Выгоды для всего народа и особенно не для рабочих (ибо рабочим с банками мало приходится иметь дело), а для массы крестьян и мелких промышленников, были бы от национализации банков огромные. Сбережение труда получилось бы гигантское, и если предположить, что государство сохранило бы прежнее число банковских служащих, то это означало бы в высшей степени большой шаг вперёд в направлении к универсализации (всеобщности) пользования банками, к увеличению числа их отделений, доступности их операций и пр. и пр. Доступность и лёгкость кредита именно для МЕЛКИХ хозяйчиков, для крестьянства, выросла бы чрезвычайно. Государство же впервые получило бы возможность сначала ОБОЗРЕВАТЬ все главные денежные операции, без утайки их, затем КОНТРОЛИРОВАТЬ их, далее РЕГУЛИРОВАТЬ хозяйственную жизнь, наконец ПОЛУЧАТЬ миллионы и миллиарды на крупные государственные, не платя «за услугу» бешеных «комиссионных» господам капиталистам. <…>
Именно современный крупный капитализм, становящийся повсюду монополистическим капитализмом, устраняет всякую тень разумности коммерческой тайны, делает её лицемерием и исключительно орудием скрывания финансовых мошенничеств и невероятных прибылей крупного капитала. Крупное капиталистическое хозяйство, по самой уже технической природе своей, есть обобществлённое хозяйство, т. е. и работает оно на миллионы людей и объединяет своими операциями, прямо и косвенно, сотни, тысячи и десятки тысяч семей. Это не то, что хозяйство мелкого ремесленника или среднего крестьянина, которые вообще никаких торговых книг не ведут и к которым поэтому и отмена торговой тайны не относится! В крупном хозяйстве операции всё равно известны сотням и более лиц. Закон, охраняющий торговую тайну, служит здесь не потребностям производства или обмена, а спекуляции и наживе в самой грубой форме, прямому мошенничеству, которое, как известно, в акционерных предприятиях приобретает особенное распространение и особенно искусно прикрывается отчётами и балансами, комбинируемыми так, чтобы надувать публику.
1160
Люди, возражающие нам доводами о невозможности введения социализма, лгут, и трижды лгут, ибо речь идёт не о введении социализма теперь, непосредственно, с сегодня на завтра, а о РАСКРЫТИИ КАЗНОКРАДСТВА.
1161
Мне уже случилось указывать в большевистской печати, что правильным доводом против смертной казни можно признать только применение её к МАССАМ трудящихся со стороны эксплуататоров в интересах охраны эксплуатации. Без смертной казни по отношению к ЭКСПЛУАТАТОРАМ (т.е. помещикам и капиталистам) едва ли обойдётся какое ни на есть революционное правительство.
1162
Буржуазная пресса постоянно «пугает» мелких и средних хозяев, будто социалисты вообще, большевики в особенности, хотят «экспроприировать» их: утверждение заведомо лживое, так как социалисты ДАЖЕ ПРИ ПОЛНОМ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ перевороте экспроприировать мелких крестьян не хотят, не могут и не будут. А мы говорим всё время ТОЛЬКО о тех ближайших и насущнейших мерах, которые уже осуществлены в Западной Европе и которые сколько-нибудь последовательная демократия должна бы немедленно осуществить у нас для борьбы с грозящей и неминуемой катастрофой.
Серьёзные трудности, и технические, и культурные, встретило бы объединение в союзы мельчайших и мелких хозяев, вследствие крайнего раздробления их предприятий, технической примитивности, неграмотности или необразованности владельцев. Но именно эти предприятия могли бы быть исключены из закона, и необъединение их, не говоря уже о запоздании их объединения, серьёзной помехи создать бы не могло, ибо роль громадного числа мелких предприятий НИЧТОЖНА в общей сумме производства, в их значении для народного хозяйства в целом, а кроме того они часто зависимы так или иначе от крупных предприятий. Решающее значение имеют только крупные предприятия <…>
Чем беднее страна технически образованными и вообще интеллигентными силами, тем НАСУЩНЕЕ необходимо как можно быстрее и как можно решительнее декретировать принудительное объединение и начать проведение его с крупнейших и крупных предприятий, ибо именно объединение СБЕРЕЖЁТ интеллигентные силы, даст возможность ПОЛНОСТЬЮ использовать и правильнее распределять их.
1163
Социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, ОБРАЩЁННАЯ НА ПОЛЬЗУ ВСЕГО НАРОДА и постольку ПЕРЕСТАВШАЯ быть капиталистической монополией.
1164
Никакое восстание не создаст социализма, если он не созрел экономически.
1165
К вопросу о социализме наши эсеры и меньшевики подходят по-доктринёрски, с точки зрения заученной ими наизусть и плохо понятой доктрины. Они представляют социализм чем-то далеким, неизвестным, тёмным будущим. А социализм теперь смотрит на нас через все окна современного капитализма, социализм вырисовывается непосредственно, ПРАКТИЧЕСКИ, из каждой крупной меры, составляющей шаг вперед на базе этого новейшего капитализма.
Что такое трудовая всеобщая повинность? Это шаг вперёд на базе новейшего монополистического капитализма, шаг к регулированию экономической жизни в целом, по известному общему плану, шаг к сбережению народного труда, к предотвращению бессмысленной растраты его капитализмом. В Германии юнкера (помещики) и капиталисты вводят всеобщую трудовую повинность, и тогда она неизбежно становится военной каторгой для рабочих.
Но возьмите то же самое учреждение и продумайте значение его при революционно-демократическом государстве. Всеобщая трудовая повинность, вводимая, регулируемая, направляемая Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, это ещё не социализм, но это УЖЕ на капитализм. Это – громадный шаг к социализму, такой шаг, что, при условии сохранения полной демократии, от такого шага нельзя уже было бы без неслыханных насилий над массами уйти назад, к капитализму.
(27 сентября)
1166
Почему должны власть взять именно ТЕПЕРЬ большевики? Потому, что предстоящая отдача Питера сделает наши шансы во сто раз худшими. А отдаче Питера при армии с Керенским и Ко во главе мы помешать НЕ В СИЛАХ. И Учредительного собрания «ждать» нельзя, ибо той же отдачей Питера Керенский и Ко всегда МОГУТ СОРВАТЬ его. Только наша партия, взяв власть, может обеспечить созыв Учредительного собрания, и, взяв власть, она обвинит другие партии в оттяжке и докажет обвинение. Сепаратному миру между английскими и немецкими империалистами помешать должно и можно, только действуя быстро.
(«Большевики должны взять власть», письмо в ЦК, Петроградский и Московский комитеты РСДРП (б), 27 сентября)
1167
Только наша партия, наконец, победив в восстании, МОЖЕТ спасти Питер, ибо, если наше предложение мира будет отвергнуто и мы не получим даже перемирия, тогда МЫ становимся «оборонцами», тогда мы становимся ВО ГЛАВЕ ВОЕННЫХ ПАРТИЙ, мы будем САМОЙ «ВОЕННОЙ» партией, мы поведём войну действительно революционно. Мы отнимем весь хлеб и ВСЕ сапоги у капиталистов. Мы оставим им корки, мы оденем их в лапти. Мы дадим весь хлеб и всю обувь на фронт. И мы отстоим тогда Питер. Ресурсы действительно революционной войны, как материальные, так и духовные, в России ещё необъятно велики; 99 шансов из 100 за то, что немцы дадут нам по меньшей мере перемирие. А получить перемирие теперь – это значит уже победить ВЕСЬ МИР.
(«Марксизм и восстание», письмо в ЦК РСДРП (б), 27 сентября)
1168
Опасность «сепаратного» раздела России империалистами обеих коалиций.
(То же)
1169
Капиталисты (а за ними, по неразумению или по косности, многие эсеры и меньшевики) называют «свободой печати» такое положение дела, когда цензура отменена и все партии свободно издают любые газеты. На самом деле это не свобода печати, а свобода обмана угнетённых и эксплуатируемых масс народа богатыми, буржуазией.
(«Как обеспечить успех Учредительного собрания», 28 сентября)
1170
Скажут, что введение государственной монополии на частные объявления в газетах это нарушение свободы печати. Неправда. Это было бы расширением и восстановлением свободы печати. Ибо свобода печати означает: все мнения ВСЕХ граждан свободно можно оглашать. А теперь? А теперь ТОЛЬКО богатые имеют эту монополию, да затем крупные партии. Между тем при издании больших СОВЕТСКИХ газет, со всеми объявлениями вполне осуществимо было бы обеспечить выражение своих мнений гораздо более широкому числу граждан, скажем, каждой группе, собравшей определённое число подписей. Свобода печати НА ДЕЛЕ стала бы гораздо демократичнее, стала бы несравненно полнее при таком преобразовании.
Но скажут: где же взять типографии и бумагу? Вот оно что!!! Не в «свободе печати» дело, а в священной собственности эксплуататоров на захваченные ими типографии и запасы бумаги!!! Во имя чего мы, рабочие и крестьяне, должны признавать это священное право? Чем это «право» издавать ложные сведения лучше «права» владеть крепостными крестьянами? Почему во время войны допустимы и всюду происходят всякие реквизиции – и домов, и квартир, и экипажей, и лошадей, и хлеба, и металлов, а реквизиция типографий и бумаги недопустима? Нет, рабочих и крестьян можно на время обмануть, представив в их глазах такие меры несправедливыми или трудноосуществимыми, но правда возьмет своё.
Государственная власть, в виде Советов, берёт ВСЕ типографии и ВСЮ бумагу и распределяет её СПРАВЕДЛИВО: первом месте – государство, в интересах большинства народа, большинства бедных, особенно большинства крестьян, которых веками мучили, забивали и отупляли помещики и капиталисты. На втором месте – крупные партии, собравшие, скажем, в обеих столицах сотню или две сотни тысяч голосов. На третьем месте – более мелкие партии и затем любая группа граждан, достигшая определённого числа членов или собравшая столько-то подписей. <…> Вот это была бы настоящая свобода печати ДЛЯ ВСЕХ, а не для богачей, вот это был бы разрыв с тем проклятым, холопским прошлым, которое заставляет нас терпеть захват богачами великого дела осведомления и обучения крестьянства.