Драгоценности были зашиты Великими Княжнами в двойные лифчики в преддверии отъезда, то есть для того, чтобы эти драгоценности не были бы обнаружены при обыске. Разумеется, что эти лифчики предназначались только для транспортировки драгоценностей, а не для постоянного их ношения, что было просто тяжело для молодых девушек. Таким образом, надеть эти лифчики с драгоценностями в Ипатьевском доме Великие Княжны могли бы только в том случае, если бы им предстоял отъезд. Как раз именно в этом нас и стараются уверить все соучастники убийства: мол, Царская Семья была сведена в подвал под предлогом предстоящего отъезда (увода) в безопасное место. Но здесь возникает ряд неувязок. Обратим внимание на описание, сделанное Павлом Медведевым, — в чем была одета Царская Семья в момент убийства: «Государь и Наследник были одеты в гимнастерки, на головах фуражки. Государыня и дочери в верхних платьях, без верхней одежды, с непокрытыми головами». (Выделено нами. — П. М.)
Это описание свидетельствует, что Царская Семья не собиралась никуда уезжать, так как Императрица и Великие Княжны были без верхней одежды.[1221] Некоторые исследователи предполагают, что Медведев просто не разбирался в женском верхнем платье и принял верхнюю одежду за платье. Но даже если это так, то в том, что у Государыни и Великих Княжон не было головных уборов, Медведев не мог ошибаться, а представить себе, чтобы Императрица Александра Федоровна и Великие Княжны вышли бы хотя бы на короткое время на улицу, а тем более отправились бы в дальний путь без дамских шляпок, — невозможно. Могут возразить, что Государь с Наследником были в головных уборах. Но фуражки — это не просто головной убор, это — часть форменной одежды. Офицер не может находиться вне помещения без форменного головного убора. Государь как кадровый военный это хорошо знал. Фуражка может также надеваться офицером и в иных официальных случаях. Так что, скорее всего, речи об увозе Царской Семьи не шло. Кстати, и Никулин говорит, что Семью свели в подвал под предлогом ее безопасности в связи с обороной дома, а не под предлогом предстоящего отъезда. Если Царской Семье не объявляли о предстоящем отъезде, то, естественно, ни Государыня, ни Великие Княжны не стали бы надевать тяжелые «бриллиантовые» лифчики.
Теперь представим, что все-таки Царская Семья думала, что ее собираются куда-то увозить. В связи с этим вызывает большое недоумение, что она взяла с собой драгоценности и золото и не позаботилась ни об иконе Федоровской Божьей Матери, ни о лекарствах для Наследника Цесаревича. Между тем, по словам Чемодурова, икона Федоровской Божьей Матери была особо почитаема Императрицей Александрой Федоровной. «С иконой этой Государыня никогда не расставалась и всегда имела у своего изголовья; куда бы Государыня ни отлучалась, хотя бы на короткое время, всегда брала эту икону с собой, и я не допускаю мысли, чтобы Государыня могла куда-нибудь отбыть, добровольно оставив эту икону».[1222]
Полагать, что Императрица при известии об отъезде в первую очередь позаботилась не о священной реликвии Дома Романовых, не о лекарствах для больного сына, а о золоте и бриллиантах, — значит осознанно клеветать на Государыню.
Примечательно и другое: в списке царских вещей, переданных Юровским[1223] по акту коменданту Кремля Малькову, нет тех драгоценностей (бриллиантов, золотой проволоки и так далее), которые якобы Юровский обнаружил возле Открытой шахты при уничтожении трупов. Список из золотых вещей составляет 42 предмета, который включает в себя портсигары, часы, цепочки и брошки, то есть то, что Юровский забрал еще в Ипатьевском доме.[1224]
Но кроме того, мы не уверены, что слово «лекарства» у Царской Семьи обозначало «драгоценности». Описывая дорогу из Тобольска в Екатеринбург, Великая Княжна Мария Николаевна в своем письме З. С. Толстой от 4/17 марта 1918 года писала: «Дорога была ужасная, трясло ужас как. <…> Но как ни странно, ничего стеклянного не разбилось. У нас были взяты с собой лекарства (выделено нами. — П. М.) , и это доехало благополучно».[1225]
Заметим, что Великая Княжна пишет письмо не в Тобольск, остальным членам Семьи, а в Петроград, где проживала Толстая. Несомненно, что для Толстой слово «лекарства» не могло означать «драгоценности», и поэтому весьма сомнительно, чтобы Мария Николаевна имела бы в виду именно их. Поэтому, скорее всего, речь в письме шла не о драгоценностях, а именно о лекарствах.
Как же тогда относиться к показаниям Теглевой? Вопрос этот сложный, но достаточно сказать, что далеко не всему в показаниях свидетелей в деле убийства Царской Семьи можно верить.
