Директивой Н. Г. Кузнецова создавались две основные группировки: одна — для действий на приморском направлении совместно с войсками, другая — на море. Первой управлял сначала командующий Северным оборонительным районом генерал-майор Е. Т. Дубовцев, а затем начальник штаба Северного флота контр-адмирал В. И. Платонов. Второй, включавшей всю морскую авиацию, руководил командующий флотом адмирал Головко.
Наступление началось 7 октября. Ставка определила для Северного флота самостоятельную задачу — захват порта Лиинахамари. В операции использовали опыт десантов на Балтике и Черном море. Морская пехота высадилась прямо на причалы с ворвавшихся в бухту торпедных катеров. Все решили внезапность и быстрота. После освобождения Лиинахамари Северный флот получил удобную базу в Варангер-фьорде.
Притом общая обстановка в зоне ответственности Северного флота оставалась весьма напряженной. Хотя немецкое командование уже не могло использовать для нарушения наших морских коммуникаций крупные надводные корабли и прежнее количество самолетов, оно перебазировало на Север часть подводных лодок после потери своих баз во Франции и Бельгии. Однако увеличение числа противолодочных кораблей и самолетов с радиолокационными и гидроакустическими средствами обеспечили Северному флоту возможность эффективно бороться с ними.
Корабли усилили охранение транспортов начиная с меридиана остров Медвежий — Тромсё, то есть на участке протяженностью около тысячи миль. Кроме того, Северный флот обеспечивал безопасное пребывание союзных судов и кораблей в Мурманске и Архангельске. Грузопоток через эти порты вырос многократно: если в 1941 году по северным морским путям проследовало 45 транспортов, то в 1944-м — уже 248.
Северный флот получил также возможность эффективно действовать против морских конвоев противника. Так, 15 сентября 1944 года комбинированный удар по немецкому конвою нанесли 8 торпедных катеров и около 150 самолетов, а 16 октября — 4 подводные лодки и более 100 самолетов. Всего в течение 1944 года противник потерял на Баренцевом море 77 транспортных судов общим водоизмещением около 190 тысяч тонн, 38 боевых кораблей и вспомогательных судов. Успешные действия Северного флота не дали немцам возможности своевременно подбросить подкрепления северной группировке войск и обеспечить эвакуацию живой силы и вооружения из Петсамской области и района Киркенеса.
В результате весеннего и летнего наступлений Красной армии на Карельском перешейке были освобождены Петрозаводск и Выборг. Теперь Кронштадтской базе была обеспечена полная безопасность и корабли получили выход в восточную часть Финского залива. Однако операционная зона флота практически осталась прежней. Чтобы ее расширить, надо было освободить побережье Эстонии, перебазировать на запад аэродромы флотской авиации.
Поставленное на грань полного разгрома, финское правительство обратилось в Москву с предложением мира. Договор был заключен 12 марта 1944 года. В числе прочих условий СССР предоставлялась 50-летняя аренда полуострова Порккала-Удд. Создаваемая там военно-морская база должна была осуществлять оборону центральной минной позиции, не допуская прорыва противника в Финский залив и обеспечивая ВМФ беспрепятственный выход в открытое Балтийское море. К созданию базы приступили 20 сентября. Помимо береговой артиллерии и кораблей охраны водного района туда перешла и часть подводных лодок. Оперативное положение Балтийского флота сразу резко улучшилось.
Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов и руководство Генерального штаба РККА во время планирования наступательной операции в Прибалтике. Справа от Н. Г. Кузнецова первый заместитель начальника Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов. 1944 г. Из архива А. А. Раздолгина
С весны 1944 года, когда стратегическая инициатива полностью и бесповоротно перешла в наши руки, Сталин начал постепенно расширять права наркома ВМФ как непосредственного начальника воюющих флотов. На очереди была передача в его ведение Балтфлота. Происходила она не одномоментно, а постепенно, чтобы не возникло разрыва в вертикали подчинения и связанных с этим недоразумений. В начале марта 1944 года готовящийся к проведению Прибалтийской наступательной операции Ленинградский фронт нуждался в прикрытии с моря своего правого фланга. Поэтому Сталин вполне предсказуемо привлек к решению этого вопроса наркома ВМФ.
Десантные суда под прикрытием бронекатеров Балтийского флота во время Моонзундской десантной операции. 1944 г. Из фондов ЦГА ВМФ
В марте 1944 года Сталин через Кузнецова вызвал в Москву командующего Балтийским флотом Трибуца, чтобы принять их вместе и выслушать доклад адмирала. Тот доложил, что флот готов выйти в море и начать боевые действия, как только залив очистится ото льда. С учетом высокой минной опасности участники совещания решили в первую очередь задействовать флотскую авиацию, а корабельные соединения использовать для поддержки артиллерийским огнем и высадкой десантов в тех районах, где могут избежать неоправданных потерь.
