Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно бессильна восстановить нарушенный порядок. ГОСУДАРЬ, спасите Россию, ей грозит унижение и позор. Война при таких условиях не может быть победоносно окончена, так как брожение распространилось уже на армию и грозит развиться, если безначалию и беспорядку власти не будет положен решительный конец. ГОСУДАРЬ, безотлагательно призовите лицо, которому может верить вся страна, и поручите ему составить правительство, которому будет доверять все население. За таким правительством пойдет вся Россия, одушевившись вновь верою в себя и в своих руководителей. В этот небывалый по ужасающим последствиям и страшный час иного выхода нет и медлить невозможно.
Дневник Николая II
27 февраля. Могилев
В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них начали принимать участие и войска. Отвратительное чувство – быть так далеко и получать отрывочные и нехорошие известия! <…> После обеда решил ехать в Ц[арское] С[ело] поскорее, и в час ночи перебрался в поезд.
Дневник вдовствующей императрицы Марии Федоровны
27 февраля. Киев
Очень тревожные сообщения из Пет[рограда]. Ужасно! Говорят, что Ники едет обратно. Должно быть, это серьезно. Безнадежность! В середине войны! Плохие руководители или плохие советники? К чему нас все это приведет?
28 февраля
Абсолютно никаких сообщений из Петерб[урга]. Очень неприятно. Игнатьевы[627] прибыли к завтраку, он тоже ничего не слышал. Дума закрыта, почему?170 Говорят, определенно, это дело ее рук! В такой момент снова ужасная ошибка! Нужно быть действительно сумасшедшими, чтобы взять на себя подобную ответственность.
Дневник Николая II
28 февраля. В поезде
Лег спать в 3.15, так как долго говорил с Н. И. Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок 171.
Телеграмма Николая II императрице Александре Федоровне
28 февраля. Вязьма
Выехал сегодня в 5 утра мысленно всегда вместе прекрасная погода надеюсь чувствуете себя хорошо и спокойно много войск отправил с фронта с глубокой любовью Ники
Дневник вдовствующей императрицы Марии Федоровны
1 марта. Киев
Написала Аликс. Из Петерб[урга] ничего. Положение ужасное! Видела Фогеля[628], который рассказал, что знал. Стычки и столкновения. Волнения на улицах. Все это после закрытия Думы. Мы можем благодарить ее за глупость и желание взять власть в свои руки в отсутствие Ники. Непонятно, как можно брать на себя такую ответственность.
Дневник Николая II
1 марта. В поезде
Ночью повернули с М[алой] Вишеры назад, т. к. Любань и Тосно оказались занятыми восставшими. <…> Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там! Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам, Господь!
Письмо императрицы Александры Федоровны Николаю II
2 марта. Царское Село
Это все так ужасно, отвратительно, и события развиваются с колоссальной быстротой. Но у меня твердая вера, которую ничто не может поколебать, что со временем все как-то уладится – особенно с тех пор, как я сегодня утром получила твою телеграмму, первый луч солнца в этом мраке.
Дети спокойно лежат в темноте, Бэби тоже лежит с ними уже несколько часов после ланча и спит. Я провожу дни наверху и принимаю там же – лифт 4 дня не работает, труба сгорела. У Ольги 37,7, у Татьяны 38,9 и начинает болеть ухо, у Ан[астасии] 37,2 (из-за лекарства, которое ей давали от головы). Бэби еще спит, у Ани 36,6 – у них была очень тяжелая болезнь – наверное, Бог послал ее к добру! Они так стойко ведут себя все это время.
Я выйду и скажу «доброе утро» солдатам, которые стоят теперь перед домом. Не знаю, что писать, слишком много впечатлений, слишком многое надо сказать. Сердце очень болит, но это неважно, духом не падаю и в полной готовности. Только ужасно страдаю за тебя.
В тот же день
Быть врозь – более чем безумие, но души и сердца ближе, чем всегда, – ничто не может нас разлучить, хотя они именно этого желают, поэтому-то они не дают тебе увидеть меня, пока ты не подпишешь им бумагу – ответственное министерство или конституцию.
Не иметь за собой армии – это кошмар, тебя могут принудить к этому; но такое обещание – ноль, когда ты снова будешь у власти – они просто поймали тебя, как мышь в мышеловку, – это неслыханно в истории, – и меня убивает эта подлость и унижение: молодые люди расскажут тебе ясно о положении, слишком сложном, чтобы его описать, и я даю только письма, которые можно сжечь или спрятать.
Все очень слабы и лежат в темноте, ничего не зная ни о тебе, ни о самом худшем.
Дневник Николая II
2 марта. В поезде
Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко 172. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется соц[иал]-дем[ократичекая] партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев всем главнокомандующим.
К 2 ½ ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста 173. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин[629], с кот [орыми] я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!
Телеграмма начальник штаба Верховного командования генерала М. В. Алексеева – Николаю II
2 марта. Отправлена из Могилева и получена в Пскове
Всеподданнейше представляю ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ полученные мною на имя ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА телеграммы:
Страницы из дневника Николая II за 1917 г.
2-го марта. Четверг. Утром пришел Рузский и прочел длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будет бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется соц[иал]-дем[ократическая] партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение, Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. В 2 1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с кот[орыми] я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!
От великого князя Николая Николаевича
Генерал-адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся небывало роковую обстановку и просит меня поддержать его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает принятие сверхмер. Я, как верноподданный, считаю по долгу присяги и по духу присяги необходимым коленопреклоненно молить Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего наследника, зная чувство святой любви Вашей к России и к нему. Осенив Себя крестным знаменьем, передайте ему Ваше наследие. Другого выхода нет. Как никогда в жизни, с особо горячею молитвою молю Бога подкрепить и направить Вас.
От генерал-адъютанта Брусилова
Прошу Вас доложить Государю Императору мою всеподданнейшую просьбу, основанную на моей преданности и любви к Родине и Царскому престолу, что в данную минуту единственный выход, могущий спасти положение и дать возможность дальше бороться с внешним врагом, без чего Россия пропадет, – отказаться от престола в пользу Государя наследника Цесаревича при регентстве Великого Князя Михаила Александровича. Другого исхода нет, но необходимо спешить, дабы разгоревшийся и принявший большие размеры народный пожар был скорее потушен, иначе он повлечет за собой неисчислимое катастрофическое последствие. Этим актом будет спасена и сама династия в лице законного наследника.
От генерал-адъютанта Эверта[630]
Ваше Императорское Величество. Начальник Штаба Вашего Величества передал мне обстановку, создавшуюся в Петрограде, Царском Селе, Балтийском море и Москве, и результат переговоров генерал-адъютанта Рузского с председателем Государственной думы. Ваше Величество, на армию в настоящем ее составе рассчитывать при подавлении внутренних беспорядков нельзя. Ее можно удержать лишь именем спасения России от несомненного порабощения злейшим врагом родины при невозможности вести дальнейшую борьбу. Я принимаю все меры к тому, чтобы сведения о настоящем положении дел в столицах не проникали в армию, дабы оберечь ее от несомненных волнений. Средств прекратить революцию в столицах нет никаких. Необходимо немедленное решение, которое могло бы привести к прекращению беспорядков и к сохранению армии для борьбы против врага. При создавшейся обстановке, не находя иного исхода, безгранично преданный Вашему Величеству верноподданный умоляет Ваше Величество, во имя спасения родины и династии, принять решение, согласованное с заявлением председателя Государственной думы, выраженным им генерал-адъютанту Рузскому, как единственно, видимо, способное прекратить революцию и спасти Россию от ужасов анархии.
Всеподданнейше докладывая эти телеграммы Вашему Императорскому Величеству, умоляю безотлагательно принять решение, которое Господь Бог внушит Вам. Промедление грозит гибелью России. Пока армию удается спасти от проникновения болезни, охватившей Петроград, Москву, Кронштадт и другие города. Но ручаться за дальнейшее сохранение высшей дисциплины нельзя. Прикосновение же армии к делу внутренней политики будет знаменовать неизбежный конец войны, позор России, развал ее. Ваше Императорское Величество горячо любите родину и, ради ее целости, независимости, ради достижения победы, соизволите принять решение, которое может дать мирный и благополучный исход из создавшегося более чем тяжкого положения. Ожидаю повелений.