помогали ему.
Ольга и Татьяна вышли за мною в ложу и увидели все, что произошло. Пока Столыпину помогали выйти из театра, в коридоре рядом с нашей комнатой происходил шум, там хотели покончить с убийцей[521]; по-моему, к сожалению, полиция отбила его от публики и увела его в отдельное помещение для первого допроса. Все-таки он сильно помят и с двумя выбитыми зубами. Потом театр опять наполнился, был гимн, и я уехал с дочками в 11 часов. Ты можешь себе представить, с какими чувствами?
Аликс ничего не знала, и я ей рассказал о случившемся. Она приняла известие довольно спокойно. На Татьяну это произвело сильное впечатление, она много плакала, и обе они плохо спали. Бедный Столыпин сильно страдал в эту ночь, и ему часто впрыскивали морфий.
Дневник Николая II
20 сентября. Ливадия
В 2 часа простились со всеми на «Штандарте» и торжественно проехали через Ялту в Ливадию. Странное чувство было увидеть на старом знакомом месте новый белый дом. Чудная рота Эриванского полка стояла в почет[ном] карауле. У подъезда встретили служащие Ливадии с хлебом-солью и Краснов[522] со своими помощниками и десятниками на постройке Дворца. Прошли в церковь к молебну и затем начали осмотр комнат.
Общее впечатление – самое лучшее. Я в восторге от своего верхнего кабинета. С нашего балкона идеальный вид на море. Сад впереди дома замечательно устроен. <…> Обедал в большой Белой столовой.
Письмо Николая II вдовствующей императрице Марии Федоровне
23 октября. Ливадия
Теперь месяц и три дня, что мы живем в милом и уютном новом доме. За это время они принял вид совсем жилой, и мы не находим слов, чтобы выразить нашу радость и удовольствие иметь такой дом, выстроенный именно так как мы хотели. Архитектор Краснов удивительный молодец – подумай, в 16 месяцев он построил дворец, большой свитский дом и новую кухню. Кроме того, прелестно устроил и украсил сад со всех сторон новых построек вместе с нашим отличным садовником, так что эта часть Ливадии очень выиграла. Виды отовсюду такие красивые, особенно на Ялту и на море.
Дневник Николая II
3 ноября. Ливадия
Дорогой Ольге сегодня минуло 16 лет; ей завили волосы кверху и платья будет носить длинные! <…> В 7 час. был обед за круглыми столами и затем начались танцы для молодежи со всех окрестностей.
18 ноября
В 7 ¾ поехал с Ольгой и Татьяной в Ай-Тодор. Обедали большой компанией, с яхты было 5 офицеров. Вечером чувствовал себя дурно. Начались танцы – всего 6 пар под игру музыканта – эриванца на большой гармонике. Он играл все, что полагается играть на танцевальном вечере, и очень лихо. Оживление было полное. С трудом увез своих разошедшихся девиц в час ночи.
25 ноября
После обеда приняли Григория, кот[орый] приехал сегодня в Ялту.
1912
Скандалы вокруг Г. Е. Распутина. Конфискация газет со статьями о нем. Удар по репутации царской семьи. Великая княгиня Елизавета Федоровна против наветов на ее имя. Разговор вдовствующей императрицы Марии Федоровны с царской четой о Распутине. «Отрадные впечатления» в Москве – открытие памятника Александру III и Музея изящных искусств, торжества к 100-летию Бородинского сражения. Тяжелейший кризис болезни цесаревича Алексея Николаевича в Спале. Женитьба великого князя Михаила Александровича на Наталье Брасовой без разрешения Николая II
Дневник великой княгини Ксении Александровны
25 января. С.-Петербург
Поехала к Анне[523], которую застала в постели (в ее большой комнате). Говорили о Гермогене, Илиодоре[524], а главное о Гр[игории] Распутине. Газетам запрещено писать о нем – а на днях в некоторых газетах снова появилось его имя, и эти номера были конфискованы. Все уже знают и говорят о нем и ужас какие вещи про него рассказывают, т.е. про А[ликс] и все, что делается в Царском. Юсуповы[525] приехали к чаю – все тот же разговор – и в Аничкове вечером и за обедом я рассказывала все слышанное. Чем все это кончится? Ужас!
26 января
В Думе сделали запрос по поводу конфискации известных газет из-за Распутина – принят всеми. Что несчастные министры должны отвечать?! Ужасно все это 122.
Письмо великой княгини Елизаветы Федоровны Николаю II
[Конец января – начало февраля]
Благослови и сохрани тебя Господь, дражайший Ники!