В ходе Выборгской операции Балтийскому флоту предстояло взаимодействовать с Ленинградским фронтом на Выборгском и Кексгольмском направлениях. В Свирско-Петрозаводской операции Карельского фронта Ладожская и Онежская флотилии использовались на сортавальском и петрозаводском направлениях. Особенно подробно Сталин интересовался у Кузнецова и Трибуца, чем может флот содействовать наступлению на Карельском перешейке.
Кузнецову удалось успешно наладить взаимодействие между Балтийским флотом и четырьмя фронтами в Прибалтийской операции. В ходе ее были взяты Таллин, Рига и Моонзундские острова. После освобождения Таллина, несмотря на сложную минную обстановку, Балтийский флот получил возможность контролировать устье Финского залива.
Советские морские пехотинцы на захваченной немецкой береговой батарее в Лиинахамари. 1944 г. Из открытых источников
С образованием курляндского котла особенно важно было прервать сообщения противника с портами Лиепая и Вентспилс. Поэтому 27 ноября 1944 года Ставка переподчинила Балтийский флот от командующего Ленинградским фронтом непосредственно наркому ВМФ. Корабли должны были содействовать приморскому флангу сухопутных войск, выполняя указания представителя Ставки маршала А. М. Василевского, который координировал наступление в Прибалтике и Восточной Пруссии. Кузнецов поставил Балтфлоту задачу блокировать курляндскую группировку действиями торпедных катеров, подводных лодок, штурмовой авиации.
В ходе боевых действий в Финском заливе произошло малозначительное на первый взгляд событие, имевшее, однако, очень серьезные последствия. 30 июля 1944 года морской охотник МО-103 старшего лейтенанта А. П. Коленко уничтожил глубинными бомбами немецкую подводную лодку U-250. Ее 1 сентября с помощью понтонов подняли и поставили в док в Кронштадте. На борту были обнаружены секретные документы и шифровальная машина «Энигма». Особенный интерес у специалистов вызвала неповрежденная секретная торпеда «Цаункениг», оборудованная системой акустического самонаведения.
О ней узнали англичане. В очередном письме Черчилль обратился к Сталину с просьбой разрешить английским экспертам осмотреть подводную лодку и ознакомить их с торпедой. Аргументировал он это тем, что немцы могли передать систему акустического самонаведения японцам и тогда у союзников в Тихом океане будут серьезные проблемы. В конце своего послания британский премьер обещал то, что англичане впоследствии так и не сделают: «Адмиралтейство будет радо предоставить Советскому Военно-Морскому Флоту все результаты своих исследований и экспериментов с этой торпедой, а также любую новую защитную аппаратуру, сконструированную впоследствии».
Сталин, разумеется, поинтересовался мнением Кузнецова. Тот высказался за то, чтобы поделиться секретами с союзниками.
После этого Кузнецов дал указание Трибуцу допустить прилетевших в Ленинград англичан на лодку. Союзники осмотром лодки и торпеды остались довольны, особенно же благодарили за знакомство с акустической системой самонаведения. Прочитав благодарственное письмо Черчилля, в котором тот изливался благодарностями, Сталин вызвал к себе наркома ВМФ.
Из воспоминаний Н. Г. Кузнецова:
«Сталина это насторожило: а не слишком ли ценный секрет мы выдали? Он вызвал меня и недовольным тоном спросил: „Кто разрешил показывать англичанам торпеды с акустическими приборами наведения?“ Я ответил, что мною давались указания показать лодку без каких-либо ограничений и поэтому командование флотом поступило в духе моего приказа. Тогда был вызван командующий флотом В. Ф. Трибуц и получил упрек за выдачу немецких секретов. Сталин напомнил, что союзники своими военными секретами делятся с нами очень неохотно. Словом, нам с Трибуцем пришлось поволноваться. Но ничего, в тот раз все обошлось благополучно. Я и подумать тогда не мог, что эти акустические торпеды мне после припомнят и задним числом обвинят в передаче иностранцам важных военных секретов»[61].
В конце войны англичане и сами захватили несколько торпед «Цаункениг», однако Сталин еще вернется к вопросу о немецкой торпеде, причем в связи с решением судьбы Кузнецова.
Следует отметить, что в Прибалтийской операции Балтийский флот действовал не лучшим образом. Вследствие этого между Сталиным и Кузнецовым состоялся весьма неприятный для последнего разговор. После этого 18 августа 1944 года нарком направил Трибуцу предельно жесткое письмо, в котором указывал: несмотря на трехлетнюю подготовку Балтийского флота во время блокады к расширению операционной зоны и развертыванию, комфлота не сумел быстро развернуть силы, а те, что развернул, использовал разрозненно, не организовав совместных ударов авиации, торпедных катеров и подводных лодок. Вопреки требованиям Ставки, Балтийский флот не принял должного участия в освобождении главной базы — Таллина и Риги, морская пехота в десантах ограничивалась лишь захватом портов. Торпедные катера использовались не по назначению, несмотря на запрет. Лично Трибуц и его штаб недопустимо медленно реагировали на изменения обстановки, плетясь в хвосте развертывающихся событий.