— Как же все-таки вы, товарищ Негода, погубили сразу три лучших корабля?
— Спасал советских людей, как вы учили, товарищ Сталин! — ответил стоявший навытяжку Негода.
Верховный Главнокомандующий подошел к нему вплотную, некоторое время пристально смотрел в глаза, а затем кивнул на дверь:
— Идите, товарищ Негода!
Выходя из кабинета, Негода ожидал увидеть конвой, но его не было. Поскребышев сказал Негоде, чтобы тот ехал в Наркомат ВМФ. Там ему вручили предписание о переводе на Тихоокеанский флот, куда он сразу и убыл. При этом его даже не лишили воинского звания.
Верховный ясно дал понять, что не позволит искать «стрелочников» там, где требуется изучение ситуации. Кузнецову оставалось смириться. «Вызванный в Ставку, я получил приказ заменить Л. А. Владимирского. „Очевидно, мы неправильно сняли Октябрьского“, — сказал Сталин и, не спрашивая моего мнения, приказал вернуть его на „старое место“. Возвращенный по прямому приказу Сталина, Ф. С. Октябрьский имел все основания думать, что в его снятии повинен нарком ВМФ, и стал бравировать этим».
К сожалению, градус ненависти между командующим Черноморским флотом и наркомом ВМФ после этого только возрос. Почему Сталин вернул на Черное море именно Октябрьского? Возможно, отчасти в наказание Кузнецову за его выдвиженца: не можешь подготовить новые кадры — работай со старыми.
Одновременная потеря трех боевых кораблей и многих сотен боевых товарищей не могла остаться незамеченной на Черноморском флоте. Думаю, что больше всего людей потрясла не просто гибель кораблей (война есть война), а та бездарность, с какой они были угроблены. В политдонесении начальника политотдела эскадры Черноморского флота говорилось: «Настроение личного состава эскадры в связи с гибелью кораблей. Известие о гибели кораблей было воспринято личным составом эскадры исключительно болезненно. Жалея о больших потерях эскадры и скорбя о погибших товарищах, многие офицеры и краснофлотцы плакали… Наряду с общим здоровым политическим и моральным состоянием имели место и отрицательные высказывания».
Ставка Верховного Главнокомандования дала 11 октября 1943 года в адрес командующего Северо-Кавказским фронтом и народного комиссара ВМФ следующие предварительные указания:
«По полученным данным, операция Черноморского флота 6 октября, закончившаяся провалом, ненужной гибелью людей и потерей трех крупных боевых кораблей, проводилась без ведома командующего Северо-Кавказским фронтом, несмотря на то что флот подчинен ему в оперативном отношении.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Командующему Черноморским флотом все намеченные к проведению операции флота обязательно согласовывать с командующим войсками Северо-Кавказского фронта и без его согласия никаких операций не проводить.
2. Основные силы флота использовать для обеспечения боевых действий сухопутных войск. Дальние операции крупных надводных сил флота производить только с разрешения Ставки Верховного главнокомандования.
3. На командующего Северо-Кавказским фронтом возложить ответственность за боевое использование Черноморского флота»[52].
Документ поразительный! Отныне флотским начальникам категорически запрещалось предпринимать самостоятельные операции, не получив «добро» от армейского начальства. Этой директивой Ставка документально подтвердила полную военную некомпетентность руководства Черноморского флота, признав, что командование Северо-Кавказским фронтом более сведуще и профессионально, чем адмиралы. Такого еще не было за всю историю России. В разгар самой страшной и кровопролитной войны сильнейшее корабельное соединение было лишено возможности решать самостоятельные задачи.
Это был очень серьезный удар по престижу наркома ВМФ. Больше до конца войны о набеговых операциях ни на Черном море, ни на Севере он не заикался. Впрочем, подобная практика не оправдала себя и на флотах других воюющих государств. Если некоторые успехи и были, то лишь в начальный период Второй мировой войны. Впоследствии наносить удары по береговым объектам противника старались исключительно авиацией.
Активные боевые действия эскадры Черноморского флота не только в кампании 1943 года, но и в Великой Отечественной войне больше не вели. По решению Ставки Верховного Главнокомандования корабли Черноморского флота были переведены в резерв Ставки. Отныне кораблями Черноморского флота мог командовать только лично сам Сталин. Похоже, что именно так Сталин еще раз наказал своего наркома за его личное участие в событиях 6 октября. Верховный Главнокомандующий выразил свое недоверие адмиралитету, публично продемонстрировав это перед всеми Вооруженными силами. Это была показательная порка, но порка, следует признать, вполне заслуженная.
Так что в целом действия надводных кораблей Черноморского флота на морских сообщениях противника в северо-восточной части Черного моря приходится признать малоуспешными.
