[280]. Кшесинская 2-я[281] мне положительно очень нравится.
29 июля (10 августа)
В 10 ч. поехали в Красное к обедне. Семейство завтракало одно в садовой палатке. В 2 ч. были обязательные скачки, прошедшие благополучно. В 6 ч. происходили Красносельские скачки: скоро и удачно. После основательной закуски у Кавалергардов поехал в театр. В 12 ч. вернулся в Капорское. На горке был ужин с испанцами, цыганами и малороссиянами.
30 июля (11 августа)
Вид вниз и восход солнца были превосходны. Дело на горке сильно разгорелось и продолжалось до 11 час. утра. Я был отнесен офицерами домой. Встал в 5 ч. совсем свежий. Подкрепившись чаем, поехал в Красное. Закусывал у Папá. Были в театре. Эрни прибыл туда со станции. Разговаривал с маленькой Кшесинской через окно!
Матильда Кшесинская. [1912]
Фотограф Е. Мрозовская
31 июля (12 августа)
Вчера выпили 125 бутылок шамп[анского]. Был деж[урным] по дивизии. В 7 ч. выступили с эскадроном на Военное поле. Происходило учение всей кавалерии с атаками на пехоту. Было жарко. Завтракали в Красном. В 5 ч. был смотр воен[ным] училищам под проливн[ым] дождем. После закуски в последний раз поехал в милый Красносельский театр. Простился с Кшесинской.
20 августа (1 сентября). Петергоф
Первый ясный теплый осенний день. Откладывал вещи для отправления на «Память Азова». Простились с Георгием и Сергеем; они завтракали и еще Оболенские. Ездили вдвоем верхом на казаках до 5час. Боже! Как мне хочется поехать в Ильинское[282], теперь там гостят Виктория[283] с Аликс; иначе если я ее не увижу теперь, то еще придется ждать целый год, а это тяжело!!!
17 (29) октября. Гатчина
В первый раз праздновал эту годовщину дома[284]. В 12 ¼ пошли к молебну и панихиде со всеми бывшими в этот день в поезде. Завтракали в Арсенале. Гуляли в Зверинце. Пили чай с д. Сергеем и т. Эллой. В 7ч. поехал в город – проститься с балетом. Шла чудная «Спящая красавица» – Брианца[285]. Видел Кшесинскую 2-ю.
23 октября (4 ноября). Вагон
Печальный и грустный день, день разлуки с дорогими родителями почти на 9 мес[яцев]. К завтраку приехали: д. Алексей, д. Сергей и т. Элла. В 2 часа простился с ними на ст[анции]. В Курском поезде доехал с Папá и Мамá до Сиверской. Здесь слезно простился с ними на этот длинный срок. Со мной едут: Бака Барятинский[286], Кочубей, Оболенский, Волков и князь Ухтомский 25.
26 октября (7 ноября). «Память Азова»26
Совсем не спал почти из-за скорости хода поезда – так бросало во все стороны. В 11час. наконец приехал в Триест. Отправился прямо на «Пам[ять] Азова». Сделал смотр: «Владимиру Мономаху» и «Запорожцу». В 2 ½ снялись с якоря и пошли в море. Те идут конвоирами. Рад был увидеть Георгия[287]. Завтракал и обедал в адмиральской столов[ой].
Письмо цесаревича Николая Александровича императрице Марии Федоровне5 ноября. Афины
Моя милая душка Мамá,
Я только что получил твое чудное длинное письмо, за которое я не могу тебя достаточно поблагодарить. Пока я его читал, я едва удерживался от слез при воспоминании того ужасного и тяжелого дня, когда мы расстались на так долго! Пока мы ехали, я все время мысленно был с вами в Гатчине и час за часом следил за тем, что вы должны были в это время делать. Единственное утешение в вагоне были завтраки и обеды, в разговорах с моими спутниками я забывал на несколько минут мое горе. <…> О переходе и прибытии сюда я уже писал Папá, поэтому тебе опишу нашу жизнь здесь в Афинах. Так приятно было увидеть милую Аликс[288] здесь в ее бывшем доме, все же остальное мне живо напоминает прошлый год! <…> Первые три дня мы провели у себя спокойно, но как я уже писал в телеграмме, после этого началась серия балов подряд: первый был во дворце, второй – у французского посланника (doyen[289]) и сегодня третий – у Ону[290]. В сущности, я очень веселился, почти как у нас; много знакомых с прошлого года и порядочно красивых дам – жаль только, что балы следуют три дня подряд. В общем, они чрезвычайно напоминают наши балы, только мазурку не танцуют. Вчера у француза было страшно тесно, мне в первый раз пришлось плясать во фраке; говорят, что сегодня у Ону будет еще меньше места. Наши моряки очень усердно танцуют, Оболенский и Волков также, Барятинский не может, а Кочубей и Ухтомский не умеют. <…> Жаль, что мы остаемся тут всего неделю, тете Ольге так хотелось устроить праздник на «Азове», но положительно времени недостает. Мы уходим в среду 7-го в Порт-Саид и надеемся быть в Каире 10-го.
Письмо цесаревича Николая Александровича императору Александру III12 ноября. Каир
Мой дорогой милый Папá!
<…>10-го рано утром мы ошвартовались на бочке против Порт-Саида и увидели в первый раз африканских жителей и природу. Последняя, в особенности по сторонам Суэцкого канала, поистине убийственная; вдобавок дул ветер прямо из пустыни, который нес унылые облака пыли на фрегат. <…> 11-го ноября, на следующий день, мы простились с фрегатом и съехали с него после приезда брата Хедива[291], который встретил в Измаилии[292]. Нам дали собственный поезд Хедива, очень роскошно устроенный; мы все время сидели в открытой части вагона, наслаждаясь хорошей погодой. <…> В 12ч. прибыли в Каир, где были встречены удивительно торжественно и радушно! По улицам стояли войска и целый батальон в почетном карауле; французы и греки построили несколько триумфальных арок и сделали большую овацию. В двух местах девушки подносили букеты, и для этого мы останавливались в экипажах. Хедив вез меня в своей коляске, а оба Георгия ехали с братом. Хедив нас совсем очаровал своими любезностями и предупредительностью. Все говорят, что никогда не видели здесь подобной встречи, даже дядю Берти[293] приняли холоднее. <…> Сколько я сам слышал, англичане здесь ведут себя смирно, египтяне на них даже не жалуются – вероятно, привыкли. Но все-таки досадно видеть, как они разгуливают в мундирах по городу, как будто в Лондоне, и учатся на площади рядом с египетскими войсками. <…> 14 ноября в день рождения милой Мамá мы поехали в полной форме в греческий собор, где обедню служил 95-летний патриарх Александрии. Пели отчаянно, но что всего противнее это то, что во время самой службы какой-то дурак вытиснулся из толпы и шесть раз крикнул зито![294] Разумеется, толпа подхватила; у меня сильно зачесались руки дать ему в рожу! Вечером мы уехали из Каира по жел[езной] дор[оге]. В Сиуте сели на яхту Хедива и едем вверх по Нилу.
Цесаревич Николай Александрович и его спутники во время их путешествия в Индию. 18 декабря 1890
Фотограф В. Д. Менделеев
На фотографии подпись (автограф цесаревича Николая Александровича): Между Эллорой и ст. Нангун. 18 декабря 1890 г.
Письмо цесаревича Николая Александровича императрице Марии Федоровне21 ноября. На Ниле
Моя дорогая душка Мамá,
Теперь уже неделя, что мы уехали из Каира и плывем по Нилу. Вчера мы дошли до конечного пункта нашей поездки по Египту – до города Ассуан, после него уже начинается Нубия. Мы плаваем на двух яхтах Хедива, потому что нас 16 человек и на одной поместиться нельзя. Плавание, в общем, напоминает шхерное – идем только днем, а на ночь останавливаемся у какого-нибудь городка или села. Погода отличная, совсем летняя, и чем ближе мы подходили к Ассуану, тем становилось жарче; уже доходило до +25о в тени. <…> вечером к закату солнца подошли к городку Зохаг[295], где и остановились на первый ночлег. Там, точно так же как в остальных местах, куда мы приходили, всюду удивительно радушно встречали: все население высыпало на берег, везде вывешены русские и греческие флаги, и бедуины стреляли из ружей и производили джигитовку на чудных своих лошадях. Мне это сильно напомнило наш Кавказ – тут тоже играла дикая музыка с барабаном, димпелипиту[296] и ужасным инструментом во сто раз уродливее зурны! Но все взятое вместе составляло заманчивую картину жизни Востока. <…> 17-го ноября. К 12 часам ко времени завтрака пришли в Луксор, где мы остались два дня, так как здесь больше всего старых храмов. При сильной жаре на ослах отправились их осматривать. Я был совершенно поражен тем, что видел и что так хорошо сохранились здания, построенные за 3000 лет до Р. Хр. Статуи, колонны, стены и в особенности потолки замечательно искусно разукрашены в разные цвета, и краски почти везде сохранили свою яркость и силу. На другой день, 18-го, мы переправились на левую сторону Нила и влезали в гробницы фараонов, которые глубоко под землею высечены в скале – целые залы с чудными лестницами и сводами; все это кажется сделанным вчера! <…> Вечером того же 18-го наш консул в Луксоре пригласил нас к обеду, который по моей просьбе был чисто арабский: ели сидя на полу на подушках вокруг низкого столика, пальцами, 15 блюд подряд. Очень этим наслаждались, пачкали руки на совесть и так наелись, что с трудом встали из-за стола. Обед вышел очень вкусным, не было даже ни одн