Полковник Лазарев, который командовал батальоном после ареста генерала Рескина, заявил, что любой человек, который посмеет проникнуть на территорию дворца, будет немедленно расстрелян. Ситуация накалялась. Корнилов требовал смены караула. Офицеры и солдаты сводного батальона отказались выполнять его приказ, заявили, что подчиняются только императору.
В дело вновь пришлось вмешаться государыне. Александра Федоровна знала, что подразделение Лазарева будет стоять до конца. Дабы избежать кровопролития, она вызвала полковника к себе, сперва просила подчиниться новым властям, потом от имени императора приказала Лазареву оставить дворец.
Полковник, верный присяге, отвел батальон.
Императрица ознакомилась с инструкцией Корнилова о порядке содержания царской семьи в Александровском дворце. В ней указывалось, что она и ее супруг могли выходить из дворца только в ту часть парка, которая непосредственно примыкала к нему, с 8.00 до 18.00, в сопровождении дежурного офицера.
Николаю и Александре Федоровне запрещались всякие свидания с другими лицами без разрешения генерала Корнилова. Все письма должны были подвергаться тщательному просмотру.
Телефоны во дворце предписывалось отключить, за исключением аппарата у дежурного офицера. Он должен был получать продукты для семьи и при необходимости вызывать врачей.
По прибытии во дворец Николай побеседовал с Александрой, посетил детей, а потом потребовал от Корнилова объяснения по поводу режима, установленного во дворце. Генерал ответил, что всего лишь выполняет приказ военного министра. Николай Александрович потребовал встречи с Гучковым.
Корнилов сообщил об этом военному министру, и тот приехал в Царское Село. Разговор произошел в рабочем кабинете императора.
Николай сразу задал вопрос:
– Что означают строгие ограничения по отношению ко мне и семье?
Гучков ответил:
– Разве это ограничения, гражданин Романов? Небольшие неудобства, да, согласен, но без это не обойтись. Безопасность всей вашей семьи возложена правительством на меня. Я же смогу обеспечить ее, только будучи уверенным в том, что все мои приказы исполняются. Меры, введенные мной, служат единственной цели – сохранить вас и семью до того момента, как вы подниметесь на борт английского судна. Лично доставить вас в Романов-на-Мурмане торжественно обещал Александр Федорович Керенский, но сопровождать поезд предстоит мне. Таково решение правительства. На мне же и ведение дела по организации вашего отъезда.
Николай усмехнулся и спросил:
– Для того чтобы обеспечить мою безопасность, генералу Корнилову обязательно просматривать наши письма?
– Кстати, вам лучше отказаться от них, да и телефонных разговоров.
– Как же они угрожают моей безопасности?
– Заметьте, гражданин Романов, вам не запрещается пользоваться телефоном. Вы можете звонить кому угодно, но в присутствии дежурного офицера. Ему не дано права прерывать разговоры, он должен всего лишь фиксировать их. Согласитесь, мне, лицу, отвечающему за вашу безопасность, просто необходимо знать, с кем вы общаетесь и не нанесет ли это вред вашей же семье. Ограничение места прогулок тоже объяснимо и обоснованно. К сожалению, сейчас настроение масс даже в Царском Селе не в вашу пользу. Возможны провокации, если не более серьезные вещи. Да и нужны ли вам, вашей жене и детям оскорбления, которые может выкрикивать толпа, часто собирающаяся у ограждения? Внутри же дворца вам будет покойно.
– Если я захочу с кем-нибудь встретиться, то на это требуется ваше, министр, разрешение. Что это, как не ущемление моих прав и достоинства?
– Гражданин Романов, не придирайтесь. Вы же понимаете, что неудобства или ограничения, называйте как угодно, носят формальный характер. Если вы захотите с кем-то встретиться, то так оно и будет. Это касается и медицинского персонала, который вы посчитаете нужным вызвать к больным детям. Я, конечно, понимаю ваше раздражение, но вам придется мириться с новым положением. И не надо срывать злость на Корнилове. Он выполняет мои приказы.
На этом встреча закончилась. Гучков солгал Николаю о том, что именно на него возложена ответственность за организацию переезда царской семьи в Англию. Этим по-прежнему занимался Керенский.
Впрочем, низложенного императора данный момент никак не волновал. Какая разница, кто занимается организацией отправки его семьи за рубеж? Главное, чтобы она состоялась. Однако решение вопроса затягивалось. Причинами тому стали затянувшаяся болезнь детей и работа Чрезвычайной следственной комиссии.
В конце марта посол Великобритании Джордж Бьюкенен пришел на прием к министру иностранных дел и неожиданно заявил:
– Господин министр, довожу до вашего сведения, что правительство Великобритании больше не настаивает на своем предложении предоставить бывшему императору Николаю и его семье убежище в Англии.
Милюков был в шоке.
– Как так, господин посол? Ведь мы только несколько дней назад обсуждали дату прибытия английского крейсера в порт Романов-на-Мурмане!
