— Давайте еще, давайте еще, — полчаса назад чуть ли не плакавший, отдавая «последние штаны», Николай Александрович уже успокоился и готов был зайти в монополию на новый круг, однако остальные игроки его не поддержали. Еще четыре часа над игровым полем сидеть никому не хотелось.
— Нет, видишь, Ники, больше играть сегодня уже никто не хочет, — я потрепал вихрастую голову внука. Наследственная романовская лысина ему пока не грозила. — Завтра повторим, если соберутся игроки.
— Ну вот, — молодой великий князь явно расстроился, впрочем, в его возрасте настроение менялось по 50 раз на дню, это нормально. — Мы же завтра хотели попробовать «Семь чудес».
— Значит, попробуем «Семь чудес», — я пожал плечами. Настольные игры тут местным неожиданно «зашли», впрочем, в отсутствии традиционных в 21 веке развлечений типа интернета и телевидения это было не так уж странно.
Ну и конечно же имелись двое детей брата, — Алексей и Екатерина — которые воспитывались вместе с моими младшими без всякой «дискриминации». Тоже своеобразный «кадровый резерв». Алексей пока был вообще далек от идеи женитьбы учась в кадетском корпусе, а вот насчет Екатерины у меня уже были кое-какие планы.
Над моим практически неприкрытым стремлением просунуть Романовых куда только можно кое-кто в Европе откровенно посмеивался, но я все же думаю, что это больше от зависти. На глазах Германия переставала быть мастерской невест для всех монарших домов континента, а породниться с русским императорским домом — пусть иногда даже косвенно — становилось порой вопросом выживания. Случай с попыткой переворота в Сербии показал, что Николаев своих не бросает и при необходимости без раздумий задействует военную силу.
Особенно популярны отпрыски романовского дома стали после того, как в прессу просочились слухи о том, что потомство английской королевы Виктории является «порченным» по причине подверженности заболевания гемофилией. Это произошло несколько позже описываемых событий поскольку на момент 1851 года болезнь еще себя никак не проявила.
Ну и конечно Бонапарты, как молодая и «сырая» династия, тоже выглядели в матримониальном плане весьма подозрительным приобретением. И хотя у Карла Х за последние пятнадцать лет родилось уже трое детей, вопрос их женитьбы еще тоже висел в воздухе. И тут я опять же вполне допускал вероятность брака между представителями Романовых и Бонапартов. В 1808 году не получилось, не получилось 1836 году, кто сказал, что не получится теперь.
Глава 19
Весной 1852 года прошла первая в истории Всемирная Выставка. На сколько я помнил, в моем варианте реальности первое подобное мероприятие прошло в Лондоне двумя годами ранее, однако здесь Великобритания не была столь однозначным мировым экономическим лидером, да и темпы роста ее промышленности уже к началу 1840-х потихоньку начали замедляться, так что идея провести выставку собственных достижений британцам видимо просто не пришла. Ну а я подумал, что глупо не перехватить приоритет в таком полезном деле и не провести первую выставку у себя. Тем более, что за годы проведения русских сезонов — фактически таких же выставок только в миниатюре — мы уже в этом направлении неплохо поднабрались опыта.
Ради такого дела на противоположном берегу Южного Буга был построен целый городок из павильонов, мест для гуляния, концертных площадок и домиков для проживания гостей. Все же Николаев оставался пока, — при всем своем столичном статусе — достаточно небольшим населенным пунктом, и было понятно, что вместить всех приезжих молодой город просто не сможет. Поэтому о размещении людей подумали заранее.
О проведении выставки было объявлено еще в конце 1849 года, и тогда же специально учреждённый комитет начал принимать заявки от стран и отдельных предприятий на участие в данном мероприятии. Если участие стран Таможенного Союза предполагалось как бы по умолчанию, то вот остальные страны Европы — и не только — подтянулись уже тогда, когда масштаб будущей выставки стал очевиден всем.
В итоге на момент открытия Выставки 29 апреля 1852 года здесь возле Николаева оказались представлены целых четыре десятка стран включая такие экзотические для европейцев как Персия, Квебек, Мексика, Бразилия и Чили.
— Нет, сын, это не значит, что я тебя люблю меньше, — мы с моим младшим сыном неспешно поднимались вверх на колесе обозрения, ставшем центральным объектом выставки. Николаю в прошедшем декабре исполнилось двадцать один и в свои годы он имел чин капитана, командуя ротой одного из пехотных полков, стоящих на Кавказе. В столицу он приехал в отпуск и, естественно, не упустил возможность посетить Выставку. — К сожалению, и думаю, что ты понимаешь все причины этого, у меня нет возможности уделять тебе, Михаилу и даже Соне с Ваней столько внимания, сколько я всегда уделял Александру. Тут дело не в любви, а только в том, что Саше в скором будущем принимать себе на голову мономахову шапку. А она, поверь мне, весьма и весьма тяжела.
