834 году. Самое смешное тут в том, что я готов был двигать Филарета в патриархи хоть завтра, поскольку считал это дело крайне важным с пропагандистской точки зрения. Однако большинство епископов, даже те, которых выбранная мною фигура в целом устраивала, приговорили взять год на обдумывание и проведение полноценных избирательных кампаний. Понятное дело, что оперировали они другими терминами, однако смысл был именно такой. Видимо, все-таки многие надеялись, что за этот год что-нибудь изменится. Как говорится: «либо шах сдохнет, либо ишак, либо я». Ходжа Насреддин почил в веках а мудрость его продолжает жить.
Интерлюдия 5
— Проходим, проходим, не задерживаемся! Не толпимся! Чего вылупился? Ирландца никогда не видел что ли? Так посмотри вокруг, — стоящий у перекинутых с борта корабля на пирс сходней мужчина без всякой приязни гаркнул на затормозившего переселенца, который своей нерасторопностью мешал проходу остальных. Вокруг орали дети, голосили женщины, сверху противно кричали чайки, поскрипывали деревянные доски пирса и пришвартованных в ряд судов, волны с мерным плеском накатывали на берег и отступали обратно. Порт, в общем, жил своей жизнью.
Рига как-то незаметно для себя превратилась в главные Балтийские морские ворота страны. Нет, Санкт-Петербург все равно был куда более важным портом, тем более что туда и железная дорога приходила, так что основной товаропоток страны шел именно через столицу. А вот поток иммигрантов из стран северной Европы — в основном ирландцев если честно, которым у себя дома жилось достаточно паршиво — как раз направлялся именно через этот балтийский порт. В том числе еще и чтоб не смущать тонкую душевную организацию столичных жителей.
Вот и сейчас с борта только что причалившего парусника на берег своей новой родины сходила очередная порция переселенцев с Зеленого острова. В основном это были семьи с детьми и отдельные мужчины, которыми перевозчики — частники в основном, без всякого стеснения наживающиеся на человеческом горе — плотно набивали трюмы, увеличивая тем самым свою норму прибыли.
Один «билет» в трюме такого корабля — прямоугольник 0,8×2 метра для каждого взрослого человека — стоил 3–4 фунта, что во многом и обеспечивало высокий спрос. Стоимость путешествия из Корка в Бостон обходилась переселенцам минимум вчетверо дороже, 15 фунтов же для большинства ирландцев — а если учитывать наличие семьи, то эту и без того немалую сумму нужно было умножать кратно — были просто неподъёмными деньгами. И опять же выдержать 8–11 дней перехода по Северному морю и Балтике — это совсем не то, что вялиться в трюме 40–50 дней до Нового света. Даже в таких скотских условиях. Особенно в таких скотских условиях.
В обратную сторону — в Западную Европу суда везли различные товары произведенные в Российской империи. Зерно, сахар, пеньку, металл, машины, всякую химию, поэтому ни о каком специальном переоборудовании посудин под перевозку людей не могло быть и речи — как потом стальной прокат в разделённые на «каюты» трюмы загружать? Вот и приходилось ирландцам терпеть — впрочем, они в этом деле привычные.
— Проходим! Проходим! Куда ты лезешь, совсем дикий что ли? Для кого веревка натянута? Вперед по коридору до того здания, там вам будут распределять, — контролирующий разгрузку портовой работник подскочил к попытавшемуся «обойти» образовавшуюся на пирсе «пробку» парню и силой запихнул его обратно в очередь. В ответ переселенец, молодой лет двадцати мужчина, разразился громкой руганью, которая однако работника порта совсем не впечатлила. — Поговори мне еще тут. Сейчас я на тебя метку поставлю — поплывешь обратно к британцам, понял, нам тут такие смутьяны не нужны.
Работник порта сам был из ирландских иммигрантов и отлично разбирался в психологии соотечественников. Угроза получить по морде? Ха! Дайте две, этим рыжих бунтарей напугать было сложно. А вот угроза отправиться обратно — она всегда работала практически без отказа.
Человеческая многоножка меж тем по отделённому канатными заграждениями от остального причала коридору добралась до указанного здания, где их начали распределять по группам. Отдельно шли семейные с детьми, отдельно просто пары, отдельно одинокие мужчины и женщины. Да, последние тоже были хоть и в мизерных количествах.
— Ты! — Одного из одиночных мужчин выхватили из очереди ожидающих, — вот в ту дверь. Давай с вещами, не задерживай очередь.
Парень улыбнулся — кому нравится стоять в очереди — подхватил свои пожитки и под недобрые взгляды остальных переселенцев вошел в указанную ему дверь.
