Убийство верного царю Распутина не могло не быть на руку тем, кто стремился к устранению самого Николая II, к крушению русской монархии в целом.
Как показал В. А. Маклаков на допросе судебному следователю Н. А. Соколову, расследовавшему убийство царской семьи, Ф. Ф. Юсупов незадолго до убийства Распутина сказал ему, Маклакову, следующие слова: «Вы не занимаетесь оккультизмом, а я им занимаюсь давно и могу вас уверить, что такие люди, как Распутин, с такой магнетической силой, являются раз в несколько столетий: никто Распутина не может заменить, поэтому устранение Распутина будет иметь хорошие последствия. Если Распутин будет убит, Императрицу придётся через несколько же дней посадить в дом для душевно больных, а если Императрица будет сидеть в больнице и не сможет влиять на Государя, то по своему характеру он будет очень недурным конституционным Государем»[555].
Ещё одно объяснение убийства можно найти в мемуарах того же Юсупова.
Юсупов писал, что сразу же после «отречения» Государя к нему во дворец на набережной реки Мойки в Петрограде пришёл Родзянко. «Родзянко, — пишет Юсупов, — спросил меня сходу:
— Москва желает объявить тебя императором. Что скажешь?
[…] Вскоре адмирал Колчак и великий князь Николай Михайлович пришли повторить:
— Русского престола добивались не наследованием или избранием. Его захватывали. Пользуйся случаем. Тебе все карты в руки. России нельзя без царя. Но к романовской династии доверие подорвано. Народ более не желает их.
А ведь предложение это взялось из убийства»[556].
Зная обстановку февраля 1917 года, когда власть стремительно ускользала от тех, кто мнил себя вершителями истории, можно не сомневаться, что люди типа Гучкова, Родзянко и Колчака могли пойти на любую авантюру, лишь бы вырвать власть из рук своих более удачливых подельников.
Но события, описываемые Юсуповым, если только они не являются плодом выдумки князя, произошли уже после убийства Распутина и после февральского переворота. Эти события могли быть последствием, но не причиной убийства Распутин.
Предположение же о том, что этой причиной явилась только исключительная сила Распутина как христианского молитвенника, каждый раз вымаливавшего жизнь Наследника, тоже не может быть признана единственной и главной, хотя отрицать её было бы нелепо.
Причина приближения Распутина к Царской Чете объясняется далеко не только его даром исцеления. Как верно пишет С. В. Фомин: «Безусловно, что здоровье и сама жизнь наследника русского престола было делом важнейшим для его царственных родителей. Однако резоны, по которым они поддерживали отношения с Григорием Ефимовичем, были намного глубже и гораздо более весомыми»[557].
В самом деле, если бы деятельность Распутина сводилась только к горячей молитве за Наследника и к роли духовного советника императора Николая II, то Распутина нужно было бы всячески изолировать от публичного общества. Скрытый от общих глаз неподалеку от императорской резиденции, Распутин мог бы точно так же оказывать молитвенную и духовную помощь царской семье. Тем более известно, что Распутин тяготился своей известностью и не стремился к ней.
Кроме того, как мы знаем, к помощи Распутина царь и царица прибегали в крайних случаях, когда обычная медицина была бессильна, а жизнь цесаревича Алексея висела на волоске. Причём, часто личного присутствия Распутина и не требовалось, как, например, в 1912 году в Спаде, когда выздоровление Наследника началось сразу же после получения распутинской телеграммы. В остальных же случаях Наследника лечили ведущие доктора медицины лейб-медик Е. С. Боткин, лейб-хирург С. П. Фёдоров, лейб-педиатр К. А. Раухфус и другие.
Наконец, главным доказательством того, что основной причиной, по которой Распутин был приближен к Государю и Государыне, была не его целительная сила, служит само время знакомства Николая II с сибирским странником. Первое сообщение о Распутине появляется в Дневнике императора Николая II 1-го ноября 1905 года: «1 ноября 1905 года. Вторник. Петергоф. […] Познакомился с человеком Божиим — Григорием из Тобольской губернии»[558]. Затем, больше года, император Николай II и императрица Александра Феодоровна виделись с Распутиным от случая к случаю, почти всё время в присутствии посторонних людей. А между тем, приступы гемофилии уже были у Наследника постоянным явлением. Только в 1907 году начинаются встречи царской семьи с Распутиным в царскосельском домике А. А. Вырубовой. Впрочем, и они были не частыми, иногда в присутствии третьих лиц. Тем не менее, из характера дневниковых записей Николая II видно, что эти встречи очень интересовали императора. Вот несколько таких записей: 12 марта 1907 года: «Вечером покатались и заехали к Анне В. Видели Григория с Феофаном: так было хорошо!»[559]; 6 апреля 1907 года: «Имели радость повидать и поговорить с Григорием. Обедала Анна»; 10 мая 1908: «Вечером виделись с Григорием у Ани В. и разговаривали около двух часов»; 23 мая 1908 года: «После обеда покатались и заехали к Анне В., где виделись с Григорием и долго с ним разговаривали»; 4 февраля 1909 года: «В 6 часов к нам приехал архимандрит Феофан и Григорий. Он тоже видел детей»[560]; 23 июня 1909 года: «После чая к нам приехали: Феофан, Григорий и Макарий»; 15 августа 1908 года: «Вечером долго беседовал с Григорием».
А. Н. Варламов пишет, что «болезнь Наследника всерьёз проявилась после того, как Распутин был ведён во Дворец и, совершенно очевидно, что не она была причиной первых встреч крестьянина с Августейшей Четой»[561].
То есть, если бы речь шла только о Распутине-молитвеннике или о Распутине-исцелителе, то интересы дела требовали максимальной конспирации Распутина. На деле мы видим совершенно иную картину: начиная примерно с 1912 года, казалось, делалось всё, чтобы придать Распутину известность: он жил почти в центре Санкт-Петербурга, был у всех на виду, посещал различные общественные и официальные учреждения, ездил по стране, принимал у себя целые толпы посетителей, среди которых были самые разные люди, начиная от простых крестьян и заканчивая высокопоставленными особами.
Что все эти люди искали у него? Высокого политического покровительства, составления протекции? Объективные факты убедительно свидетельствуют, что этого покровительства и этой протекции Распутин оказать не мог, да и не стремился. Положим, этого могли не знать простые или малопосвящённые люди, но генералы жандармерии, политические деятели, крупные финансисты и даже иностранные дипломаты, которые встречались с Распутиным, этого не знать не могли. Может быть, их влекла к Распутину жажда духовного просвещения, простое любопытство посмотреть на этого человека, который был известен своим целительным и пророческим даром? Конечно, полностью исключать эти причины нельзя, но совершенно очевидно, что этих причин для объяснения контактов Распутина с верхушкой русского общества и Церкви недостаточно.
Осветить же подлинную роль, какую играл Распутин в жизни русского общества начала XX века, представляется очень трудным. Это объясняется прежде всего той стеной лжи и фальсификаций, которой личность Г. Е. Распутина отгорожена от беспристрастного изучения историков. Этими ложью и фальсификациями наполнена большая часть воспоминаний о Распутине. Причём не только врагов Распутина, но и людей, которые вроде бы его и не знали или были к нему беспристрастны, и даже людей, которые были близки к нему. К их свидетельствам следует относиться с большой осторожностью, как и к воспоминаниям дочери Распутина Матрёны (Марии) Григорьевны Распутиной[562]. К сожалению даже такой серьёзный исследователь Распутина, как С. В. Фомин, ссылается на эти воспоминания безо всякого критического к ним отношения.
Между тем, по непонятным причинам, М. Г. Распутина и в своих показаниях следователю Н. А. Соколову, и в своих (или якобы своих) воспоминаниях сообщала откровенно ложные сведения. Здесь у нас нет возможности останавливаться на природе и анализе этой лжи. Частично такой анализ был проведён в нашем труде об убийстве царской семьи[563].
В настоящее время практически нельзя ссылаться и на переписку императора Николая И и императрицы Александры Феодоровны как на абсолютно достоверный источник. Эта переписка в своей основе базируется на вышедшей в 1923 году в Госиздате под редакцией известного большевистского деятеля М. Н. Покровского «Переписке Николая и Александры Романовых». Между тем, в начале 1921 года состоялось заседание Политбюро, четвертым пунктом которого значился вопрос о передаче писем убиенной Государыни за рубеж. Приводим отрывок из протокола этого заседания: «Протокол заседания Политбюро ЦК РКП (б-ов) от 16 февраля 1921. Присутствовали: т.т. Ленин, Сталин, Крестинский, Рудзутак, Андреев, Рыков, Томский, Бухарин, Фомин, Красин, Лежава.
Слушали: п. 4. Об издании заграницей писем и дневника бывш. имп. Алекс. Федор. Постановили: 4. Поручить т.т. Радеку и Каменеву ознакомиться с дневником бывш. импер. Александры Федоровны для дачи отзыва в Политбюро»[564].
«Отзыв» не заставил себя долго ждать. В 1922 году, то есть за год до издания «Переписки», в Берлине в книгоиздательстве «Слово» вышли в свет «Письма Императрицы Александры Федоровны к Императору Николаю II». В отличие от «Переписки», где переводчик не указывался и подлинный текст по-английски не приводился, в «Письмах» был указан и переводчик, им оказался масон В. Д. Набоков, бывший управляющий делами Временного правительства, тот самый, кто своей рукой написал текст «отречения» великого князя Михаила Александровича.