— И поэтому я должен торчать в заднице мира, отлавливая диких горцев? — В отличии от государственных дел на семейном поприще у меня было все не столь гладко. С наследником отношения были ровные, скорее даже дружественные, чем отцовские, девочки уже давно разъехались по новым семьям и теперь только иногда заезжали в гости, а вот с младшими сыновьями все сложилось несколько более сложно.
— Нет, ты должен торчать в заднице мира для формирования правильного мировоззрения, — мы неспешно поднимались вверх на высоту в добрых 70 метров, что по нынешним временам было очень и очень высоко. Выше летали только наблюдатели на своих воздушных шарах, с такой высоты окружающая, ровная как стол, местность просматривалась на добрых два десятка километров в любую сторону. Некоторые даже говорили, что видели море, до которого было больше тридцати километров, но это был явно обман зрения. — Я хочу, чтобы вы с Михаилом стали хорошими людьми вне рамок титула великого князя. Чтобы вы понимали жизнь простых людей, чтобы в итоге стали Александру помощниками в его правлении, а не обузой.
Объяснить молодому мужчине, почему он, имея в отцах самого императора, должен проводить свою молодость, не развлекаясь на балах, как это делают его аристократические сверстники, а полноценно служа в пехоте — благо на Кавказе сейчас было относительно спокойно — оказалось не так-то просто. Еще и рождение детей в новом браке от Нелидовой вызвало у старших очевидную ревность. Нет, впрямую они об этом не говорили, но я прожил на свете достаточно, чтобы такие вещи считывать и без слов.
Кабинка колеса обозрения, меж тем, поднялась на самую высокую точку и медленно начала спускаться вниз. Отсюда с самого верха открывался отличный вид на площадку выставки и на расположенный на другом берегу Николаев.
Главной доминантой, за которую цеплялся глаз, стал здоровенный центральный павильон, выстроенный по уже отработанной технологии из стали и стекла. Внутри, собственно, и проходили основные активности в рамках Выставки. Напротив же «теплицы» — в отличии от местных, которым данное чудо архитектуры очень нравилось, мне оно навевало почему-то именно садовые ассоциации — была возведена алюминиевая башня. Тридцатиметровая конструкция из металла, еще недавно имевшего стоимость близкую к стоимости золота, производила на традиционно скуповатых европейцев просто неизгладимое впечатление.
Алюминий мы уже научились добывать промышленным способом, но вся загвоздка там была в огромном расходе электричества. В империи — да и нигде в мире пока еще — банально не имелось достаточного количество установочных мощностей электрогенерации для промышленного производства «летучего металла». В России суммарная мощность всех электростанций пока едва-едва перевалила за полсотни мегаватт, что по меркам будущего выглядело просто смешной цифрой. Те же 30 тонн алюминия которые пошли на сооружение башни, мы нарабатывали чуть ли не год. Благо потом этот алюминий всегда можно было переплавить и пустить в дело по новой.
Фурор вызвали и результаты наших первых экспериментов по производству алюминиевых фляг, котелков и другой походной и армейской утвари. Сама мысль о том, что каждому солдату в империи будет положена банальная фляга из столь дорогого материала не укладывалась у многих в головах, и даже то, что прямо на Выставке уже продавались образцы алюминиевой посуды за не столь уж большие деньги, ничего не меняло.
Мы же готовились строить первый в мире полноценный завод для выплавки алюминия — до этого она проходила мелкими партиями в полулабораторных условиях — рядом с селом Старая Ладога, для чего на Волхове уже началась постройка первой в мире полноценной гидроэлектростанции. Мощность у нее должна была по проекту быть не слишком большой — всего 25 мегаватт, что опять же по меркам будущего выглядело не слишком впечатляюще — но для нынешней России это было более чем солидно.
Такими темпами скоро стоимость летучего металла должна была совсем просесть, и те же армейские фляги очень быстро сравняются с их жестяными аналогами, при этом будучи легче и удобнее в использовании.
— И долго мне нужно будет еще сидеть на Кавказе? — Николай, к сожалению, даже не пытался понять мои резоны, из-за которых я «сослал» их с Михаилом в провинцию. Михаил, кстати, демонстрировал заметный административный талант, и как раз сейчас был заместителем начальника на постройке железной дороги между Красноярском и Иркутском. Более того средний сын настолько был увлечен делом, что даже в столицу приезжал раз в год на мой день рождения, когда тут собиралась вся семья. В его лице нашел — или правильнее было бы сказать взрастил — настоящего фаната железнодорожного дела, который уже сейчас регулярно писал о необходимости продления Великого Сибирского Пути до самого Тихого океана. Глядишь, лет через пять, он сам этим и займется уже в статусе полноценного руководителя стройки.
— Пока не поймешь, зачем я тебя туда отправил, — я только пожал плечами. Разговор получался тяжелым и неприятным, причем я понимал, что виноват во всем только я сам. Если старшему сыну я старался всегда уделять максимум внимания, то на младших детей времени банально не хватало. — Это только для твоей пользы.