Дневник Николая II
1 мая. Екатеринбург
Сегодня нам передали через Боткина, что в день гулять разрешается только час; на вопрос: почему? Исп[олняющий] долж[ность] коменданта ответил: «Чтобы было похоже на тюремный режим». Нам купили самовар, по крайней мере, не будем зависеть от караула.
2 мая
Применение «тюремного режима» продолжалось и выразилось в том, что утром старый маляр закрасил все наши окна во всех комнатах известью. Стало похоже на туман, кот[орый] смотрится в окна. Караульный начальник с нами не заговаривал, т. к. все время кто-нибудь из комиссаров находился в саду и следил за нами, за ним и за часовыми! Погода была очень хорошая, а в комнатах стало тускло.
Инструкция «Обращение с заключенными», находящимися в доме Ипатьева
Май. Екатеринбург
В обращении с заключенными комендант должен быть, безусловно, вежливым.
Разговоры с заключенными могут быть только следующего содержания: 1) принятие от них всевозможных устных заявлений; 2) объявление им приказаний Облсовета; 3) разъяснения, которые они попросят по поводу режима; 4) о доставке провизии, кушаний и необходимых предметов; об оказании медицинской помощи.
Никакие разговоры на общеполитические темы с кем бы то ни было из заключенных не допускаются.
Комендант строго следит, чтобы конвойные не позволяли себе, безусловно, никаких замечаний по адресу заключенных в их присутствии.
Примечание I: Заключенные не имеют права говорить с конвойными. Если такие попытки с их стороны будут делаться, конвойный должен отвечать, что разговаривать не разрешается.
Примечание II: С своей стороны, конвойные не имеют права заводить разговоров с заключенными.
Инструкция «Прогулки» заключенных, находящихся в доме Ипатьева
Май. Екатеринбург
Прогулки заключенным разрешаются ежедневно на срок, указываемый Облcoветом.
На прогулку желающие гулять выходят все вместе.
Перед тем как вывести заключенных на прогулку, комендант дает приказание усилить караул на месте прогулки расстановкой постовых во все углы прогулочного двора, а также и на балконе. Комендант старается по возможности не назначать постоянного времени начала прогулки и изменять это время в пределах от 12 до 4 часов дня.
Дневник Николая II
4 мая. Екатеринбург
Узнали, что дети выехали из Тобольска, но когда, Авдеев не сказал. Он же днем открыл дверь в запертую комнату, предназначенную нами для Алексея. Она оказалась большою и светлее, чем мы полагали, т. к. имеет два окна; наша печка хорошо ее отапливает.
6 мая
Не получаем никаких известий от детей и начинаем сомневаться, выехали ли они из Тобольска?
10 мая
Утром нам в течение одного часа последовательно объявляли, что дети в нескольких часах от города, затем, что они приехали на станцию, и, наконец, что они прибыли к дому, хотя их поезд стоял здесь с 2 час. в ночи! Огромная радость была увидеть их снова и обнять после четырехнедельн[ой] разлуки и неопределенности.
Взаимным расспросам и ответам не было конца. Очень мало писем дошло от них. Много они, бедные, перетерпели нравственного страдания и в Тобольске, и в течение трехдневного пути. Из всех прибывших с ними впустили только повара Харитонова и племянника Седнева[684]. До ночи ожидали привоза с вокзала кроватей и нужных вещей, но напрасно, и всем дочерям пришлось спать на полу. Алексей ночевал на койке Марии. Вечером, как нарочно, он ушиб себе колено и всю ночь сильно страдал и мешал нам спать.
13 мая
После короткой прогулки зашли с ком[иссаром] Авдеевым в сарай, в кот[орый] свезен весь наш большой багаж. Осмотр некоторых открываемых сундуков продолжался.
20 мая
Несносно сидеть взаперти и не быть в состоянии выйти в сад, когда хочется, и провести хороший вечер на воздухе! Тюремный режим!!
22 мая
Жара и духота в комнатах. Гуляли только днем. Около 5 часов прошла сильная гроза, и другая вечером. Алексею гораздо лучше, и колено очень уменьшилось в объеме. У меня болели ноги и поясница, и спал плохо.
24 мая
Весь день страдал болями от гем[орроидальных] шишек, поэтому ложился на кровать, пот[ому] что удобнее прикладывать компрессы. Аликс c Алексеем пробыли полчаса на воздухе, а мы после них час. Погода стояла чудная.
28 мая
Очень теплый день. В сарае, где находятся наши сундуки, постоянно открывают ящики и вынимают разные предметы и провизию из Тобольска. И при этом без всякого объяснения причин. Все это наводит на мысль, что понравившиеся вещи очень легко могут увозиться по домам и, стало быть, пропасть для нас! Омерзительно! Внешние отношения также за последние недели изменились: тюремщики стараются не говорить с нами, как будто им не по себе, и чувствуется как бы тревога или опасение чего-то у них! Непонятно!