Мне достоверно известно, что Аня[526] распространяет обо мне слухи, будто я принимаю деятельное участие в движении против Г[ригория] (я лично знаю тех, кто это слышал от нее, и сказала им, что это ложь). Вижу, что она, конечно же, мало меня знает! И уж, во всяком случае, я не стала бы писать об этой лжи, если б твое молчание не вызвало у меня опасений, что другие поддерживают в тебе заблуждение относительно меня. Твои обвинения были так жестки, так не похожи на тебя!! И ведь я всегда была предана тебе, всегда говорила тебе против Г[ригория] открыто! Со всех концов России в моих поездках, да и здесь люди идут ко мне со своей болью – это правда; ведь я твоя сестра – «вы должны открыть им глаза…». И все это я несла тебе, так как видела в этом свой долг, а еще потому, что была на грани срыва от страха за твое благополучие. Не в первый раз из одного и того же источника исходит ложь, направленная против меня. <…> О, как грустно думать, что двадцать семь лет неизменной дружбы могут быть разбиты вдребезги! И все же я была, есть и останусь верна тебе, что бы ни случилось. Во мне нет ожесточения, а моя привязанность к тебе не уменьшилась ни на йоту.
Дневник Николая II
11 февраля. Царское Село
В 4 часа приехал Григорий, кот[орого] мы приняли в моем новом кабинете вместе со всеми детьми. Большое утешение было увидеть его и послушать его беседу.
15 февраля
К чаю приехала Мамá; имели с ней разговор о Григории 123.
Дневник великой княгини Ксении Александровны
16 февраля. С.-Петербург
Мамá рассказывала про вчерашний разговор. Она так довольна, что все сказала. Они знали и слышали о том, что говорится, и А[ликс] защищала Р[аспутина], говоря, что это удивительный человек и что Мамá следовало с ним познакомиться и т.д. Мамá только советовала его отпустить теперь, когда в Думе ждут ответа, на что Ники сказал, что он не знает, как он это может сделать, а она объявила, что нельзя give In[527]!
Вообще она говорила все не то и, видимо, не понимает многого – ругала общество (dirty-minded gossips[528]), Тютчеву, которая много болтает и врет 124, и министров – «all cowards»[529]. Но тем не менее они были благодарны Мамá, что она так откровенно говорила, и она даже поцеловала Мамá руку!
10 марта
В вагоне Ольга[530] нам рассказывала про свой разговор с ней [Аликс]. Она в первый раз сказала, что у бедного маленького эта ужасная болезнь и оттого она сама больна и никогда окончательно не поправится. Про Григория она сказала, что как ей не верить в него, когда она видит, что маленькому лучше, как только тот около него или за него молится.
В Крыму, оказывается, после нашего отъезда у Алексея было кровотечение в почках (ужас!) и послали за Григорием. Все прекратилось с его приездом! Боже мой, как это ужасно и как их жалко.
Дневник Николая II
30 мая. Москва
Проснулся от 5 выстрелов в Тайницкой башне. Все утро приходили части за знаменами и штандартами. В 10.40 поехал с Мишей к памятнику дорогого Папá; обошел войска и приблизился к Храму Спасителя, когда Мамá подъехала. Вышли из него крестным ходом к палатке, куда Аликс прибыла с Алексеем. По окончании освящения памятника войска внизу прошли мимо церем[ониальным] марш[ем]. Погода была отличная, жаркая с ветерком и вся церемония вышла очень торжественная и красивая 125.
31 мая
В 3 часа поехал с дочками на освящение Музея изящных искусств имени Папá. После молебна обошли все залы. На меня музей своей красотой и обширностью произвел наилучшее впечатление 126.
25 августа. Бородино
В 10час. приехали на ст. Бородино, где встретили все вел[икие] кн[язья], свита, министры, местные власти и депутации. Почет[ный] караул – моя рота Преображенского полка. Затем наш поезд продвинули вперед версты на две и остановили у новой платформы посреди леса. Завтракали у себя. В 2 часа поехали в моторах в Спасо-Бородинский монаст[ырь]. Осмотрев все интересное и выпив чаю у настоятельницы[531], отправились к месту знаменитой батареи Раевского, вокруг кот[орой] были выстроены войска на три фаса, каждый по три линии, Объехав все три линии, направились к зданию Бородинского музея. В саду приняли французскую военную депутацию и затем поговорил с участником сражения, кот[орому] 122 года, и с несколькими очевидцами Отечественной войны. В это время подошел крестный ход из Смоленска с иконой Божией Матери Одигитрии. После панихиды у памятника сражения 127 эту икону обнесли вдоль фронта войск. Все это было очень торжественно и красиво. Затем посетили вновь открываемый памятник Кавалергардам и Конной гвардии, а на возвратном пути одну из батарей и могилу ген[ерала] Неверовского