Уже на следующий день, 7 марта, Временное правительство вынесло постановление о признании бывшего императора и его супруги лишенными свободы и доставке отрекшегося государя в Царское Село.
Данное постановление ошеломило Николая. Этого он никак не ожидал. Низложенный – а это слово все более входило в обиход – государь попытался связаться с князем Львовым. Того не оказалось на месте. Переговорить с Керенским тоже не удалось. Министр юстиции Временного правительства отбыл в Москву. Не ответил на вызов и Милюков.
Тогда Николай Александрович решил побеседовать с генералом Алексеевым. Тот не мог уклониться от разговора, но ничего и не объяснил, сослался на то, что данное решение стало для него полной неожиданностью.
Император потребовал соединить его с женой.
– Что-то случилось, Ники? – спросила Александра Федоровна.
– Я хотел знать, все ли у вас в порядке? Ничего не изменилось?
– Детям немного легче, а в общем, особых изменений нет. Но я слышу в твоем голосе тревогу. Почему ты спросил об этом?
Государь выдержал паузу и сказал:
– Временное правительство постановило арестовать нас.
– Что? А как же обещание обеспечить нам беспрепятственный выезд из страны?
– Ты, главное, не волнуйся. Я скоро приеду. До этого, думаю, мне удастся прояснить ситуацию. В любом случае, Аликс, мы будем вместе. Что бы нас ни ждало впереди. Я люблю тебя!
– И я люблю тебя, мой дорогой, бедный Ники. Мы ждем тебя.
– Я скоро приеду, Аликс, потерпи.
– Да, конечно.
Николай хотел сказать супруге еще несколько ободряющих и нежных слов, но связь оборвалась. Это не было случайностью. Раньше такого не происходило.
Николай Александрович положил трубку, сел на стул у стола, прикурил папиросу.
В целях исполнения решения Временного правительства в Могилев была отправлена делегация Государственной думы во главе с неким гражданином Бубликовым, предварительно получившим инструкции Родзянко.
Государь встретил его сдержанно, ответил на приветствие, принял предписание об аресте, прочитал его, взглянул на главу депутации:
– Не соизволите, Алексей Александрович, объяснить, что все это значит?
– Объясню, Николай Александрович. Как пояснил мне Александр Федорович, арест – это лишь формальность. Он проводится прежде всего в интересах царской семьи.
Николай с удивлением посмотрел на Бубликова:
– Как такое возможно?
– Послушайте меня. Правительство желает как можно скорее организовать ваш отъезд за границу. Но в широких массах рабочих и солдат проявляется возмущение тем, что царь, низложенный с престола, а также все члены его семьи до сих пор пользуются полной свободой, разъезжают по России. Данный факт воспринимается в народе негативно. Посему правительство в согласии с Советом рабочих и солдатских депутатов и большинством Государственной думы вынуждено принять меры для вашей защиты. Это возможно лишь в том случае, если вы с семьей будете находиться в Александровском дворце, под охраной революционной армии.
– А что, уже есть такая?
– Да, Николай Александрович, есть, и это вам прекрасно известно. Именно народная революционная армия защитит Россию как от внутренних, так и от внешних врагов.
Николай усмехнулся:
– Вы считаете, что неуправляемые солдатские массы, способные бунтовать, но вряд ли подготовленные к реальным боевым действиям, изъявят желание отправиться на фронт?
– Мы, гражданин Романов, обсуждаем не ту тему. Вы ознакомились с постановлением. Теперь вам следует исполнять указания представителей Временного правительства.
– То есть ваши?
– Да, в том числе и мои.
– Скажите, Алексей Александрович, еще полгода назад вы могли бы представить ситуацию, когда будете отдавать распоряжения императору?
– Нет. Но это ничего не меняет.
– А что Временное правительство намерено предпринять в отношении других членов императорской фамилии?
– Насколько мне известно, вопрос об их отъезде за границу не рассматривается. Есть предложения отправить ваших родственников в свои усадьбы.
– Заключение под стражу, суд, приговор им не грозят?
– Я не могу утверждать это категорично, но у народной власти нет ни малейшего желания чинить расправу с царской фамилией.
– Понятно. Вы позволите мне проститься с офицерами и солдатами Могилевского гарнизона?
– Это вопрос не ко мне, а скорее к генералу Алексееву. Думаю, он не станет препятствовать этому. Я поддержу вашу просьбу.
– Спасибо и на этом.
– Я вижу, вы не верите мне.
– Знаете, Алексей Александрович, в последнее время я не верю никому.
– Что ж, это объяснимо. Замечу, что в Москве на заседании тамошнего совета раздавались требования казнить императора. В ответ Александр Федорович Керенский твердо заявил, что этого не произойдет, пока мы у власти. Вы с семьей будете отправлены за границу, конкретно в Англию. Он сам доставит вас до Романова-на-Мурмане и лично передаст представителям английского правительства. Перед приходом к вам мне сообщили, что данное выступление Керенского вызвало сильное негодование против Временного правительства не только в рабочей массе, но и в светских кругах.