31 мая. Вознесение
Утром долго, но напрасно ожидали прихода священника для совершения службы: все были заняты по церквам. Днем нас почему-то не выпускали в сад. Пришел Авдеев и долго разговаривал с Евг[ением] Серг[еевичем][685]. По его словам, он и областной совет опасаются выступлений анархистов, и поэтому, может быть, нам предстоит скорый отъезд, вероятно – в Москву! Он просил подготовиться к отбытию. Немедленно начали укладываться, но тихо, чтобы не привлекать внимания чинов караула, по особой просьбе Авдеева. Около 11 часов вечера он вернулся и сказал, что еще останемся несколько дней. Поэтому и на 1-е июня мы остались по-бивачному, ничего не раскладывая.
Наконец, после ужина Авдеев, слегка навеселе, объявил Боткину, что анархисты схвачены и что опасность миновала и наш отъезд отменен! После всех приготовлений даже скучно стало!
9 июня
Сегодня во время чая вошло 6 человек, вероятно, областного совета, посмотреть, как окна открывать? Разрешение этого вопроса длится около двух недель! Часто приходили разные субъекты и молча при нас оглядывали окна.
10 июня. Троицын день
Оказывается, что вчерашние посетители были народные комиссары из Петрограда. Воздух в комнате стал чистый, а к вечеру даже и прохладнее.
14 июня
Нашей дорогой Марии минуло 19 лет. Погода стояла та же тропическая, 26° в тени, а в комнатах 24°, даже трудно выдержать! Провели тревожную ночь и бодрствовали одетые.
Все это произошло оттого, что на днях мы получили два письма, одно за другим, в которых нам сообщали, чтобы мы приготовились быть похищенными какими-то преданными людьми! Но дни проходили, и ничего не случилось, а ожидание и неуверенность были очень мучительны.
21 мая
Сегодня произошла смена комендантов – во время обеда пришли Белобородов[686] и др. и объявил, что вместо Авдеева назначается тот, кот[орого] мы принимали за доктора – Юровский. Днем до чая он со своим помощником составляли опись золотым вещам – нашим и детей; большую часть (кольца, браслеты и пр.) они взяли с собой. Объяснили тем, что случилась неприятная история в нашем доме, упомянули о пропаже наших предметов. Так что убеждение, о кот[ором] я писал 28 мая, подтвердилось. Жаль Авдеева, но он виноват в том, что не удержал своих людей от воровства из сундуков в сарае.
23 июня
Вчера комендант Ю[ровский] принес ящичек со всеми взятыми драгоценностями, просил проверить содержимое и при нас запечатал его, оставив у нас на хранение. Ю[ровский] и его помощник начинают понимать, какого рода люди окружали и охраняли нас, обворовывая нас.
25 июня
Наша жизнь нисколько не изменилась при Ю[ровском]. Он приходит в спальню проверять целость печати на коробке и заглядывает в открытое окно. Внутри дома стоят на часах новые латыши, а снаружи остались те же – частью солдаты, частью рабочие! По слухам, некоторые из авдеевцев сидят уже под арестом!
Дверь в сарай с нашим багажом запечатана. Если бы это было сделано месяц тому назад!
28 июня
Утром, около 10.30 к открытому окну подошли трое рабочих, подняли тяжелую решетку и прикрепили ее снаружи рамы без предупреждения со стороны Ю[ровского]. Этот тип нам нравится все менее!
30 июня
Алексей принял первую ванну после Тобольска; колено его поправляется, но совершенно разогнуть его он не может. Погода теплая и приятная. Вестей извне никаких не имеем[687], 197.
Ответная телеграмма В. И. Ленина на запрос датской газеты «National Tidende» в связи с распространившимися в западной прессе слухами о гибели Николая II
3 июля[688]. Москва
Слухи не соответствуют действительности. Бывший царь в безопасности. Все слухи – ложь капиталистической прессы. Ленин[689]
Под текстом телеграммы приписка: «Вернули с телеграфа. Не имеют связи».
Телеграмма председателя Петроградского совета Г. Е. Зиновьева председателю Совнаркома В. И. Ленину и Я. М. Свердлову с сообщением о том, что условленного с Филипповым[690]суда не будет по обстоятельствам военного времени
3[691]июля. Петроград
Из Петрограда. Смольного.
В Москву, Кремль, Свердлову. Копия Ленину.
Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: сообщите Москву, что условленного с Филипповым суда по военным обстоятельствам не терпит отлагательства ждать не можем. Если ваши мнения противоположны сейчас же вне всяко