Не могу выразить, дорогая, как это меня угнетает! Почти все, что он любит – фрукты, молоко и т.п.,– теперь вызывает отвращение, хотя ланч и обед он съедает с аппетитом; но к чаю и кофе не прикасается! При этом у него, к счастью, нет никаких болей; доктора говорят, что ему необходим только покой и, конечно, сон; но эта проклятая слабость – вот что мне не нравится! Но, Бог даст, с переменой места, климата и образа жизни это его недомогание пройдет, как прошло зимой 52.
11 (23) сентября. Спала
Почему ты так сурово смотрела на меня на балах в 1889 году – не могу забыть, какое впечатление производила на меня загадочная «бездна» твоих глаз! Помню, что никак не мог понять, что означает твой пристальный взгляд? Радость, отчаяние, удивление, робость захлестывали меня, но этот взгляд пронизывал, снова и снова жег, внушая надежду и страх, радость и печаль! Ты была тогда очаровательницей, моя душенька. Состояние, в котором я нахожусь, – что-то вроде желе!
Дневник цесаревича Николая Александровича
15 сентября. Спала
Целый день во мне происходила борьба между чувством долга – остаться при дорогих родителях и поехать с ними в Крым – и страшным желанием полететь в Вольфcгартен[382] к милой Аликс! Первое чувство восторжествовало, и высказав его Мамá, я сразу успокоился! Лейден[383] нашел у Папá воспаление почек в том состоянии, в кот[ором] их увидел Захарьин[384], но кроме того и нервное расстройство – переутомление от громадной и неустанной умственной работы. Слава Богу, что Папá подчинился всем его требованиям и намерен слушаться его советов! Пришлось изменить свои планы и написать обо всем Аликс!
Письмо цесаревича Николая Александровича принцессе Алисе Гессенской
27 сентября (9 октября). Ливадия
Моя родная, драгоценная душенька, <…> Состояние отца не лучше; если ночь проводит хорошо, то чувствует себя гораздо веселее и бодрее, но если не спит, то на следующий день он совсем другой человек. Конечно, такие перемены не могут произойти быстро, но я так надеюсь, что тепло и укрепляющий морской воздух хоть сколько-нибудь помогут дорогому Папá.
Дневник цесаревича Николая Александровича
5 октября. Ливадия
Папá и Мамá позволили мне выписать мою дорогую Аликс из Дармштадта сюда – ее привезут Элла и д. Сергей! Я несказанно был тронут их любовью и желанием увидеть ее! Какое счастье снова так неожиданно встретиться – грустно только, что при таких обстоятельствах.
10 октября
В 9 ½ отправился с д. Сергеем в Алушту, куда приехали в час дня. Десять минут спустя из Симферополя подъехала моя ненаглядная Аликс с Эллой. <…> После завтрака сел с Аликс в коляску, и вдвоем поехали в Ливадию. Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине и иметь близко от себя – половина забот и скорби как будто спала с плеч. <…> Мною овладело страшное волнение, когда мы вошли к дорогим Родителям. Папá был слабее сегодня, и приезд Аликс, кроме свидания с о. Иоанном[385], утомили его!
12 октября
Пил кофе у милой Аликс. Не могу прийти в себя от радости видеть ее среди нас – ее присутствие дает мне столько бодрости и спокойствия! <…> До обеда сидел у своей ненаглядной невесты, которую люблю все больше и глубже! Что за счастье иметь такое сокровище как жену!
15 октября
[Вставка – запись рукой принцессы Алисы Гессенской]
Милое дитя, молю Бога, чтобы он утешил тебя. Не грусти. Он поможет тебе в трудную минуту. Твое Солнышко молится за тебя и за любимого больного.
Дорогой мальчик! Люблю тебя так нежно и глубоко. Будь твердым и вели докторам, Лейдену или другому – Г[иршу][386], приходить к тебе каждый день и только тебе одному сообщать, как они его находят, и докладывать во всех подробностях, что они находят нужным делать с ним, чтобы обо всем ты всегда узнавал первым. Тогда ты и его [отца] сможешь помочь убедить делать то, что нужно. И если доктор посчитает необходимым предпринять нечто или ему что-нибудь потребуется, вели ему сразу идти прямо к тебе. Не позволяй другим оказываться первыми и оттеснять тебя. Ты – любимый сын своего отца, и тебе должны обо всем рассказывать и все у тебя спрашивать. Покажи себя и не позволяй другим забывать о том, кто ты есть. Прости меня, любимый. (Англ.)
20 октября
Боже мой, Боже мой, что за день! Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папá.
Голова кругом идет, верить не хочется – кажется до того неправдоподобной ужасная действительность. Все утро мы провели наверху около него! Дыхание его было затруднено, требовалось все время давать ему вдыхать кислород. Около половины 3-го он причастился Св. Тайн; вскоре начались легкие судороги… и конец быстро настал!53 О. Иоанн больше часу стоял у его изголовья и держал за голову.
