Оставаясь верным себе, я старался в плане вооружения быть все время как минимум на шаг впереди всех потенциальных или реальных врагов. Очевидным образом сохранить концепцию броненосцев в тайне у нас не вышло — да и не мы ее придумали, так что нет тут ничего удивительного — и прочие великие морские державы едва отгремели пушки Восточной войны, принялись лихорадочно строить корабли способные стать ответом на наши артиллерийские винтовые фрегаты, принесшие победу над англичанами при Аландах. Обшить корабль стальной броней в такой ситуации было наиболее простым и очевидным выходом.
В общем, пока мы успели построить только два броненосца береговой обороны — «Пересвет» и «Ослябя» — каждый из которых не дотягивал водоизмещением даже до 6 тысяч тонн, островитяне успели построить целых шесть броненосцев водоизмещением от 8 до 10 тысяч тонн. Тут правда была проблема в том, что адекватной артиллерии под них британцы создать не успели, поэтому в новейшие корабли скрепя сердце в итоге воткнули по два десятка уже устаревших морально бомбических орудий. Альтернативой этому было просто гниение кораблей у достроечной стены без всякой пользы.
В Адмиралтействе такой плод любви ужа и ежа тут же окрестили «батарейными броненосцами», однако особого беспокойства при этом не выказали. Понятное дело, что такой эрзац во всем проигрывал русским кораблям, проекты которых базировались на достаточно долгой конструкторской и экспериментальной работе, а также на знании будущего, конечно же. Стальная броня могла относительно неплохо защитить от тяжелых чугунных бомб, которые просто раскалывались при ударе об нее и не взрывались, но даже 120-мм снаряды, имеющие контактный взрыватель, оставались для таких броненосцев страшной угрозой. Броневой пояс они, возможно, пробить и не были способны, зато уничтожить все надстройки — вполне.
Что-то подобное принялись мастерить и французы, но они пошли еще по более дешевому — и возможно прагматичному пути — начали переделывать в броненосцы свои не так давно вошедшие в строй 120-пушечные линкоры. Боевая ценность таких единиц была уже достаточно условной, — впрочем, учитывая то, что покрытые броней корабли только-только начали появляться, я возможно излишне сгущаю краски — зато они позволяли потренироваться и наработать необходимый опыт.
Мы же в свою очередь достроив осенью прошлого года однотипного «Пересвета» «Ослябю», приняли программу строительства новой серии из шести броненосных кораблей до 1850 года. По три для Балтийского и Черноморского флота. Должно было подрасти водоизмещение, улучшиться мореходность, впервые мы собирались использовать паровую машину двойного расширения, что должно было дать нам еще два-три лишних узла крейсерской скорости, а увеличенные угольные ямы обещали позволить нам плавать не только у своих берегов но и выбираться куда подальше. Ну а самой главной новинкой должны были стать новые шестидюймовые — вернее 150 мм, мы же метрическую систему используем — орудия, которые должны были занять место главного калибра и которых на корабле должно было быть шестнадцать штук. Плюс десяток 88-мм мелкашек в качестве вспомогательного калибра.
Первый корабль этой серии — «Дмитрий Донской» вступил в строй уже в 1847 году, за ним в течении 4 лет флот получил еще пять вымпелов. «Владимир Мономах», «Александр Невский», «Иван Грозный», «Иван Калита», «Ярослав Мудрый» — серия «посвященная» русским великим князьям из династии Рюриковичей получилась на редкость удачной, причем как в эксплуатации так и в строительстве, подобных темпов введения в строй больших кораблей первого ранга Россия до этого не знала вообще никогда.
Ну а кроме Великобритании, Франции и России никто другой броненосные корабли пока даже не пытался строить. Дорого! Пара однотипных броненосцев обошлась казне в шесть миллионов рублей и это без учета предыдущих наработок. Броненосцы следующего проекта обещали подорожать до 4 миллионов рублей каждый, а общий годовой бюджет флота на описываемый период превышал 50 миллионов золотых рублей.
На этом фоне потратить полтора бублика на оснащение миноносной блохи теоретически способной утопить бронированного многомиллионного исполина, виделась более чем заманчивой.
— Ну а самоходными минами вы меня сегодня порадуете? — Я вынырнул из задумчивости, отлип от леера и повернулся к адмиралу. Остатки использованной в качестве мишени посудины окончательно ушли под воду, на поверхности остались только отдельные куски дерева и прочий плавучий мусор.
— Боюсь тут рабочего образца, коим можно было бы похвастаться продемонстрировать пока мы не сможем. Движитель работает нестабильно, примерно в половине случаев мина вообще не хочет сходить с направляющей. Есть проблема с курсовой устойчивостью, а те что-таки доходят до цели взрываются через раз. В общем, на полноценное оружие наши экспериментальные образцы пока совсем не тянут.
— Это плохо, нужно ускорить разработку самоходных мин. Это, — я махнул рукой в сторону катеров, которых сейчас как раз поднимали на борт матки, — всего лишь временное решение. Будущее за самодвижущимися минами.
Казалось бы, зачем мне при имеющемся преимуществе в технологиях еще сильнее ускорять оружейный прогресс. Тем более на море. Но нет, причина была, и называлась она Владивосток. Город основанный на том же месте, что и в предыдущей истории — ну примерно, я точного расположения того Владивостока я естественно не помнил — был вполне досягаем для английских кораблей получивших весьма крепкий опорный пункт на Формозе. А нынешние броненосцы отправить на Тихий океан для защиты тамошних владений просто не представлялось возможным. Они просто не дойдут, затонут где-нибудь по дороге.
Если же рассматривать вопрос усиления русского флота в геополитической плоскости, то окажется, что в сложившейся международной ситуации он, как бы это парадоксально не звучало, становился для империи даже важнее нежели сухопутная армия. Просто потому, что каких-то реальных противников в Европе у нас фактически не осталось. Да Франция все еще была очень сильна, а учитывая брак Альбертины Наполеоновны с испанским королем Хуаном III и последовавшее после этого сближение двух стран с явным прицелом Парижа на перехват у Испании остатков ее развалившейся колониальной империи и экспансию в Африке и Юго-Восточной Азии, могла стать еще сильнее.
Однако на данный момент русская армия была объективно сильнейшей и, наверное, смогла бы потянуть войну вообще против всех остальных европейских стран вместе взятых, чего проверять я конечно не собирался.
Другое дело — война на море. Всего за тридцать лет Россия превратилась из классического «хартленда» — континентального государства — даже не в «римленд» — морское государство — а в нечто большее. Интересы империи теперь простирались во все уголки земного шара и требовали защиты. А иногда и нападения. Пока ни стратегической авиации ни РВСН под рукой не было, единственным родом войск, способным считаться такой себе «длинной рукой» был флот. И нет ничего удивительного в том, что фокус моего внимания незаметно сместился с дивизий и корпусов на корабли и эскадры.
В мире меж тем продолжали происходить события, которые влияние на которые я мог оказывать лишь опосредовано.
Египетский шах Мухаммад Али вторгся в Ливию и практически без сопротивления занял Кириенаеку, восточную провинцию этого осколка Османской империи. Одновременно с этим — видимо между Александрией и Парижем заранее была заключена какая-то договорённость, о которой мы могли догадываться лишь постфактум — в порту Триполи высадили десант Французские войска, заявив тем самым претензию на установление контроля над западом Ливии. И это при том, что боевые действия в Алжире и Тунисе все еще продолжались, хоть и в гораздо меньшем объеме нежели раньше.
Одновременно в Египте наконец приступили к строительству Суэцкого канала, которое обещало растянуться на добрые десять дет. И это в самом оптимистичном варианте.
Франция вообще демонстрировала сумасшедшую активность в плане захвата новых колоний. Одновременно с экспансией в Африке галлы принялись расширять свое присутствие в Юго-восточной Азии. Пока сломить сопротивление Вьетнама — или как сейчас называлось это государство Дайнама — французам не удалось, но на побережье они уже закрепились, и не было ни капли сомнений в том, что лягушатники вьетнамцев рано или поздно дожмут. В другой истории дожали, и не было ни единой причины, почему эта Франция, которая выглядела куда как сильнее своего аналога из другой истории, могла бы потерпеть тут неудачу.
Кроме Вьетнама французы принялись «втыкать флаги» в острова Полинезии, чем вызвали одновременное раздражение в Петербурге и Лондоне. Британцы считали эту часть Тихого океана своей и готовы были мириться с присутствием союзников-голландцев, но не французов. Я же видел в любом приближении потенциальных противников к Гавайям угрозу для господства России в этой стратегической точке, что побудило отдать приказ на занятие Тихоокеанским флотом островов Гилберта и Маршалловых островов, что формировало такой себе периметр безопасности вокруг сферы влияния русского флота в северной части Тихого океана. Да и просто 19 век был последним моментом истории, когда на карте оставались «ничейные» куски земли, глупо было бы не воспользоваться моментом.
Восстание против испанского владычества началось на Кубе. Пока было не понятно, чем все это закончится, но то, что за повстанцами торчали уши янки, не было ни тени сомнения. Провалившись с экспансией в Мексику, американцы принялись расширять свою сферу влияния на другие направления и, видимо, после «победы» в Канаде, авторитет европейских государств для Вашингтона окончательно сошел на нет.
Очередная гражданская война началась в Венесуэле, Аргентина продолжала подгребать под себя пустующие ранее земли на юге в центре континента, впрочем, бесконечными войнами в Южной Америке вообще было сложно кого-то удивить. Островком относительной стабильности тут было Чили и то только потому, что большинство крупных игроков были заинтересован закупке местной селитры.