Этим и воспользовались японцы. В ночь с 30 на 31 марта они малыми силами, с потушенными огнями, маскируясь под русские корабли, подошли к Порт-Артуру и установили там подводные мины. Их маневр прошел незамеченным, в том числе и по причине еще не закончившихся торжеств. Эскадру Макарова в это время отвлекали основные силы японцев. Той же ночью русские корабли предприняли попытку войти в непосредственное соприкосновение с противником, от которого корабли адмирала Того уклонились.
Утром 31 марта русские корабли приближались к Порт-Артуру двумя колоннами. Одну из них возглавлял броненосец «Петропавловск» с адмиралом Макаровым и его штабом. В трех милях от Золотой горы он задел носовой частью японскую мину, поставленную ночью. Раздался мощный взрыв. От детонации боезапаса броненосец разломился надвое и тут же затонул. Погибло шестьсот пятьдесят человек, среди них вице-адмирал Макаров и почти весь его штаб, а также знаменитый художник-баталист Верещагин, прибывший в Порт-Артур вместе со Степаном Осиповичем. Это стало настоящей катастрофой для морских сил России на Тихом океане.
Но беда этим не ограничилась. Через четверть часа после трагической гибели «Петропавловска» раздался новый взрыв. Броненосец «Победа» получил пробоину, накренился, но начал постепенно входить в Восточный бассейн.
На эскадре возникла паника. Прошел слух, что против русских кораблей действует неприятельская подводная лодка, орудия были опущены, началась стрельба по воде куда попало. Но вскоре командиры кораблей навели порядок на суднах, и они вернулись на внутренний рейд.
Странно, что адмирал Того, наблюдавший за всем этим, не отдал приказа открыть огонь по русской эскадре, оказавшейся в такой неблагоприятной обстановке. Видимо, он сам не ожидал подобной эффективности своих действий.
С того злополучного утра Первая Тихоокеанская эскадра перестала вести активную борьбу за господство на море. Японцы же в затяжном противостоянии получили дополнительное преимущество из-за слабости ремонтной базы на Дальнем Востоке. Мастерские Порт-Артура и Владивостока имели ограниченный потенциал. Они не могли оперативно восстанавливать корабли, получившие повреждения.
Японцы выиграли первый и, пожалуй, самый важный для них этап войны. Они сумели блокировать русский флот в Порт-Артуре, создать себе временную морскую базу на островах Элиот близ восточного побережья Ляодунского полуострова. Противник начал высадку на материк основных сил своей сухопутной армии.
По счастливой случайности при подрыве «Петропавловска» выжил великий князь Кирилл Владимирович, сброшенный с корабля в море ударной волной.
2 апреля в Порт-Артур прибыл наместник Дальнего Востока адмирал Алексеев. Он поднял свой флаг на броненосце «Севастополь».
А Япония начала второй этап войны. Его целью стал захват Ляодунского полуострова.
3 марта под вечер в отсек штаба, отведенный группе полковника Покровского, вошел капитан Фролов, снял шинель, поежился.
– Чертов ветер до костей пробрал.
– Что нового узнали, Дмитрий Владимирович? – спросил Покровский, который посылал офицера подчиненной ему группы на передовые рубежи сухопутной обороны Порт-Артура.
– В основном все по-прежнему, как и было. Вот только разговор с командиром одной роты насторожил меня.
– Почему?
– Он доложил, что прошлой ночью его передовые дозоры якобы видели с десяток людей у высоты, где наших быть не могло.
– Расскажите подробней о беседе с ним. Что значит «якобы»? Дозоры видели подозрительных лиц или нет? Вы опрашивали солдат?
– Конечно. Одни говорили, будто заметили человек десять у высоты, другие отрицали это. У одного солдата сложилось мнение, что эти личности осматривали местность. А почему это так заинтересовало вас, Алексей Евгеньевич?
– Потому, что японцы нанесли существенный ущерб нашему флоту и перебросили на сушу довольно значительные силы. В Корее завершилась операция по высадке Первой армии генерала Куроки. Там сейчас более тридцати пяти тысяч хорошо подготовленных японских солдат и офицеров. Мы же на Квантуне имеем около тридцати тысяч человек. Главные наши силы, как вам известно, дислоцируются в Северо-Восточном Китае. Встает вопрос, в каких целях японцы высадили армию в Корее, границу с которой прикрывает отряд генерала Засулича, численностью около девятнадцати тысяч человек? Для того чтобы двинуть их с юга на наши главные силы?
Штабс-капитан Лыкарин проговорил:
– Нет, господа, японцы не оставят попыток завладеть Порт-Артуром, тем более что им удалось практически запереть эскадру на внутреннем рейде. К тому же в беседе с одним из штабных полковников я выяснил, что японцы провели ряд десантных операций не только в Корее, но и в Китае. Не исключено, что небольшие отряды были высажены и на самом Ляодуне.
– Когда вы беседовали со штабным полковником, Андрей Семенович?
– Позавчера, выполняя ваш приказ уточнить обстановку со слов офицеров, непосредственно находящихся на позициях либо занимающихся планированием дальнейших действий в штабах.
– Понятно. А вот мне не удалось пообщаться с генералом Стесселем. Барон не нашел времени на то, чтобы принять государева порученца.
– Непонятно, чем вообще занимается этот Стессель! – воскликнул подпоручик Сергей Кирилин, самый младший офицер в группе.
Покровский сделал ему замечание:
– Подпоручик, прошу не обсуждать действия старших по должности и званию.
– Но разве я не прав, Алексей Евгеньевич?
– Прав или нет, не в этом дело. Офицеру следует соблюдать субординацию, и я не должен напоминать вам об этом. Так, значит, на подходах к позициям северного фронта прошедшей ночью объявились неизвестные люди.
– Это не факт, господин полковник, – сказал поручик Донской.
– Не факт! – согласился князь. – А посему нам необходимо самим посмотреть, что за ночные дела происходят вблизи нашей линии обороны. Если японцы проводили разведку, то они появятся у позиций и сегодня. Если солдатам померещилось, в чем я сильно сомневаюсь, что ж, тогда спокойно вернемся в крепость.
– Мы выходим на позиции, Алексей Евгеньевич? – спросил капитан Фролов.
– Да, через час. Всем офицерам кроме табельного оружия иметь при себе винтовки. – Он повернулся к капитану: – Где находятся позиции роты, командир которой доложил о перемещениях неизвестных лиц?
– Недалеко от форта номер пять.
– Значит, нам надо пройти каких-то полторы версты.
– Как бы нас свои не подстрелили, когда пойдем на передовую, – заметил подпоручик Кирилин.
– Не подстрелят. Я сейчас же пойду к генералу Кондратенко и согласую с ним наши действия. Роман Исидорович не Стессель, он и примет, и внимательно выслушает. Думаю, что ему доложили о непонятных вещах, происходящих вблизи линии обороны.
Генерал Кондратенко, начальник сухопутной обороны крепости, принял полковника Покровского без промедления, внимательно выслушал, покачал головой:
– Плохо, князь!
– Вы имеете в виду возможное рассредоточение вражеских сил непосредственно у сухопутных позиций?
– Нет. Этого следует ожидать. Рано или поздно японцы объявятся здесь. Плохо то, что вы владеете информацией, которой нет у меня. Но с этим мы разберемся позже, а пока я полностью одобряю ваши намерения уточнить обстановку на подходах к позициям северного фронта. Генералы Горбатовский и Церницкий немедленно получат распоряжения обеспечить выход вашей группы на позиции роты.
– Благодарю, господин генерал.
– И вот еще что, Алексей Евгеньевич. По результатам разведки прошу предоставить мне подробный доклад.
– Да, конечно, Роман Исидорович.
Кондратенко бросил взгляд на карту.
– Значит, подозрительные движения выявлены в зоне ответственности роты поручика Зорина? – Начальник сухопутной обороны Порт-Артура лично знал всех командиров своих подразделений. – Что ж, – продолжил он. – Зорин хороший офицер. Непонятно только, почему он не доложил по команде о предположениях, касающихся вероятного появления у позиций противника.
– Скорей всего, его сбила с толку разница в докладах дозорных.
– Но ваш-то офицер вам сообщил!..
– Поверьте, господин генерал, и капитан, подчиненный мне, отнесся к сообщению командира роты довольно скептически.
– Не смею вас задерживать, господин полковник.
Покровский вернулся к себе. Не прошло и получаса, как офицер штаба доложил порученцу императора о том, что его группа может свободно пройти через укрепленный район.
В 22.40 полковник Покровский и подчиненные ему офицеры прибыли на передний край. Группу порученцев государя встретил командир роты.
– Поручик Зорин, – представился он.
Покровский пожал ему руку.
– Здравствуйте, поручик! Доложите обстановку.
– Пройдемте, пожалуйста, на командный пункт.
– Зачем? Я хочу услышать доклад непосредственно на позиции, одновременно осмотреть ее.
– Как вам угодно. – Командир роты повел группу офицеров по укрепленной траншее, объясняя: – Позиция начинается от небольшого изгиба. За ним размещается первый взвод.
– На правом фланге кто? – тут же спросил Покровский.
– Третья рота нашего батальона.
– Удаление до нее?
– Минимальное, примерно двадцать шагов.
– А что это за укрепление на пространстве между ротами? – Покровский указал на темную возвышенность, имеющую форму большой перевернутой чаши.
– Это позиция пулеметного расчета. Неделю назад они были выставлены на стыках рот по приказу генерала Кондратенко.
– Грамотно, – кивнул старший офицер по особым поручениям. – Значит, фланги рот прикрыты, что позволяет подразделениям без оглядки на соседей выполнять собственную задачу.
– Так точно, господин полковник.
– Хорошо, ведите на левый фланг.
Проходя по траншее, Покровский обратил внимание, что многие одиночные стрелковые ячейки пусты.
– Где находится остальной личный состав? – спросил он у Зорина.
– В блиндажах, господин полковник. На позициях холодно, обмундирование не спасает. Поэтому мной по согласованию с вышестоящим командованием принято решение держать в окопах только самое необходимое количество солдат. Ведь в случае болезней мне их заменить будет некем.