Как бы там ни было, «панцири из бриллиантов» и «каменные пояса», бывшие якобы на дочерях Государя, являются чудовищным преувеличением, если не прямой ложью Юровского, призванной объяснить причины длительного умерщвления Царской Семьи.
Но имеется еще одно обстоятельство, доказывающее ложь Юровского о «панцирях». Имеется информация, что уральские большевики еще задолго до убийства знали о том, что в одежде Великих Княжон зашиты бриллианты. Сейчас трудно назвать источник этой информации. Возможно, чекистам удалось завербовать Теглеву, возможно, она кому-то проболталась, возможно, ЧК удалось расшифровать слово «лекарства», которым Императрица обозначала драгоценности, но факт остается фактом — чекисты уже знали о существовании драгоценностей в одежде Великих Княжон, когда Царские Дети выехали из Тобольска в Екатеринбург. Пихнус Войков в разговоре с Беседовским рассказал: «Когда великие княжны прибыли вместе с Алексеем из Тобольска в Екатеринбург, чтобы присоединиться к „гражданину Романову“ и его жене, нам уже передали, что на себе они имеют множество драгоценностей. Однако по их прибытии мы их не подвергли обыску. Причиной этого был постоянный страх Юровского: у него не было в охране женщин, и он не хотел, чтобы мужчины слишком близко приближались к дочерям царя. Он говорил, что все это закончится изнасилованием, а после изнасилования ни о какой дисциплине речи уже идти не может. Юровский сказал: „В один день мы заполучим все драгоценности, зашитые в их ночных рубашках и корсетах“».
Сказано вполне определенно и ясно. Возникает вопрос: если убийцы знали, что на Великих Княжнах, возможно, будут одеты «бриллиантовые панцири», — почему они не стреляли в голову жертвам, а выпускали 550 пуль в их тела? Но если бы даже на Великих Княжнах и Императрице были бы действительно надеты лифчики с зашитыми бриллиантами, то совершенно очевидно, что град пуль, выпущенных в них, в любом случае привел бы к порче ткани лифчиков, и бриллианты неминуемо стали бы падать на пол. То есть при любых обстоятельствах убийцы заметили бы драгоценности еще в доме Ипатьева. Мы уже не говорим о том, что сами драгоценные камни от такого количества пуль могли бы деформироваться и привести к многочисленным ранениям убиваемых (особенно если по ним стреляли из винтовок). Кроме того, известно, что даже бронежилет в момент попадания пули не всегда спасает человека от смерти, которая наступает от разрыва внутренних органов, вызванных сильнейшим ударом.
Но если длительное убийство Великих Княжон убийцы смогли хоть как-то объяснить, то долгое убийство Цесаревича Алексея, Демидовой и других они объяснить не смогли. Каким образом больной подросток мог оставаться живым после нескольких выпущенных в его голову и тело пуль? А Демидова, которая приняла на себя свинцовый дождь, а затем получила 32 штыковые раны? Не в силах найти правдоподобного объяснения этому, кто-то надоумил «участников» преступления придумать врача с его объяснением, что причиной долгого умирания Наследника была гемофилия, да чудо-подушку, которой укрывалась Демидова!
Примечательно также и то обстоятельство, что углубления в стене расстрельной комнаты, которые, согласно следователю Сергееву, были оставлены пулями или каким-либо твердым острым орудием, были обнаружены большей частью на тех участках стены, которые находились на невысоком расстоянии от пола (самое высокое место равнялось 38 вершкам (1 м 71 см), а самое низкое 5 вершкам (22,5 см). В основном же эти углубления были обнаружены на расстоянии 12–16 вершков от уровня пола, то есть 54–72 см.[1226]
Если учесть, что средний рост расстреливаемых был около 170 см, то получается, что убийцы стреляли в основном по нижним частям тел жертв, либо долго их достреливали. Но если следовать той картине расстрела, которую нарисовали соучастники, то после первого и беспорядочного залпа в стене должно остаться большое количество пуль, гораздо большее, чем было найдено углублений, причем, конечно, много пуль должно было остаться на уровне головы.
Вся приведенная выше картина наталкивает нас на мысль, что расстрел был искусно организованной инсценировкой. При этом невольно вспоминаются слова Белобородова о том, что Юровский с целью этой инсценировки после убийства стрелял в южную стену расстрельной комнаты.
Но при всей заманчивости и логичности такого вывода его нельзя признать полностью доказанным. Найденные следствием пули, и это было доказано экспертизами, проходили через разную толщу человеческого тела. Однако нельзя не заметить характера этого прохождения пуль. В основном пули прошли через мягкие тонкие части человеческого тела. Общую картину извлеченных пуль дает следующая таблица, составленная по материалам следствия Сергеева и Соколова и проведенных специальных баллистических экспертиз:
№ пули — Система оружия — Откуда извлечена — Прохождение через человеческое тело
1. Наган — Открытая шахта — Мягкие тонкие части
2. Автоматический пистолет кольт — Дом Ипатьева — Значительная толща