Бьюкенен оставался невозмутимым.
– Мне неизвестны причины принятия такого решения. Мне поручено уговорить императорскую семью не ехать в Англию.
– Это решение правительства или короля?
– Кому, как не вам, господин Милюков, знать, что послы получают директивы от своих министров иностранных дел.
– Но что могло повлиять на изменение позиции Лондона по вопросу о приеме царской семьи?
– Мне это неизвестно, но отойду от протокола и выскажу собственное мнение. В настоящий момент в Англии растет волна протестов против приема русского императора, особенно его супруги Александры Федоровны, в которой общественность моей страны видит прогермански настроенную фигуру. Достоянием британских СМИ стали факты, свидетельствующие о практически неограниченном влиянии на императрицу Григория Распутина. Газеты и журналы пестрят сообщениями о том, что Распутин и Александра Федоровна пытались склонить Николая Второго к сепаратному миру с Германией.
– Подождите, Джордж! – Министр перешел на неофициальный тон. – Но это совершеннейшая глупость. Распутина уже год нет в живых. Александра Федоровна же является не только принцессой Дармштадтской, но и внучкой королевы Виктории, прямой родственницей Георга. Поверьте, она не вмешивалась в государственные дела мужа.
Бьюкенен заметил:
– Кайзер Германии Вильгельм тоже является родственником моего короля, однако это совершенно не мешает ему вести войну против Англии.
– Но Николай никогда не вел сепаратных переговоров с Вильгельмом. Напротив, он всегда призывал русский народ и армию к войне вместе с союзниками до победного конца и даже сейчас придерживается той же позиции. Ведь Николай Романов просит убежища лишь до конца войны. Затем он намерен вернуться в Россию, в Крым, в Ливадию, и жить там, отказавшись от каких-либо притязаний на власть.
– Мне известно о призывах бывшего императора. Но я знаю и о том, что Николай все же вел переговоры с германской стороной, обсуждал возможность заключения сепаратного мира или перемирия. Это известно и в Лондоне.
– Господи! Как в Лондоне может быть известно то, о чем в России никто не знает?
– Все же такие попытки предпринимались.
– У вас есть доказательства?
– Вы, господин министр, считаете возможным требовать у меня отчета?
– Нет, но принимать решения государственной важности, исходя лишь из слухов и домыслов, распространяемых в английской прессе, нельзя никоим образом.
– Я сказал вам даже больше, чем должен был.
– По сути, вы не сказали ничего. Посему я требую уточнения. Итак, Лондон отказывается принять семью Николая?
– На данный момент вопрос остается открытым. Официального отказа нет, однако, повторю, английское правительство не настаивает на выезде императорской семьи в Англию. Если вас не устраивает мое заявление, то вы можете связаться с МИДом Великобритании для прояснения возникшей ситуации. Но не думаю, что вы услышите что-то еще. Впрочем, политика – дело сложное. Сегодня выносится одно решение, завтра – другое, опровергающее первое, – заявил Бьюкенен и ушел, оставив Милюкова в полной растерянности.
Спустя какое-то время он позвонил Керенскому.
Тот выслушал министра иностранных дел и заявил:
– Повсюду одни интриги. По поводу заявления посла скажу следующее: если английское правительство не настаивает на выезде семьи Романовых, то мы сами отправлять ее не будем. Прояснять ситуацию в МИДе Британии не стоит. Посол не стал бы самовольничать и делать какие-либо заявления, не согласованные с министром. Посему семья Романовых остается в Царском Селе. Решение англичан даже играет нам на руку. Используя его, мы сгладим противоречия с Петросоветом. Это пойдет на пользу революции.
– Но тогда я должен немедленно сообщить Романову о решении английского правительства.
– Вы чувствуете себя неловко перед ним?
– А вы нет?
– Я нет. Ведь это не мы не выпустили в Англию Николая и его семью. Напротив, британцы не захотели принять их. Какая в данном случае может быть неловкость? Мы готовы выполнять свои обязательства, но не можем навязывать их другой стороне. Однако я понимаю вас. Поэтому сам сообщу низложенному императору о решении английского правительства. Тем более что я давно собирался в Царское Село. Хочу посмотреть на условия содержания семьи, да и просто поговорить с бывшим императором. Мне это очень интересно.
В итоге русский посол в Англии не получил от Временного правительства ни одного письма, касающегося судьбы семьи Романовых.
Генерал-майор Покровский почти месяц не имел связи с поручиком Дольским и подпоручиком Кириллиным. Князь уже собирался отправиться в Царское Село, как в конце марта, ветреным вечером, денщик Рубейко вошел в гостиную и доложил, что прибыл подпоручик Кириллин.
Это было неожиданно.
– Так зови его, Степан, и передай Лизе, чтобы быстренько приготовила ужин, но сначала подала чай.
Вскоре в гостиную вошел подпоручик Кириллин: