олжен был выдержать при мне это замечание»[71].
Адмиралы Н. Г. Кузнецов, Н. Е. Басистый, Ф. С. Октябрьский на проверке боеготовности Черноморского флота. 1946 г. Из архива А. А. Раздолгина
Скорее всего, источник конфликта между двумя адмиралами лежал глубже. В заместители к Исакову был определен командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко. Сделано это было с расчетом, чтобы, подучившись у опытного Исакова, он затем принял его должность.
Следует напомнить, что Сталин, формально оставаясь Верховным Главнокомандующим Вооруженными силами СССР, во главе Министерства Вооруженных сил поставил партийного аппаратчика Н. А. Булганина. Его назначение Кузнецов, как и большинство маршалов и генералов, воспринял весьма болезненно: «После войны военными и флотскими вопросами занимался Булганин, как ближайший помощник Сталина по военным делам. Он избрал худший путь — не отказывался от нас, но и ничего не решал. Все осталось в стадии „подработки“. Флотские вопросы он не любил, зная, что с моряками нетрудно было нарваться на неприятности. Поэтому все трудное и принципиальное откладывалось „до лучших времен“. Даже поставленные мною вопросы о крупных недостатках на флоте (после войны) хотя ради формальности и рассматривались, но потом загонялись в такой угол, откуда решений ждать было нельзя. Такая участь постигла мой доклад от 31 июля 1952 года. В нем я писал, какие крупные недостатки у нас существуют в судостроении, на что расходуются миллиарды. Все это было похоронено в кулуарах Булганина»[72].
К сожалению, с Булганиным у Кузнецова сразу же возникли весьма напряженные отношения. В мемуарах адмирал обвиняет того и в вопиющей некомпетентности, и в интригах. Зная гордый и прямой характер автора, мы можем не сомневаться, что свое отношение он выражал открыто. Тот, разумеется, реагировал соответствующе. К сожалению, своих воспоминаний о Кузнецове Булганин не оставил.
Увы, реальная история порой столь лихо закручивает сюжеты личных отношений, перед которыми меркнет любая фантазия. Кто тогда мог подумать, что пройдут годы, и старший сын Кузнецова станет мужем дочери Булганина, то есть недруги неожиданно окажутся сватами!
Едва служебный статус Кузнецова понизился, кое-кто из прежних друзей и соратников заговорил с ним совсем другим тоном. По воспоминаниям ветерана ВМФ Е. А. Краснощека, адмирал Н. М. Харламов, целиком обязанный Николаю Герасимовичу карьерой и должностью заместителя начальника Генштаба по военно-морским вопросам, направил ему распоряжение. «Николай Герасимович позвонил Харламову и сказал ему, как всегда, спокойным, но твердым голосом: „Харламов! Я удивлен вашей бестактностью. Я направил вас в Генштаб, я вас оттуда и уберу, если позволите себе еще раз подобное“».
Похоже, Кузнецов не был психологически готов работать в новом статусе. Наверняка первое время пытался, по старой привычке, через голову своих новых начальников решать вопросы лично со Сталиным и с другими членами правительства, конфликтовал с теми, с кем раньше был на одной ноге, а теперь в одночасье оказался от них в зависимости. Все это приводило к конфликтам как с генералитетом, так и со Сталиным.
В итоге закономерный финал — в феврале 1947 года Кузнецова сняли с должности главкома ВМС и назначили на должность начальника управления военно-морских учебных заведений.
В книге «Крутые повороты. Из записок адмирала» обида Кузнецова на начальников и ближайших подчиненных буквально сквозит в каждой строке. Он снова и снова напоминает читателям о своей принципиальности, которую предлагает принимать как единственно правильную позицию, о своей смелости перед Сталиным. Невольно возникает ощущение, что он пытается оправдаться за некие просчеты, приведшие к отстранению его от должности. Когда Кузнецов попадал на прием к Сталину, он, естественно, старался высказать наболевшее и решить самые сложные вопросы. Впоследствии он признавал, что такая постановка вопросов была тактически неверной. Сталина обилие сложных вопросов настораживало и вызывало определенное недоверие. При этом, видя отношение вождя, присутствующие на докладе так же негативно реагировали на вопросы, которые ставил Кузнецов.
Адмирал Н. М. Харламов. Из архива журнала «Морской сборник»
Совершенно ясно, что недостатков и нерешенных вопросов всегда хватает в любом ведомстве и ВМФ здесь не исключение. Их, безусловно, нужно решать. Однако весьма странной выглядит практика подбирать для доклада Сталину и Политбюро ЦК только вопросы, вызывающие раздражение. Как известно, конфронтация с начальством далеко не всегда способствует улучшению положения дел. В данном случае создается впечатление, что Кузнецов сознательно играл на обострение. Это было действительно смело и даже дерзко, но вряд ли продуктивно.
Однажды, по словам Кузнецова, уставший от его постоянных препирательств Сталин сказал полусерьезно-полушутливо:
— Почему, Кузнецов, ты все время ругаешься со мной? Ведь органы уже давно просят у меня разрешения тобой заняться!
