Караченцов и весеннее половодье
В один из приездов Коли Караченцова в Киев выдался у нас в промежутке между записями свободный денёк, и решили мы оторваться где-нибудь на природе, подальше от звучавшей постоянно фразы «какие люди в Голливуде!!!» и от поголовного народного желания запечатлеть на «фотке» себя любимого да в компании с Колюней – в общем, отдохнуть от издержек Колиной славы и народной любви. Арендовали хороший катерок и двинули вниз по Днепру. Весна тогда выдалась с половодьем, поэтому немало островков, густо поросших вербами и прочей зеленью, мы перебрали, прежде чем увидели впереди то, что искали. Уютный, окружённый густыми кустами островок казался нам именно тем местом, где не будет ни людей, ни поклонников. Коля переместился на самый нос катера и гордо восседал на самой его конечной точке, напоминая средневековую наяду на пиратских судах… И откуда нам было знать, что именно на этом уютном островке и именно в точке нашей предполагаемой высадки расположилась… парочка. И понятно, с какой целью. Как говорят знающие люди, таких целей у нынешней молодёжи может быть две. Это или сам процесс, или процесс с целью изготовления потомства. Причём в любом случае это сопровождается весьма приятными ощущениями, но одно условие должно быть соблюдено: как можно тщательнее заныкаться в кущи, в бурелом (если, конечно, твои друзья не позаботились о тебе и не подсуетили холостяцкую квартирку на время). Но квартирка – это одно, а тут природа, солнышко, птички, милая под боком несёт какую-то обычную ерунду – в общем, романтика. И теперь представьте себе картину маслом: уютный крохотный островок, со всех сторон нависает высокий тростник, ни души на – надцать км вокруг, и он её уже уговорил и взобрался на эту самую вершину Любви… И всё поплыло перед глазами.
И в этот самый миг над головой у них возникает нос нашей лодки (дело ведь было в половодье, вода высокая!), и на ней Николай Караченцов!!! В одних трусах… Как говорят специалисты, топлес!
Скажите честно, а вы бы не двинулись мозгами, если бы подобное случилось с вами?!
Когда не ожидаешь никого рядом, и ты на седьмом небе, и в целом мире только Ты и Она… И тут вдруг – бах! – и Караченцов!!! Откуда??? С неба??? Или напекло мозги???
Коля глянул на парочку сверху и мгновенно просёк ситуацию.
– Полный назад!!! – скомандовал он, и наш баркасик послушно выполнил команду.
– Да-а-а… Так и импотентом недолго стать, – сказал кто-то негромко, когда мы уже отплыли.
Халява небесная
Однажды пригласили моего друга Колю Караченцова с гастролями в далёкую страну Австралию, ну а он пригласил меня. Как друга, аккомпаниатора и автора более тридцати песен из его репертуара. Короче, сели мы на роскошный лайнер, стартанули, осмотрелись, и тут вдруг Коля поник духом в первый раз. А всё потому, что первая остановка – в ОАЭ аж через шесть часов. А что такое шесть часов для курильщика с многолетним стажем, коим является Николай? Шесть часов – и ни одной сигареты!!! Дальше – хуже! Дубай – Сингапур, ещё сколько-то там часов, и снова ни единой сигаретки. А впереди отрезок Куала-Лумпур – Мельбурн! И это целых семь часов! Мне-то что?! Мне-то по фигу, а вот Колян… В общем, только мы сели в Сингапуре, как Коля потащил меня искать Smoking Area, а по-нашему курительную комнату. И мы её нашли!!! Вообразите, отдельно взятый крохотный дурдом посреди огромного аэропорта в виде комнатки десять на десять метров, где ничего не видно из-за плотного (не то слово!) табачного дыма, где находятся десятка два не видящих друг друга мужиков, которые, сопя и кашляя, давятся никотином, и посреди всего этого кошмара сидит на стуле чей-то маленький мальчик в томительном ожидании своего малахольного папочки. После тринадцатичасового воздержания Коля припал к любимой «Приме», как младенец к мамкиной сиське. Вскоре глаз его прояснился, пропала озабоченность, и я понял: он готов и дальше переносить трудности аж до Мельбурна.
Нам сменили аэрофлотовский самолёт на самолёт с кенгуру, дальше было «Fasten belts!» – и вперёд, на юг! Примерно час летели нормально, но потом Коля опять заскучал, заворочался в кресле, и ко мне:
– Вова! А может, по пять капель, раз уж смолить нельзя?!
А у меня как раз с собой (тогда ещё погранцы не особо пили кровь при досмотре) в ручной клади тихо спала фляжка «Рябиновой на коньяке», коя была тут же извлечена и уже готова была к скромному разлитию. Как вдруг коршуном подкравшаяся стюардесса возраста «поздний Бальзак» что-то гневно пророкотала… и моя «Рябиновая» оказалась у неё в руке. Откуда и не вернулась. И тут Коля упал духом во второй раз.
– Да-а-а! – протянул он. – И за что такую «газель» держат в стюардессах?! Наверно, за её нюх! Или идут на рекорд имени товарища Гиннесса! Мол, единственная в мире стюардесса, лично знавшая королеву Викторию.
Я оставил Колю упражняться по поводу биографии мегеры, а сам отправился к ней с достаточно хамской целью – выяснить, употребит ли она мою «Рябиновку» сама или всё-таки поделится с экипажем по прибытии в Мельбурн. И тут, как это порой бывает в экстремальных ситуациях, ко мне на помощь пришёл… английский язык. Да-да, тот самый английский, благополучно забытый после школы и вуза, но который вдруг неожиданно сам по себе возник из глубин сознания. И на котором я довольно понятно стал излагать «девушке» свои претензии.
– Мадам, – сказал я, – вы достаточно дерзко подошли к двум джентльменам, которые являются алкоголиками-профессионалами высочайшего класса, которым доверено защищать честь своей страны в Высшей алкогольной лиге (это что-то наподобие Вашей хоккейной НХЛ) и у которых вы отобрали фляжку родного национального напитка.
Ну и дальше в таком же духе. Мегера выслушала меня молча, потом вдруг улыбнулась. И сказала примерно следующее:
– У нас в авиакомпании действительно запрещено употреблять спиртное. Но только принесённое с собой. А для господ алкоголиков у нас на борту есть широчайший выбор самых различных напитков из разных стран, в том числе и ваша «Столичная». И всё это – fre-e-e!!!
Перевожу для малограмотных – «фри» по-английски означает «халява!» Ну не мог же я прийти к Коле и вот так вот просто прояснить ситуацию! Я подошёл к его креслу с уставшим видом типа «Хрущёв после переговоров с Никсоном» и сказал, отдуваясь:
– Ну, стерва попалась редкая! Но ты ж меня знаешь, Колюня, своего другана-фулюгана! Я ж и мёртвого уболтаю! Дывысь! – и я широким жестом распахнул перед опешившим Колей вид на проход, по которому важно шествовала «подружка королевы Виктории» с подносом, уставленным горой бутылок.
«Девушка» не соврала мне: тут были и «Чивас», и «Мартини», и «Курвуазье», и много чего ещё. А венчала всё это безобразие наша родимая «Столичная», как положено, запотевшая и со слезой. Дальше приятно изумлённая публика наблюдала радость дегустации всего этого двумя слегка помятыми джентльменами и, возможно, печально удивлялась ёмкости наших желудков и выносливости печени. И это был единственный случай, когда Николай ни разу не вспомнил о своей любимой «Приме». Ну а то, что мы по прилёте в Мельбурн оставили в самолёте Колину дорогущую гитару и мой концертный костюмчик, кои нам позднее нашли, так это всё мелочи. Главное, что, когда летели, хорошо сидели! А вот когда улетали из Австралии – вот тогда и вляпались по полной.
Но об этом – в следующий раз!
Как мы с Колей Караченцовым с Австралией прощались
Итак, заключительная байка из серии «Австралийская опупея». Настал день нашего отлёта из гостеприимной, но слегка сонной Австралии. Позади остались концерты в Мельбурне и Сиднее, перелёт в новозеландский Окленд и очаровательно пахнущая сероводородом деревуха Ратаруа, где в местном отельчике Коля умудрился обжечься одеялом. А нужно сказать, что по местным меркам мы были в разгаре зимы (т. е. в мае), и нам были выданы спецодеялки с подогревом. Коля, как человек доверчивый, «врубил подогревчик» так капитально, что с утра с большим удивлением обнаружил себя любимого в крупных, как у жирафа, пятнах по всему телу.
Чем я незамедлительно воспользовался и, с присущим мне ехидством, осведомился: а были ли у друга на сих гастролях незапланированные контакты с маорийками, аборигенками или прочими очаровашками из местного бомонда? Получив категорическое «нет», я великодушно предположил, что пятна сии, очевидно, трупные. А учитывая пожилой Колин возраст (ему тогда было где-то за полтинник), это, на мой взгляд, выглядело вполне правдоподобно. Николай театрально возмущался, хотя и выглядел слегка озабоченным. Потом появился наш «новозеландский босс» (тоже Николай), взглянул на таймер и пошутил, мол, ещё часок сна под такой температуркой, и можно уже было бы не заказывать шашлычки в номер!
Ну, всё это осталось позади. Заключительные капитальные (я подчёркиваю это слово!) почти до рассвета посиделки в Сиднее с нашими менеджерами, пробуждение в соответствии с народной мудростью: «утро добрым не бывает…» Погрузили заметно прибавивший в весе багаж в две «тачки» с русскоговорящими водилами и как-то легко, не придавая особого значения, уселись: Коля – в машину, где был мой багаж, а я – во вторую. Водила звался Мишей, родом из Днепропетровска, и, как сейчас помню, я всю дорогу шутил, что Днепр поставляет в Москву генсеков, а в Австралию таксистов. Наконец аэропорт. Караченцов по-товарищески выгрузил все мои вещи из такси, ну и я тоже… по-товарищески. Все его вещи. Из салона… Машины стартанули и исчезли за поворотом.
– Вова! – вдруг особенно тихо сказал мне Коля. – А где мой кофр с вещами и гитарка???
– Да вот всё вынес, что было в салоне!!! – бодро ответил Вова, то есть я.
– А в багажнике ты смотрел???
– Как?! А что, было ещё и в багажнике??? – что-то противно липкое стало заползать вовнутрь, вытесняя кайф ночных посиделок и поездки в целом.
– Да так. По мелочам… – ответил вмиг поникший Коля. – Весь мой австралийский гонорар, гостинцы домашним, концертные костюмы и