– Что ж, если я увижусь с гражданином Керенским, то непременно поблагодарю его за заботу о моей семье. Теперь же, если вы не против, я хотел бы проститься с гарнизоном.
– Вам придется немного подождать.
– Мне теперь много чего придется делать вопреки своим желаниям. Я буду в вагоне вдовствующей императрицы.
– Хорошо.
В 10 часов 30 минут Николай вошел в большой зал. Генерал Алексеев, как было заведено ранее, подал команду «Господа офицеры!».
Низложенный император поздоровался с офицерами и солдатами.
В ответ он услышал громогласное армейское:
– Здравия желаем, ваше императорское величество!
Это растрогало Николая. Он произнес прощальную речь, поклонился присутствующим, быстро направился к выходу и услышал всеобщее «ура» в свою честь. Это было последнее подобное приветствие в его жизни.
Следом за ним на улицу выбежал генерал Алексеев. Он был взволнован и смущен.
– Что вам угодно, Михаил Васильевич?
– Понимаете, раз так случилось… – Рядом появились делегаты Государственной думы, и Алексеев закончил довольно нелепо: – Счастья вам и вашей семье в новой жизни.
Николай усмехнулся, повернулся и пошел прочь.
В 3 часа дня на вокзале Могилева собралось много народа. Люди стояли молча. Не было никаких лозунгов, выступлений, выкриков. Над перроном висела тишина.
Бубликов получил от Алексеева наряд для сопровождения специального поезда.
В Царское Село состав прибыл 9 марта в 11.30. Император, Мария Федоровна и небольшая свита, состоящая из обслуживающего персонала, приехали в Александровский дворец, где с этого дня Николаю предстояло быть не хозяином, а узником.
Выезжая из Могилева, император подписал и прощальный приказ по армии, в котором выразил любовь к российскому войску и подтвердил переход власти к Временному правительству, созданному по инициативе Государственной думы. Николай не сомневался в том, что войска, преданные народу, защитят государство от внешнего врага и общими с союзниками усилиями доведут войну до победного конца. Он просил каждого офицера и солдата, как и прежде, исполнять свой долг, слушаться начальников. Подписался низложенный император просто: «Николай».
Получив копию этого документа, военный министр Временного правительства Гучков испугался, что его патриотический характер взволнует войска. Тогда в армии могут возникнуть вопросы насчет оправданности действий временщиков по отношению к императору.
Гучков, минуя ставку, отправил экстренные телеграммы прямо в штабы фронтов. Он запретил отправку приказа непосредственно в войска. Поэтому документ, отправленный в армию ночью 8 марта, дошел лишь до штабов фронтов, армий и только в несколько корпусов и дивизий.
Прощальный приказ государя не был опубликован и в газетах. Это в стране, где была провозглашена всеобщая свобода, в том числе и печати! Даже сообщение о том, что Николай призвал войска подчиниться Временному правительству, так и не появилось в прессе.
Посол Великобритании в России сэр Джордж Бьюкенен спросил у министра иностранных дел, достоверна ли информация об аресте Николая. Милюков ответил, что гражданин Романов лишен свободы и будет находиться под охраной в Царском Селе. Бьюкенен заявил, что король Великобритании хотел бы получить заверения правительства в том, что оно предпримет все меры по обеспечению безопасности бывшего императора и его семьи.
Милюков дал таковые и добавил, что в Царском Селе Николай и Александра Федоровна будут оставаться до тех пор, пока дети не вылечатся от кори. После чего императорская семья сможет выехать в Англию. Временное правительство желает, чтобы Николай как можно быстрее покинул Россию, настаивает при этом на запрете короля Георга на возвращение бывшего государя до окончания войны.
Подобные заверения и просьбы министра иностранных дел Временного правительства явились результатом крайне негативного отношения к факту ареста императора, сложившегося в дипломатических кругах. Это могло серьезно повлиять на международное положение.
Когда думская делегация Бубликова только направлялась в Могилев, военный министр Гучков отдал приказ командующему войсками округа генералу Корнилову произвести арест императрицы.
Тот явился в Александровский дворец.
Александра Федоровна встретила генерала, выслушала решение Временного правительства и сказала:
– Я в вашем распоряжении.
Она объяснила, что сегодня заболела ее младшая дочь, а Алексею, пошедшему было на поправку, опять стало хуже, и удалилась из кабинета.
Корнилов тут же приказал приставить охрану ко всем телефонам и телеграфу. Собственный конвой императора теперь должен был только назначать дозоры для охраны всего Царского Села и его окрестностей. Начальник конвоя поговорил с императрицей и подчинился.
С караулом же в самом дворце возникли проблемы. По инструкции Корнилова он теперь должен был наряжаться от запасных полков. Но сводный гвардейский батальон, осуществлявший охрану дворца до государственного переворота, отказался впустить во дворец новый караул, выставил против него пулеметы.