Похоже, Сталин, понимая психологическое состояние Кузнецова, некоторое время терпел его демарши, тактично давая понять, что бесконечно так продолжаться не может. Мы знаем, что тех, кого Сталин хотел убрать, он убирал быстро и безжалостно, и не только в довоенный период. Похоже, снисходительность к постоянным дерзостям адмирала объяснялась тем, что Сталину тот всегда импонировал своей принципиальностью и честностью. Если другие пытались с ним хитрить (что не прощалось), то Кузнецов на подобное был просто не способен. Ну а когда дерзкие выходки Кузнецова ему надоели, Сталин просто отправил его «отдохнуть». Как признает наш герой, «когда в 1947 году Сталин на Главном военном совете поставил вопрос о моем освобождении, я не удивился: „кухня уже варилась“ Булганиным. Морально я был к этому подготовлен. Сталин назвал моим преемником И. С. Юмашева. В этом я не видел логики. Тихоокеанский флот почти не воевал, и боевого опыта у Юмашева было мало»[73].
Адмирал Ф. С. Октябрьский, А. Н. Косыгин, И. В. Сталин и адмирал И. С. Юмашев на крейсере «Молотов» Черноморского флота. 1947 г.
По утверждению сына адмирала А. Г. Головко М. А. Головко, первоначально Сталин предложил должность главкома ВМС его отцу, но тот отказался, посчитав, что не справится со столь непростой должностью в столь непростых условиях, и, более того, смог убедить в этом Сталина.
Кстати, сместили Кузнецова с должности главкома ВМС не просто так, «по щелчку» Сталина. В феврале 1947 года была назначена комиссия Министерства Вооруженных сил для проверки деятельности руководства ВМФ, которая могла иметь и даже, скорее всего, имела определенную задачу. Формально законность была соблюдена.
Отстранение Кузнецова не являлось чем-то из ряда вон выходящим. Это вполне укладывалось в сталинскую политику периодического «перетряхивания кадров», не дававшую начальникам почивать на прошлых лаврах. За 1945–1953 годы были заменены наркомы (министры) в НКГБ/МГБ СССР (трижды), во Внешторге, в Легпроме и многих других органах госуправления.
Еще в 1945 году в руководстве ВМФ появилась дотоле малозаметная и ничем не примечательная фигура вице-адмирала П. С. Абанькина. В судьбе Кузнецова этот человек сыграл столь негативную роль, что о нем придется рассказать подробнее.
Служебный путь Абанькина был совсем не героичным. После окончания Военно-морского училища имени М. В. Фрунзе в 1927–1933 годах проходил службу на Балтийском флоте на линкоре «Парижская Коммуна», учился в школе летчиков в Ораниенбауме (но сам не летал), руководил штабом авиаотряда, авиаэскадрильи и авиабригады. В 1937 году, после окончания Военно-морской академии, назначен военным комиссаром Военно-морского авиационного училища в Ейске. С июня 1939 года служил на Тихоокеанском флоте, где активно занимался выявлением «врагов народа». Затем до 1943 года командовал Амурской военной флотилией, с середины 1943 года, недолго, Онежской военной флотилией, где опять ничем себя не проявил, поэтому в январе 1944 года был отправлен Кузнецовым на Дальний Восток. В сентябре 1944 года был неожиданно назначен начальником Военно-морской академии, не имея для этого ни опыта, ни соответствующего авторитета.
Из воспоминаний вице-адмирала академика А. А. Саркисова:
«Что касается адмирала Абанькина, то я его знал, как начальника. Отношение на флоте к Абанькину было, мягко скажем, прохладное. Адмирал отличался вздорным характером и необразованностью. Общее мнение было почти единодушно, что он слабый руководитель. Тогда среди офицеров ходило немало анекдотов и баек об Абанькине. До сих пор не могу понять, почему Кузнецов согласился иметь столь некомпетентного человека своим заместителем. Думаю, что Абанькина Кузнецову навязали. Так одна из баек гласила, что Абанькин, мол, гордился тем, что за всю свою офицерскую службу ни разу не спускался в машинное отделение. Возможно, что это всего лишь байка, но весьма характерная в отношении офицеров к Абанькину»[74].
Закономерен вопрос: почему при негативном отношении Кузнецова Абанькина в апреле 1945 года назначили заместителем наркома ВМФ по кадрам? Однозначного ответа на этот вопрос у автора нет, однако можно предположить, что сделали это «в пику» Кузнецову. Единственным, кто мог назначить человека на должность заместителя наркома, игнорируя мнение самого наркома, был, разумеется, Сталин. Зачем — если как профессионал Абанькин откровенно слаб, а неприязненные отношения с начальником не пойдут на пользу дела? Он явно был определен играть не в команде Кузнецова, а против нее. Будем честными, любой начальник высокого ранга всегда старается представить состояние дел в своей «вотчине» в наилучшем виде, сглаживая углы и умалчивая об отдельных недостатках. Абанькин, скорее всего, и был поставлен, чтобы разоблачать «сглаживания» и «умалчивания» Кузнецова. К тому же в апреле 1945 года на повестке дня стояла новая война — с Японией. И Абанькин мог быть полезен как человек, достаточно хорошо знавший Тихоокеанский театр военных действий.