Загрузка торпед на Ил-4 ВВС Черноморского флота. Из открытых источников
Отныне основной силой на морских сообщениях таманской группировки немецко-фашистских войск осталась авиация. В создавшейся обстановке только она оказалась способной наносить ощутимые удары по перевозкам в Керченском проливе, а также на морских сообщениях между портами Керченского пролива, с одной стороны, Анапой и Темрюком — с другой.
Чтобы навести порядок среди командного состава Черноморского флота, в декабре 1944 года по распоряжению Сталина начальник Главполитуправления ВМФ — заместитель наркома ВМФ генерал-лейтенант береговой службы И. В. Рогов был назначен одновременно и членом Военного совета Черноморского флота. Впереди были бои за Крым, и Сталин решил таким образом подтянуть боеспособность флота.
В свое время автор слышал немало рассуждений ветеранов ВМФ, что эскадру Черноморского флота Сталин отстранил от участия в боевых действиях по неким высшим политическим соображениям. Мол, война уже подходила к концу, и Сталин просто боялся остаться после победы без сильного флота. Некая логика в этом есть. Сталин больше не верил черноморским адмиралам и предпочел обойтись без крейсеров и эсминцев, чтобы из-за очередного головотяпства потерять остатки Черноморского флота.
Эта предосторожность имела далекоидущие последствия. Весной 1944 года началась решающая фаза битвы за Крым. Понимая, что ни полуостров в целом, ни Севастополь им не удержать, немцы начали массовую эвакуацию войск, техники и припасов. Груженые суда шли почти непрерывной чередой. Их атаковали авиация, подводные лодки и даже торпедные катера. Немцы несли потери, но основная масса судов все же прорывалась. Полностью перерезать транспортную пуповину мы так и не смогли. Считается, что при полном нашем господстве на тот момент в море и в воздухе немцы беспрепятственно эвакуировали из Крыма до 80 % своих войск, массу грузов и даже военнопленных.
Это произошло только потому, что наперерез веренице вражеских конвоев не были брошены крейсера и эскадренные миноносцы. При полном господстве в небе нашей авиации они в течение нескольких дней могли бы полностью перерезать морскую коммуникацию противника. Для эсминцев это был бы звездный час — ведь именно для таких действий их и создавали. Потери немцев возросли бы до критических величин, а окружение под Севастополем обернулось бы вторым Сталинградом и, как знать, насколько бы сократило время войны.
Увы, всего этого не произошло, так как корабли эскадры Черноморского флота так и остались в кавказских базах. Единственный поход, который совершила после 6 октября 1943 года эскадра Черноморского флота до конца войны, был переход в освобожденный Севастополь, где она и встала на якоря. Все это очень грустно, но, увы, это горькая правда…
Глава 16. Нарком и наркомат ВМФ в 1943 году
На всем протяжение войны Кузнецов с особым вниманием относился к Арктике. Северный флот, в отличие от Балтийского и Черноморского, всю войну был подчинен непосредственно наркому ВМФ. Объяснялось это тем, что основная задача его оставалась, если можно так сказать, чисто морской — обеспечение безопасности полярных конвоев. Именно ради этого Сталин и оставил Северный флот в ведении Кузнецова. Для армейского командования такая задача была бы не только совершенно несвойственной, но и заведомо невыполнимой.
В 1943 году немцы несколько ослабили удары по конвоям в сравнении с прошлым, 1942 годом. Теперь для из перехвата они использовали главным образом подводный флот. Первые три конвоя дошли без потерь, однако Черчилль заявил Сталину, что в связи с началом полярного дня он больше транспортов к нам пока посылать не будет. Движение конвоев англичане возобновили только в ноябре. При этом Кузнецова особенно беспокоил немецкий линкор «Шарнхорст», который, базируясь в норвежском Альтен-фьорде, мог в любой момент нанести неожиданный и сокрушительный удар.
Облегчение наступило в самом конце 1943 года, 27 декабря. Черчилль уведомил Сталина: «Арктические конвои в Россию принесли нам удачу. Вчера враг пытался преградить путь при помощи линкора „Шарнхорст“. Главнокомандующий адмирал Фрэзер с „Герцогом Йоркским“ (линкором водоизмещением в 35 000 тонн) отрезал „Шарнхорсту“ путь к отступлению и после боя потопил его»[53].
Прекрасно понимая значение этой победы как для безопасности будущих полярных конвоев, так и для завоевания полного господства союзников в океанах, Сталин в тот же день ответил: «Благодарю за Ваше послание о „Шарнхорсте“. Шлю Вам лично, а также адмиралу Фрэзеру и доблестным морякам „Герцога Йоркского“ мои поздравления по случаю превосходного удара и потопления германского линкора „Шарнхорст“… Крепко жму Вашу руку»[54].
Одновременно своего английского коллегу — первого лорда адмиралтейства — поздравил с большой победой и Кузнецов. Что ж, наши руководители умели искренне радоваться победам союзников.