Это была смерть святого! Господи, помоги нам в эти тяжелые дни!54 Бедная дорогая Мамá! Вечером в 9.30 была панихида – в той же спальне! Чувствовал себя как убитый. У дорогой Аликс опять заболели ноги! Вечером исповедался.
21 октября
И в глубокой печали Господь дает нам тихую и светлую радость: в 10час. в присутствии только семейства моя милая дорогая Аликс была миропомазана 55, и после обедни мы причастились вместе с нею, дорогой Мамá и Эллой. Аликс поразительно хорошо и внятно прочла свои ответы и молитвы!
После завтрака была отслужена панихида, в 9 ч. вечера – другая. Выражение лица у дорогого Папá чудное, улыбающееся, точно хочет засмеяться!
22 октября
Вчера вечером пришлось перенести тело дорогого Папá вниз, потому что, к сожалению, оно быстро начало разлагаться.
Происходило брожение умов по вопросу о том, где устроить мою свадьбу; Мамá, некоторые другие и я находим, что всего лучше сделать ее здесь спокойно, пока еще дорогой Папá под крышей дома; а все дяди против этого и говорят, что мне следует жениться в Питере после похорон. Это мне кажется совершенно неудобным!
Страница из дневника цесаревича Николая Александровича за 1894 г.
Начало записи от 20 октября.
Боже мой, Боже мой, что за день! Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папа .
Голова кругом идет, верить не хочется – кажется до того неправдоподобной ужасная действительность. Все утро мы провели наверху около него! Дыхание его было затруднено, требовалось все время давать ему вдыхать кислород.
Страница из дневника цесаревича Николая Александровича за 1894 г.
Продолжение записи от 20 октября.
Около половины 3-го он причастился Св. Тайн; вскоре начались легкие судороги… и конец быстро настал! О[тец] Иоанн больше часу стоял у его изголовья и держал за голову.
Это была смерть святого! Господи, помоги нам в эти тяжелые дни! Бедная дорогая Мама!
25 октября
В 6 ½ началась тяжелая церемония переноса тела дорогого Папá в гробу в большую церковь. Казаки несли гроб на носилках. <…> Вернулись в пустой дом разбитые нравственно! Тяжелое испытание послал нам всем Господь!
27 октября
Вынесли гроб и передали его казакам, которые, чередуясь со стрелками и гребцами с катера Его Вел[ичества], донесли его до пристани в Ялте. Мамá и все мы провожали гроб пешком. После литии перешли на «Память Меркурия», где гроб был поставлен на шканцах под тентом из Андреевского флага. Полное дежурство стояло вокруг… Подходя к Севастополю, начало покачивать. «12 Апостолов» и «Орел» шли за нами. <…> В 4 ½ подошли к пристани. После литии гребцы перенесли гроб в вагон, и траурный поезд с полным дежурством (от Преображ[енского] и Конного п[олков]) ушел 20 мин[утами] раньше нас.
Письмо кайзера Вильгельма II императору Николаю II
27 октября (8 ноября). Потсдам
Мой дорогой Ники,
Предназначенная тебе Провидением тяжелая и ответственная ноша свалилась на тебя столь внезапно вследствие неожиданной и безвременной кончины твоего дорогого и всеми оплакиваемого отца. Пишу эти строки, чтобы выразить мое полное и горячее сочувствие тебе, твоей Аликс и твоей бедной страдающей матери. Я хорошо понимаю чувства, переполнявшие твое сердце при кончине твоего отца, – ведь его болезнь и внезапный уход были такими же, как у моего дорогого Папá, с характером и добросердечием которого было такое сходство у покойного царя. Я беспрестанно молю Бога за тебя и твое счастье.
Пусть Небо утешит тебя в твоем горе и даст тебе силы для твоих трудных обязанностей, пусть долгое и мирное царствование позволит тебе позаботиться о благоденствии твоих подданных. Сочувствие и подлинное сожаление в моей стране о столь безвременном конце твоего оплакиваемого отца говорят о том, как силен в Германии монархический инстинкт и какие чувства испытывают здесь к тебе и твоим подданным. Во мне же ты всегда найдешь ту же неизменную дружбу и любовь к тебе.
Кайзер Германии Вильгельм II. [11 августа 1897]
Фотограф F. C. Schaarwa
Мы хорошо знаем политические взгляды друг друга, и мне нечего добавить к нашей последней беседе в Берлине. Могу лишь еще раз сказать о своем полном доверии к тебе и заверить, что я всегда буду поддерживать с вашим Домом прежние отношения взаимной дружбы, в которой был воспитан моим дедом и примеры которой я рад был показать твоему дорогому Папá в последние полгода его царствования – их, как я счастлив был слышать, он вполне оценил. Я приехал бы, чтобы помолиться с тобой на похоронах, но у меня так много обязанностей дома, что это невозможно.
Дневник великого князя Константина Константиновича