За ней оказался достаточно просторный кабинет, стол пара стульев, стеллаж забитый какими-то папками у стены. На одном из стульев сидел хозяин кабинета, судя по рыжей — с возрастом часть волос, особенно на висках уже побелело, однако сомнений в первоначальном цвете быть просто не могло — шевелюре тоже выходец с Зеленого острова.
— Меня зовут Рон. Рон О’Шей, — хозяин кабинета приветливо улыбнулся и указал вошедшему на второй стул. Сам при этом встал, подошел к противоположной стене и открыл окно, что и правда было совсем не лишним, после полуторанедельного плавания в тесном трюме попахивало от переселенцев достаточно чувствительно. — Присаживайтесь. Как вас зовут, ваши документы?
— Стив Мерфи из Маллоу, господин О’Шей, — парень был явно смущен и вообще чувствовал себя не в своей тарелке. — Вот выписка от нашего деревенского старосты, других документов у меня нет.
— Ну да, ну да… — Хозяин кабинета быстро пробежал глазами по листу бумаги, где значилось, что уже вышеназванный Стив Мерфи 21 года от роду, родившийся и проживающий в деревушке Карю графства Корк покидает место жительства, не имеет долгов и до этого ни разу не привлекался к уголовным наказаниям. Коротко и ясно, обычному крестьянину чаще всего документы и не нужны. Это вон в России заморочились поголовной паспортизацией, которая кстати идет, откровенно, говоря ни шатко ни валко, а в Великобритании этим не страдают. — И как вы, молодой человек видите свое будущее в новой стране?
— А какой у меня есть выбор? — Стив Мерфи приехал в Россию не через вербовщика в долг а «за свои». Ну как за свои, деньги пришлось, скажем так, одолжить у одного заезжего англичанина, но тот остался не в обиде. Мертвые же не обижаются… Ну и в общем, ирландец достаточно смутно представлял себе род будущих занятий после переезда.
— Больше всего переезжающих из Ирландии крестьян предпочитают вариант с получением земельного надела. Но это без выбора. Где дадут участок, там и живи. Нет, коли у тебя самого денег хватит, чтобы купить землю — никто неволить не будет, но если в рассрочку да кредит на обустройство нужно — тогда без выбора.
— А почему так? — Было видно, что копаться всю жизнь в земле парню не слишком интересно, но он все же спросил для прояснения ситуации.
— Прямо это не говорят, — пожал плечами работник приемной службы, — но видимо смысл в расселении приехавших на как можно более широкой площади. Чтобы, значит, землячеств не создавали в одном месте и быстрее с местными смешивались.
— И вы так об этом спокойно говорите, вы что уже совсем забыли свою родину? — Молодой парень от возмущения аж взвился на ноги.
— Сядь! — Голосом старшего ирландца можно было морозить лед, Стив сам не заметил как опустился обратно на стул. — Русские приглашают нас в свою страну не из-за благотворительности, а потому что им так выгодно. И никто тебя не принуждает — не нравится можешь идти туда, где лучше. Я таких мест особо не знаю.
Второй раз в Российской империи — уже надолго, вместе с чадами и домочадцами — Рон О’Шей оказался в 1823 году после удачного покушения на герцога Веллингтона. Не смотря на все предосторожности, — тут англичане показали что умеют работать головой, что в общем-то не удивительно, иначе они бы не построили великую империю — его смогли опознать, и вскоре вполне узнаваемое лицо ирландца попало на все плакаты с пометкой «разыскивается за вознаграждение в 1000 фунтов». Тут опять же, надо признать, англичане не пожадничали, и бойцу ИРА стало резко неуютно находиться на островах. Порой Рон ловил на себе задумчивые взгляды даже от своих товарищей по опасному ремеслу, что и стало причиной его «эвакуации» на континент. От греха подальше, так сказать, тут эта присказка была уместна как никогда.
Следующие десять лет пролетели совершенно незаметно. Вероятно, это было самое спокойное десятилетие в его жизни. Русские не обманули, дали работу — О’Шей работал с новоприезжими из Ирландии, среди которых вербовал будущих бойцов и агентов, и вообще помогал выбравшимся с острова соотечественникам найти свое место в новой для них стране — позволили просто жить и не слишком лезли со своими правилами. С другой стороны взявший длинный «отпуск» боец ИРА точно знал, что рано или поздно этот период тоже закончится. Русские не занимались благотворительностью, а значит, когда-то наступит день, и ему придется вновь браться за оружие.
За годы прожитые в Российской империи она уже стала ближе Рону, чем почти забытый Зеленый остров. Под Ригой жила его семья: жена, дети — а русский язык, по началу столь непривычный, превратился практически в родной. Страшно сказать, но маленькие рыжие Ошеи — именно так переиначили его фамилию русские — на нем говорили куда более чисто — не удивительно впрочем, учитывая вполне приличное по качеству школьное обучение — нежели на английском или гэльском.