пустейших декламаций, посулов и посулов, основанных по-прежнему на соглашательстве с капиталистами. Точно история нечаянно или по ошибке повернула часы свои назад, и перед нами вместо января 1918 года на день оказался май или июнь 1917 года! Это ужасно! Из среды живых людей попасть в общество трупов, дышать трупным запахом, слушать тех же самых мумий «социального», луиблановского фразёрства, Чернова и Церетели, это нечто нестерпимое. <…> «Да не будет гражданской войны, да не будет саботажа», заклинает Чернов, от имени правых эсеров, революцию. И правые эсеры, проспавшие, точно покойники в гробу, полгода с июня 1917 по январь 1918, встают с мест и хлопают с ожесточением, с упрямством. Это так легко и так приятно, в самом деле: решать вопросы революции заклинаниями. «Да не будет гражданской войны, да не будет саботажа, да признают все Учредительное собрание». Чем же это отличается, по сути дела, от заклинания: да примирятся рабочие и капиталисты? Ровно ничем. Каледины и Рябушинские, вместе с их империалистскими друзьями всех стран, ни от заклинаний сахарного сладкопевца Чернова, ни от скучных, отдающих непонятой, непродуманной, извращённой книжкой поучений Церетели не исчезнут и не изменят своей политики.
(«Люди с того света», 19 января)
1240
Буржуазное общество есть та же война, та же бойня, и это явление вызвало и обострило конфликт между Учредительным собранием и Советами, и все, кто указывает нам на то, что мы, когда-то защищая Учредительное собрание, теперь его «разгоняем», у тех мысли нет ни зерна и только пышные пустые фразы. <…> Народ хотел созвать Учредительное собрание, и мы созвали его. Но он сейчас же почувствовал, что из себя представляет это пресловутое Учредительное собрание. И теперь мы исполнили волю народа, волю, которая гласит: вся власть Советам.
(Речь на заседании ВЦИК, 19 января)
1241
Другой довод за немедленную войну тот, что, заключая мир, мы объективно являемся агентами германского империализма, ибо даём ему и освобождение войск с нашего фронта и миллионы пленных и т. д. Но и этот довод явно неверен, ибо революционная война в данный момент сделала бы нас, объективно, агентами англо-французского империализма, давая ему подсобные его целям силы. Англичане прямо предлагали нашему главковерху Крыленке по сто рублей в месяц за каждого нашего солдата, в случае продолжения войны. Если мы ни копейки не возьмём от англо-французов, мы всё же, объективно, будем помогать им, отвлекая часть немецких войск. С этой стороны в обоих случаях мы не вырываемся полностью из той или иной империалистской связи, да и очевидно, что нельзя вырваться из неё полностью, не свергнув всемирного империализма. Правильный вывод отсюда тот, что, со времени победы социалистического правительства в одной из стран, надо решать вопросы не с точки зрения предпочтительности того или другого империализма, а исключительно с точки зрения наилучших условий для развития и укрепления социалистической революции, которая уже началась.
Другими словами: не тот принцип должен теперь лежать в основе нашей тактики, которому из двух империализмов выгоднее помочь теперь, а тот принцип, как вернее и надёжнее можно обеспечить социалистической революции возможность укрепиться или хотя бы продержаться в одной стране до тех пор, пока присоединятся другие страны.
Говорят, что немецкие противники войны из социал-демократов стали теперь «пораженцами» и просят нас не уступать германскому империализму. Но мы признавали пораженчество лишь по отношению к СОБСТВЕННОЙ империалистской буржуазии, а победу над чужим империализмом, победу, достигаемую в формальном или в фактическом союзе с «дружественным» империализмом, мы всегда отвергали, как метод принципиально недопустимый и вообще негодный.
(«К истории вопроса о несчастном мире», 20 января)
1242
Германская революция вовсе не затруднится, по её объективным основаниям, если мы заключим сепаратный мир. Вероятно, на время угар шовинизма ослабит её, но положение Германии останется крайне тяжёлым, война с Англией и Америкой будет затяжной, агрессивный империализм вполне и до конца разоблачён с обеих сторон. Пример социалистической Советской республики в России будет стоять живым образцом перед народами всех стран, и пропагандистское, революционизирующее действие этого образца будет гигантским. Здесь – буржуазный строй и обнажённая до конца захватная война двух групп хищников. Там – мир и социалистическая республика Советов.
(То же)
1243
Действительно революционной войной в настоящий момент была бы война социалистической республики против буржуазных стран с ясно поставленной и вполне одобренной со стороны социалистической армии целью свержения буржуазии в других странах. Между тем этой цели в ДАННЫЙ момент мы себе ЗАВЕДОМО не можем ещё поставить. Мы воевали бы теперь, объективно, из-за освобождения Польши, Литвы и Курляндии. Но ни один марксист, не разрывая с основами марксизма и социализма вообще, не сможет отрицать, что интересы социализма стоят выше, чем интересы права наций на самоопределение. Наша социалистическая республика сделала всё, что могла, и продолжает делать для осуществления права на самоопределение Финляндии, Украины и пр. Но если конкретное положение дел сложилось так, что существование социалистической республики подвергается опасности в данный момент из-за нарушения <со стороны Германии> права на самоопределение нескольких наций (Польши, Литвы, Курляндии и пр.), то, разумеется, интересы сохранения социалистической республики стоят выше. Поэтому тот, кто говорит: «мы не можем подписать позорного, похабного и прочее мира, предать Польшу и т. д.», не замечает, что, заключив мир на условии освобождения Польши, он только ещё более усилил бы германский империализм против Англии, против Бельгии, Сербии и других стран.
(То же)
1244
Продолжая в таких условиях войну, мы необыкновенно усилим германский империализм, мир придётся всё равно заключать, но тогда мир будет худший, так как его будем заключать не мы. Несомненно, мир, который мы вынуждены заключать сейчас, – мир похабный, но если начнётся война, то наше правительство будет сметено, и мир будет заключён другим правительством.
(Речь на заседании ЦК РСДРП (б), 24 января)
1245
Стоящие на точке зрения революционной войны указывают, что мы этим самым будем находиться в гражданской войне с германским империализмом и что этим мы пробудим в Германии революцию. Но ведь Германия только ещё беременна революцией, а у нас уже родился вполне здоровый ребёнок – социалистическая республика, которого мы можем убить, начиная войну. В наших руках есть циркулярное письмо германских социал-демократов, имеются сведения об отношении к нам двух течений центра, из которых одно считает, что мы подкуплены и что сейчас в Бресте происходит комедия с заранее распределёнными ролями. Эта часть нападает на нас за перемирие. Другая часть каутскианцев заявляет, что личная честность вождей большевиков вне всякого сомнения, но что поведение большевиков является психологической загадкой.
(То же)
1246
Нам необходимо додушить буржуазию, а для этого нам необходимо, чтобы у нас были свободны обе руки. Сделав это, мы освободим себе обе руки, и тогда мы сможем вести революционную войну с международным империализмом. Созданные в настоящее время эшелоны революционной добровольческой армии – это офицеры нашей будущей армии.
То, что предлагает тов. Бронштейн – прекращение войны, отказ от подписания мира и демобилизация армии – это интернациональная политическая демонстрация. Своим уводом войск мы достигаем того, что отдаём немцам Эстляндскую социалистическую республику. Говорят, что, заключая мир, мы этим самым развязываем руки японцам и американцам, которые тотчас завладеют Владивостоком. Но пока они дойдут только до Иркутска, мы сумеем укрепить нашу социалистическую республику. Подписывая мир, мы, конечно, предаём самоопределившуюся Польшу, но мы сохраняем социалистическую Эстляндскую республику и даём возможность окрепнуть нашим завоеваниям. Конечно, мы делаем поворот направо, который ведёт через весьма грязный хлев, но мы должны его сделать. Если немцы начнут наступать, то мы будем вынуждены подписать всякий мир, а тогда, конечно, он будет худшим. Для спасения социалистической республики три миллиарда контрибуции не слишком дорогая цена.
(То же)
1247
Если мы верим в то, что германское движение может развиться немедленно в случае перерыва мирных переговоров, то мы должны пожертвовать собою, ибо германская революция по силе будет гораздо выше нашей. Но суть в том, что там движение ещё не началось, а у нас оно уже имеет новорождённого и громко кричащего ребёнка, и если мы в настоящий момент не скажем ясно, что мы согласны на мир, то мы погибнем. Нам важно задержаться до появления общей социалистической революции, а этого мы можем достигнуть, только заключив мир.
(То же)
1248
Представлять себе социализм так, что нам господа социалисты преподнесут его на тарелочке, в готовеньком платьице, нельзя, этого не будет. Ни один ещё вопрос классовой борьбы не решался в истории иначе, как насилием.
1249
Не будет больше господства эксплуатирующих классов, отныне простой мужик будет командовать и они должны его слушаться, как это им ни неприятно, а придётся. Это будет стоить многих трудностей, жертв и ошибок, это дело новое, невиданное в истории, которое нельзя прочитать в книжках.
1250
Как будто не ясно было, что вся эта банда капиталистов и жуликов, босяков и саботажников представляет из себя одну, подкупленную буржуазией, банду, сопротивляющуюся власти трудящихся.
1251
Я позволю себе рассказать один происшедший со мной случай. Дело было в вагоне Финляндской железной дороги, где мне пришлось слышать разговор между несколькими финнами и одной старушкой. Я не мог принимать участия в разговоре, так как не знал финского языка, но ко мне обратился один финн и сказал: «Знаете, какую оригинальную вещь сказала эта старуха? Она сказала: теперь не надо бояться человека с ружьем. Когда я была в лесу, мне встретился человек с ружьем, и вместо того, чтобы отнять от меня мой хворост, он ещё прибавил мне».