– К сожалению, ваше величество, мы – я имею в виду верховную власть – сами создали питательную среду для революционеров, разного рода политических прохвостов, горлопанов и террористов.
Николай внимательно посмотрел на дядю, затушил папиросу в бронзовой массивной пепельнице и уточнил:
– Вы утверждаете, что я отступил от принципов, практиковавшихся моим отцом?
– Нет, ваше величество, ростки бунтарства были посеяны раньше. Когда было отменено крепостное право. Естественно, император Александр Второй, названный в народе Освободителем, преследовал исключительно благие цели, но что вышло на практике? Раньше крестьянин держался земли. Главное, он был уверен, что в тяжелые времена один на один с бедой не останется. Помещики худо-бедно, но несли ответственность за своих крепостных. Иногда очень серьезную. Случался, скажем, неурожай, помещик должен был из своих запасов помогать крестьянам. Поэтому они и держались земли. А что сейчас? Нет, конечно, кто раньше работал серьезно, тот и поныне преуспевает. Мы имеем целый пласт зажиточного крестьянства, которое не только кормит государство, но и позволяет нам импортировать продукты, зерновые в первую очередь. Однако наряду с ними образовался и слой бедных, порой нищих крестьянских семей. В это же время промышленность в городах развивается быстрыми темпами. Да и не только она. Города требуют все больше рабочей силы. В большинстве своем подготовленной, конечно, но и неквалифицированных кадров не хватает. Город манит сельчан кажущейся простотой жизни. Не надо ни пахать, ни сеять, ни урожай собирать, ни за скотиной смотреть, ни за хозяйством. В городе проще, нашел угол, работу и живи. Вопрос в том, как именно? Кем могут устроиться выходцы из деревни, не имеющие профессии, востребованной в городе? Прислугой? А это три – пять рублей в месяц у женщин и пять – десять у мужчин. Зарплата грузчиков, разнорабочих на небольших фабриках составляет от восьми до пятнадцати рублей. Значительная часть ее выдается карточками, которые можно отоварить только в заводском магазине по завышенным ценам и продуктами не первой свежести. На металлообрабатывающих предприятиях Москвы и Санкт-Петербурга зарплата выше, от двадцати пяти до тридцати пяти рублей в месяц. Но это все равно мало, даже учитывая дешевизну продуктов и товаров российского производства по сравнению с государствами Европы и США. Я посмотрел для сравнения, какое жалованье получают те же рабочие в Германии, Англии, Франции и США. Так вот во Франции оно составляет от тридцати до сорока рублей, в Германии – от сорока до шестидесяти, в Англии – от сорока пяти до семидесяти, ну а в США – от шестидесяти до ста десяти. У нас же в среднем выходит чуть более двадцати рублей…
Император прервал великого князя:
– Но люди, переезжающие из села в город, осведомлены о том, как они смогут жить в той же Москве.
– Дело в том, государь, что когда крестьянские семьи принимают решение перебраться в город, они, естественно, все просчитывают. Пусть небольшая зарплата, частью продуктами, но зато нормированный рабочий день, крыша над головой, развлечения для детишек. Проблемы начинаются, когда в эту неквалифицированную рабочую среду проникают бунтовщики. Они все переворачивают с ног на голову, в неустроенной, бедной жизни винят правительство, власть. Понятно, что революционерам, по большому счету, нет никакого дела до жизни этих людей. Им главное – родить в них недовольство, увлечь лживой фантазией, дабы потом использовать в своей подрывной деятельности. Это, надо признать, у них получается. В Москве жандармерия отслеживает с десяток крупных революционных организаций.
– Почему только отслеживает?
– Потому, ваше величество, что руководят ими люди бессовестные, беспощадные, равнодушные к страданиям других, но далеко не глупые. Они научились профессионально скрывать свои центры, маскировать подрывную деятельность под вполне легальную работу общественных организаций, конспирироваться. Мелкие ячейки полиция вскрывает эффективно. С крупными организациями дело сложнее. Я считаю, вам необходимо противостоять политическому экстремизму так же жестко, как это делал ваш отец.
Николай Александрович вздохнул:
– Времена меняются, Сергей Александрович. Что было возможно прежде, то недопустимо сейчас. Ужесточение политики против общественных организаций может привести к непредсказуемым последствиям. Нам необходимо менять ситуацию в экономике, особенно в сельском хозяйстве. Надо создать условия, при которых крестьяне не покидали бы земли и не переезжали в города. На промышленных предприятиях, в сфере услуг навести порядок. Увеличить заработную плату.
– Тогда люди из деревень вообще побегут.
– Я же сказал, создать условия для достойной жизни и работы на селе.
– И вы знаете, как это сделать?
– Будем думать. Но давайте вернемся к предстоящей коронации. Насколько мне известно, массовое народное гулянье назначено на субботу, восемнадцатое мая?
Великий князь утвердительно кивнул:
– Мы планируем провести торжества и организовать народное гулянье на Ходынском поле, как это было и в восемьдесят третьем году, когда венчался на царство ваш отец и мой брат. С десяти часов утра начнется раздача всем желающим царских подарков, уже заготовленных в количестве четырехсот тысяч штук.
– Что входит в подарки? – спросил император.
– Полфунта колбасы, сайки, конфеты, орехи, пряник, эмалированная кружка с царским вензелем и позолотой. Все завернуто в цветной платок.
– Неплохо, – согласился Николай и тут же спросил: – Не мало ли заготовлено гостинцев?
– Больше, чем в восемьдесят третьем году.
– Но тогда и население Москвы, насколько мне известно, составляло чуть более семисот пятидесяти тысяч человек, а сейчас – около миллиона.
– Примерно один миллион тридцать тысяч, государь.
– Значит, подарков хватит всем желающим?
– Должно хватить.
– Народу наверняка придет много, а Ходынское поле испещрено глубокими рвами, оврагами, траншеями, заброшенными колодцами. Оно больше похоже на военный полигон.
Сергей Александрович улыбнулся:
– Вам не стоит беспокоиться. Поле с восемьдесят третьего года изменилось несущественно, а тогда раздача царских подарков прошла без происшествий. Сейчас мы выставим гораздо больше палаток.
– Может быть, на всякий случай стоит привлечь для охраны порядка силы армии? Благо их у нас вполне достаточно.
– Я, государь, верю в благоразумие народа, поэтому считаю, что будет достаточно и полиции.
– Ну что же, вам виднее. Что еще кроме раздачи подарков планируется на Ходынке?
– На импровизированных подмостках будут разыграны сцены из «Руслана и Людмилы», «Конька-Горбунка», «Ермака Тимофеевича». Предусмотрена обширная цирковая программа с участием дрессированных животных Дурова. Музыкальные и театрализованные представления запланированы на одиннадцать – двенадцать часов, а в два пополудни народ будет ждать ваш с супругой выход на балкон императорского павильона.
– Хорошо. – Николай Александрович прикурил папиросу и тут же затушил ее. – Табак какой-то терпкий. Отчего бы? Папиросы из одной пачки.
– Вам бы меньше курить, государь.
– То же самое могу посоветовать вам, дядюшка.
Великий князь рассмеялся, а Николай задумчиво проговорил:
– Плохое у меня предчувствие, Сергей Александрович.
– Вы насчет чего, ваше величество? Считаете, что революционно настроенные лица рискнут организовать покушение на вас? Это, заверяю, невозможно. Мы предусмотрели…
Император прервал великого князя:
– За себя я, Сергей Александрович, не боюсь, даже и не думал о покушении. Хотя напрасно вы так уверенно заявляете, что оно невозможно. В Японии меня тоже заверяли в полной безопасности. Она была обеспечена на надлежащем уровне. Кто мог подумать, что нападавшим окажется полицейский из охраны? Но, повторяю, не в этом дело. Мне сообщили, что в Москву съезжаются не только приглашенные. Сюда приехали и подпольщики-террористы. Как бы они не организовали кровавую провокацию, в том числе и на Ходынском поле во время гулянья.
Великий князь опять улыбнулся:
– Полиция, государь, справится с возложенными на нее обязанностями. Мы не допустим провокаций. А плохое предчувствие объясняется волнением. Я помню, как брат переживал. Ведь коронация – событие воистину историческое и знаменательное.
– Может быть. Так вы говорите, что народ в Москве уже гуляет?
– Да. Мне доложили, что особенно много людей на Первой Мещанской, у дома Перлова, где остановился Ли Хунчжан.
– Что притягивает их туда?
– Оригинальное, в китайском вкусе, убранство дома посла. Желтые знамена с драконами, китайские надписи. Мало кто из русских видел иероглифы. Привлекает внимание и огромный щит с гербом и штандартом. Все это необычайно для москвичей. Вот и идут смотреть на такую диковинку.
– Но нарушений порядка не допускают?
– Нет, государь. Все чинно, достойно.
– Хорошо. Я не утомил вас, Сергей Александрович?
– Могли бы и не спрашивать, прямо сказать, что аудиенция окончена. Да и мне надо еще кое-что сегодня сделать. До свидания, ваше величество.
С утра 7 мая специально созданные группы офицеров начали обход домов по пути торжественного проезда государя, который был назначен на девятое число. Руководил этим делом В.Ф. Джунковский по приказу великого князя Сергея Александровича. Командиры отдавали распоряжения жильцам, составляли и проверяли списки лиц, которые должны были быть допущены в квартиры, окна которых выходили на путь следования императорской четы и свиты.
В течение нескольких дней на коронацию приехали королева Греции Ольга, три великих герцога, два владетельных князя, двенадцать наследных принцев, шестнадцать принцев и принцесс, три православных патриарха – Антиохийский, Иерусалимский и Александрийский. Папа Римский и архиепископ Кентерберийский послали своих епископов. Китайскую делегацию, как упоминалось ранее, возглавлял старый знакомый Николая – генерал-губернатор Кантона, один из крупнейших политических деятелей страны Ли Хунчжан.