В преддверии посещения флота наркомом ВМФ 5–6 октября 1943 года командующий Черноморским флотом Владимирский направил для обстрела портов Феодосии и Ялты и уничтожения находящихся там немецких плавсредств и десантных судов лидер «Харьков», эсминцы «Беспощадный» и «Способный» под брейд-вымпелом командира дивизиона эсминцев капитана 2-го ранга Г. П. Негоды.
Операция была спланирована и организована настолько бездарно, что, произведя по берегу всего несколько залпов, корабли повернули назад и на отходе друг за другом в течение нескольких часов были потоплены немецкими пикирующими бомбардировщиками.
Лидер эсминцев Черноморского флота «Харьков». Поти. 1942 г. Из архива журнала «Морской сборник»
Вначале пострадал лидер «Харьков», его начали буксировать. В результате следующего налета был поврежден «Беспощадный». Теперь последний неповрежденный эсминец «Способный» попеременно тянул оба корабля к своему берегу. Еще один налет — гибнет «Беспощадный», и «Способный» принимает на борт его команду. «Харьков» к этому времени дает ход, но очень незначительный. Поэтому «Способный» идет рядом, прикрывая его. Следует еще один налет, и «Харьков» гибнет. Последний оставшийся в строю «Способный» останавливается и начинает принимать на борт офицеров и матросов с лидера. В это время следует заключительный налет, в результате которого гибнет и «Способный». Таким образом, Черноморский флот, не нанеся ни малейшего вреда противнику, одномоментно лишился трех новейших кораблей и 780 моряков.
Во время трагедии на флагманском командном пункте Черноморского флота помимо командующего Черноморским флотом Л. А. Владимирского находились сам нарком Кузнецов, начальник Главного Морского штаба вице-адмирал Г. А. Степанов и командующий ВВС ВМФ С. Ф. Жаворонков. Увы, их присутствие ничего изменить не могло. Нарком (как старший по должности) не рискнул взять в свои руки руководство спасением кораблей, а вместе с тем и персональную ответственность за происходящее. Впрочем, он вряд ли мог что-то изменить. Все возможные ошибки к тому времени были уже совершены.
Эсминец Черноморского флота «Беспощадный». 1943 г. Из архива журнала «Морской сборник»
Уникальная фотография, сделанная с немецкого самолета. Лидер «Харьков» на буксире у эсминца «Способный» после первого попадания авиабомбы. 6 октября 1943 г. Из архива журнала «Морской сборник»
В воспоминаниях Кузнецов явно чувствуется двусмысленность ситуации, ведь само его присутствие делало его соучастником происходящих событий.
Еще шло спасение немногих уцелевших, а на флагманском командном пункте все было уже решено, и стрелочник происшедшей трагедии был назначен. Им, разумеется, стал капитан 2-го ранга Негода. Но для того чтобы обвинить его во всех грехах, его надо было спасти. Именно поэтому командиры гидросамолетов получили жесткий приказ: искать и в первую очередь спасать командира дивизиона, а только после этого всех остальных…
Из воспоминаний Н. Г. Кузнецова:
«Закончив обстрел берега, командир дивизиона должен был, не теряя ни минуты, полным ходом отходить в свои базы. Ему ни в коем случае нельзя было задерживаться, даже когда удалось сбить немецкий разведывательный самолет. Поврежденный, потерявший ход лидер следовало покинуть. Сняв с него команду либо оставшись на „Харькове“, Г. П. Негода должен был приказать остальным эсминцам следовать в базу, а сам ждать усиленного авиационного прикрытия или же подхода наших кораблей. Случай этот еще раз доказывает, как много значит инициатива командира. Даже имея с ним связь, командующий с берега не мог повлиять на события. Морской бой настолько скоротечен, что все зависит от командира, от его находчивости, решительности, умения оценить обстановку»[50].
На первый взгляд обвинения в общем-то справедливые. Однако оценим их более внимательно. Во-первых, странным выглядит утверждение наркома о «скоротечности» развития событий вокруг отряда Негоды. С момента первой атаки немецких самолетов до второй, когда был поврежден «Беспощадный», прошло почти три часа, между второй и третьей атаками, когда был потоплен «Беспощадный» и поврежден «Способный», — еще два с половиной часа, между третьей и четвертой атаками, когда был потоплен «Харьков», — около часа, и между четвертой и пятой атаками, когда был потоплен последний из кораблей, «Способный», — еще около двух часов. Итого с момента первой до последней атаки немцев прошло более восьми часов! Какая уж тут скоротечность! При этом до самого последнего момента корабли поддерживали радиосвязь с флагманским командным пунктом флота…
Итак, 6 октября 1943 года Черноморский флот потерпел тяжелейшее поражение, имевшее очень серьезные последствия для всей его боевой деятельности. Сталин провел с наркомом весьма серьезную воспитательную беседу, о которой тот рассказывает в своих воспоминаниях: «На войне потери неизбежны. Но случай с тремя эсминцами ничем нельзя оправдать. Вернувшись в Москву, я со всей откровенностью, признавая и свою вину, доложил обо всем И. В. Сталину. В ответ услышал горький упрек. Он был справедлив. Обстрел кораблями побережья Крыма осуществлялся с согласия генерала И. Е. Петрова. Ему тоже досталось от Верховного. А больше всего, конечно, — командующему флотом Л. А. Владимирскому. Урок был тяжелый — на всю жизнь». Все сходится на том, что фактическими виновниками происшедшей трагедии были командующий флотом вице-адмирал Владимирский и его штаб.
Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов на эсминце Черноморского флота. Поти. Октябрь 1943 г. Из архива А. А. Раздолгина
Первым за трагедию поплатился начштаба контр-адмирал И. Д. Елисеев. Постановлением ГКО «за допущенные нарушения воинской дисциплины и проявленную беспечность при разработке плана набеговой операции и ее проведении» он был понижен в звании до капитана 1-го ранга. Наказание в общем-то справедливое, так как именно штаб Черноморского флота и спланировал операцию.
Понятно сожаление Кузнецова о Владимирском, с которым его связывала давняя личная дружба. Увы, как говорят на флоте: нет такой должности — «хороший парень»… Возможно, вице-адмирал на самом деле получил хороший урок, но не слишком ли расточительно учить каждого адмирала, губя при этом по восемь сотен моряков?
Вызывает удивление упоминание среди виновных генерала Петрова. Он отвечал за целый фронт и никаких указаний на набеговые операции Владимирскому не давал. Ему ли что-то додумывать за адмиралов и учить их азам военно-морской тактики?
В директиве Ставки Верховного Главнокомандования, вышедшей по итогам операции 6 октября 1943 года, черным по белому написано: «По полученным данным, операция Черноморского флота 6 октября, закончившаяся провалом, ненужной гибелью людей и потерей трех крупных боевых кораблей, проводилась без ведома командующего Северо-Кавказским фронтом, несмотря на то что флот подчинен ему в оперативном отношении». Какие могут быть после всего этого претензии к генералу Петрову?
Разумеется, попыткой Владимирского свалить на него вину за гибель трех кораблей Петров вполне законно возмутился и обоснованно пожаловался Сталину.
Из воспоминаний Н. Г. Кузнецова:
«Я случайно был в кабинете Сталина, когда он читал какое-то донесение.
— Уж слишком много они спорят, — недовольно проговорил Верховный.
— Кто? — спросил я.
— Петров и ваш Владимирский.
Вскоре я узнал, что И. Е. Петров освобожден от командования… Почти в то же время без совета со мной, как наркомом, был освобожден и командующий флотом Л. А. Владимирский. Ни Генштаб, ни Наркомат ВМФ не вносили предложений о смене командования»[51].
Сталин снял обоих командующих, но, судя по всему, Петрова отстранили больше для успокоения адмиралитета, так как вскоре он был снова назначен командовать фронтом, на этот раз 4-м Украинским. Что же касается Владимирского, то с его флотоводческой карьерой было покончено навсегда.
Самым опытным из адмиралов, находившихся 6 октября на флагманском командном пункте Черноморского флота, был вице-адмирал Г. А. Степанов. За потерю трех кораблей он был разжалован до контр-адмирала, снят с должности начальника Главного Морского штаба и назначен с понижением.
Что касается Негоды, то, как мы уже говорили, именно его флотское начальство назначило главным «стрелочником». Разумеется, доля вины лежала и на нем, однако взваливать провал на капитана 2-го ранга было по меньшей мере неразумно. Когда Негода несколько пришел в себя от пережитых потрясений и написал рапорт об обстоятельствах операции, встал вопрос: что с ним делать дальше? Выбор был в общем-то невелик: отдать под суд военного трибунала и расстрелять либо разжаловать и отправить с глаз долой куда-нибудь подальше с Черноморского флота. Почему этого не сделали? Это еще одна загадка событий 6 октября. Скорее всего, потому, что командование ВМФ и Черноморского флота прекрасно понимало: в трагедии такого масштаба Верховный Главнокомандующий будет разбираться лично. Так все и получилось. Неизвестно, чем все бы закончилось для командира дивизиона эсминцев, если бы не вмешательство Сталина.
Верховный Главнокомандующий пожелал… лично увидеть виновника катастрофы. Сам факт интереса Сталина к трагедии 6 октября 1943 года весьма примечателен. Я не припомню случая, чтобы Сталин в годы войны вызывал проштрафившихся командиров батальонов и полков. Это не уровень Верховного Главнокомандующего. В данном случае было сделано исключение. А значит, Сталин пожелал по-настоящему, не опираясь только лишь на мнения адмиралитета, разобраться в том, что творится на флоте. Для этого ему и понадобился капитан 2-го ранга Негода.
Поздоровавшись, Сталин самым подробным образом расспросил его об обстоятельствах катастрофы, при этом его интересовало все: цель операции, ее ход, поведение моряков, обстоятельства гибели кораблей, действия нашей авиации и тактика немецких пикировщиков. Выслушав ответы, Сталин, несколько помолчав, спросил: