– А ты заметил, что Федора воротило от одного намека на работу? Нет, я, конечно, понимаю, ему пришлось пережить многое. И унижения в том числе. Но на что он собирается жить в столице? Его ответ – мол, обойдусь – меня не устроил. Я думаю, что он не просто убил односельчанина, но и ограбил его. Тогда все встает на свои места.
– Ну и что? – спокойно ответил Якубовский. – Возможно, и ограбил. Даже наверняка.
– Ты говоришь об этом так спокойно? Получается, что Федор убийца и вор, а не жертва произвола, вынужденная идти на крайние меры для защиты чести и достоинства, мстить за свою мать.
– Ну и что?
– Зачем нам бандит, Леня?
– Зачем, спрашиваешь? Объясню. По фабриканту Сазонову мы уже приняли решение. Какой приговор вынесли?
– Смерть!
– Верно, смерть! А ты подумала, кто приведет приговор в исполнение? На собрании все члены организации вели себя смело, но у кого хватит решимости убить Сазонова? У тебя? Николая Николаевича? Может, у Анатолия или Адины? Признаюсь, и я не готов выстрелить в человека. А вот Волков сможет убить фабриканта. Поэтому Федор просто необходим организации. Да, потом он может стать очень тяжелой проблемой для нас. Но этот вопрос мы сумеем решить, если понадобится.
– Ты планируешь привлечь Волкова только на одну акцию?
– Пока да, – ответил Якубовский. – А в перспективе думаю создать боевую группу. Многие организации имеют в своих рядах людей, исполняющих роль палачей. Чем мы хуже?
– Не знаю, – проговорила Бранд. – Нам известно о Волкове только то, что он сам рассказал. А если Федор агент охранки?
– Я уже говорил, что это нетрудно проверить, – сказал Якубовский. – Волков прибил хозяина, назвал село, где это произошло. Сотрудники охранки не настолько глупы, чтобы засылать к нам агента с такой вот легендой. Если рассказанное Волковым правда, то он давно гнил бы на каторге или вообще был бы казнен, если бы попался в руки той же охранки. И потом, откуда Волкову было известно, что Анатолий окажется именно там, где его заметил городовой? Это я насчет провокации, специально проведенной охранным отделением. Волков никак не мог знать, где Абрамов будет расклеивать листовки.
Казарян кивнул и сказал:
– Скорее всего, Волков не агент охранки, но все же, Леонид, его надо проверить.
– Вот ты, Николай Николаевич, этим и займешься. Пока мы готовим акцию по Сазонову, время есть.
– Хорошо.
Волков проснулся затемно от тихого стука в дверь.
– Кого там принесло? – грубо и громко спросил он.
Дверь приоткрылась, в проеме показалось лицо соседки.
– Это я, Федор, Зина.
– Чего тебе?
– Ты что-то обещал. Неужто забыл?
– Я все помню. Сказал, жди!..
– Сколько, Федя?
– Неймется? Ступай, приду минут через десять.
– У меня все готово.
– Ступай, сказал!
Дверь закрылась. Из коридора доносился шум. Жильцы вернулись с работы и занимались домашними делами. Бабы стирали, готовили на кухне ужин, пьяный мужик орал на жену, пищали, как котята, детишки.
Федор поднялся, зажег лампу, надел рубаху, сунул ноги в тапки и встряхнулся. Неплохо поспал. Да вот беда, голова опять словно свинцом налилась и гудела как набатный колокол. Он прошел к столу, налил в стакан из начатой бутылки, выпил, закусил огурцами и хлебом. Потом Волков сходил умылся, покурил.
Он забрал куль и вновь вышел в коридор, где столкнулся с подвыпившим Григорием Дулиным.
– Федор, ты никак к Зинке намылился?
– Тебе, Дуля, какое дело?
– А чего злишься? Я же только спросил.
– Не надо болтать попусту. Тебе заняться нечем?
– Чем же, Федор? У меня ни жены, ни детей, ни полюбовницы нет. Деньги, полученные за разгрузку баржи, пропил, даже в трактир сходить не на что. Остается в каморке сидеть либо с народом калякать. А у тебя, смотрю, в куле две бутылки. Не много ли на двоих-то с Зиной?
– Не твое дело.
– Знамо, не мое, но, может, нальешь больному человеку?
– Это ты, что ли, больной?
– Сейчас да.
– Ты вот что, покалякай пока с народом. Позднее зайдешь к Зине, налью.
– Когда позднее-то?
– Вот привязался. Через полчаса.
– Ага, понял, зайду, не сомневайся.
– Уж в чем в чем, а в этом я не сомневаюсь, – заявил Волков и ногой открыл дверь комнаты Зинаиды.
– Ой, – воскликнул молодая женщина. – Федя? Напугал.
– С чего пугливая-то? Или еще кого-то ждешь?
– Да что ты, Федя. Просто так громко, ногой по двери…
– Руки заняты. Держи. – Он передал ей куль.
Зинаида поставила его на стол.
– Конфеты, пряники! Феденька, это мне, что ли?
– Ну не мне же. Я эту дрянь не потребляю.
– А водки две бутылки. Я тоже вина взяла. У грузин купила.
– Чем это вкусным у тебя пахнет?
– Курицу сварила, картошки. Сейчас быстро все на стол выставлю.
– Стакан да пепельницу не забудь.
– Все как положено сделаю, Федя.
Зинаида суетилась. Она то и дело поправляла тесное платье, поддерживающее ее пышные формы.
– Да не колготись ты, Зинаида. Пришел, не уйду!
– Ты не обращай внимания, Федя. Волнуюсь я, внутри все дрожит. Уж и не знаю, почему так.
– Мужика хочешь, вот почему.
– Ну ты вот так прямо!
– А чего кружить? Хочешь мужика, получишь.
Он осмотрел комнату. В принципе, она практически ничем не отличалась от его каморки. Такая же маленькая, так же меблирована.
Волков присел на кровать, покачался. Пружины заскрипели.
– А вот это плохо.
– Что плохо, Федя? – не поняв, спросила Зинаида.
– Плохо, что кровать скрипит. Все постояльцы будут слышать, чем мы тут с тобой занимаемся.
– А мы матрасы да одеяло положим на пол, и никакого скрипа.
– Видать, опыта у тебя в этом деле не занимать.
– Да какой опыт, Федя? Так все делают. Или другие по ночам в лото играют?
– Ну-ну, на полу я баб еще не пользовал.
– У тебя много их было?
– Баб-то? – Федор усмехнулся. – Ты не первая. Хотя и через тебя наверняка прошло немало мужиков.
– Я не какая-то уличная девка.
– Не обижайся. Какая разница, кто с кем и сколько гулял?
– И то правда. У меня все готово. Прошу к столу.
Волков с Зинаидой сели. Он распечатал бутылку водки, а женщина попросила открыть вино.
– Баловство это, Зина. Водку пить будем.
– Ты мужик. Тебе виднее.
Они выпили. Волков плотно закусил, за один присест умял полкурицы, налил по второй.
В дверь постучали.
– Кто это? – воскликнула Зинаида и посмотрела на Федора. – Я никого не жду.
– Это Дуля, открой.
– Дуля? А ему-то чего надо?
– Ты не знаешь? Выпить. Открой, я обещал налить ему.
– Эх, Федя, не знаешь ты Григория. Ему палец дай, он руку готов по локоть откусить. Таких привечать, себе хуже выйдет.
– Сказал, открой! – повысил голос Волков. – У меня не откусит. Сам загрызу кого хочешь.
Зинаида впустила Григория Дулина.
– А вы неплохо устроились! – Он сглотнул слюну, глянув на стол. – Казенка, курица, папиросы дорогие, да еще и конфеты. Как богачи какие.
Зинаида достала стопку.
Волков налил водки.
– Ты хотел выпить, Дуля. Пей.
– Ага. – Дулин быстро подошел к столу, опрокинул в себя водку, потянулся за папиросой.
– Не замай, свои иметь надо.
– Так у меня самосад.
– Вот и покуришь свой самосад. Не здесь. Выпил?
– Еще бы стопочку, Федор Алексеевич.
– Говорила тебе! – заявила Зинаида. – Его только впусти…
Волков оборвал женщину:
– Помолчи, баба! – Он налил вторую рюмку.
– Вот это по-нашему. Сразу видать серьезного мужика, – пролепетал Дулин. – С бабами надо строго.
– Пей и уходи! – тоном приказа сказал Волков.
Дулин выпил, взял картофелину и кусок хлеба.
– Благодарствую.
– А теперь ступай.
– Я вот что сказать хотел, Федор Алексеевич…
Волков не стал его слушать.
– Ступай, сказал!
– Ага, ухожу. Еще раз благодарствую. Счастливо оставаться.
– Только смотри, Дуля, песни не горлань, иди спать, – заявила женщина.
– Не беспокойся, Зинка, не помешаю. Эх, Федор Алексеевич, ты с ней не церемонься. Она любит, когда грубо.
– Да иди ты, черт старый! Навязался.
– Ухожу-ухожу. – Дулин вышел из комнаты.
Зинаида закрыла дверь на задвижку.
– Не слушай его, Федя! Я ласку люблю.
– Тогда давай стол в угол, а матрац с причиндалами на пол.
Стол Федор сдвинул сам, постель застелила Зинаида.
Волков ударил ее по ягодицам.
– Раздевайся!
– Свет погашу.
– При свете раздевайся. Или стесняешься?
– А чего стесняться-то? – Зинаида сняла через голову платье, осталась в короткой сорочке, легла на матрац.
Федор выкурил папиросу, разделся, потушил лампу и навалился на женщину.
За окном начался дождь.
В третьем часу ночи Зинаида откинулась на спину.
– Все, Феденька, не могу больше.
– Да и мне хватит.
– Скажи, только честно, тебе было хорошо со мной?
– Нормально.
– А мне так, как никогда прежде не бывало.
– Оттого и потела?
– Так любил ты меня жарко.
– Налей водки, в горле сухо.
– Сейчас, Феденька. – Зинаида встала.
Федор посмотрел на ее сбитое тело и подумал:
«Вот бы хоть глазком глянуть на Адину. С ней было бы лучше. Хотя кто знает? Молода еще, неумеха. А может, и вовсе холодная. Но ничего, пройдет время, проверим. Никуда она не денется».
Зинаида подала Волкову стакан. Федор приподнялся, выпил, прикурил папиросу.
Женщина легла рядом.
– Поспим, Федя?
– А продолжать слабо?
– Устала. Дай хоть немного передохнуть.
– Отдыхай. Я к себе пойду, пока народ не проснулся.
– Зачем уходить? А народ и так все прознает, Дуля расскажет. Одной холодно будет.
– На кровать ляг, оденься, одеялом укройся, не замерзнешь.
– Не уходи, Федя. Я уже готовая продолжать.
– Баста на сегодня.
– А вечером придешь?
– Не знаю. Как получится.
– У меня две смены, вернусь домой в одиннадцать.