Собственно, на этом княжеские географические познания о той местности заканчивались, да и те были почерпнуты из прочитанной в будущем книги. Самому побывать на месте предстоящего сражения не удалось — просто некогда. Вот волхвы к природе ближе, особенно многомудрые, так пусть Серега и занимается фортификацией. Заодно и дисциплину у леших подтянет, пока их командующий в столице важные вопросы решает.
— Глорхи-нойон сейчас здесь! — Израил воткнул вилку куда-то в Булгарское ханство, где она пропала с тихим звоном. — И спешат сюда!
— Точно?
— Точнее не бывает, — заверил ангел. — Два часа назад над ними пролетал.
— Что, прямо вот так? — удивилась русалка. — Без маскировки?
— Обижаете, Яночка. Кочевники уверены, что видели перед собой злобного и страшного демона кенгуру, перебежавшего через дорогу. Дурная примета, между прочим — две недели в архивах копался.
— И?
— И теперь у них одна дорога, на Трезву. Страшная вещь — средневековое суеверие.
Патриарх, до того молча сидевший за столом, тут же откликнулся:
— Суеверие — грех. А ты тому потворствовал.
Израил Родионович удивленно переглянулся со Шмелёвым и спросил:
— Василич, у тебя что, пацифисты рулят?
Савва сурово нахмурился, глянул из-под нахмуренных бровей, но пояснил:
— Я в божественном смысле. Убивать врага можно и нужно, но подталкивать к греху — нет.
— И мне тут будут говорить за божественное? Именно мне? — Ангел по-прежнему обращался к Николаю как самому старшему по званию. — Нет ли тут скрытой ереси или еще хуже — ошибки? Да, именно заблуждение, жуткое и ужасное заблуждение. Не ожидал такого либерализма от столь уважаемого у нас, там, человека.
— Позвольте…
— Не позволю! Хотя, о чем это я? Давайте проще взглянем на наши разногласия… Хм… да! Это людей нельзя толкать к греху, вот!
— А кочевники не люди?
— Ну, как сказать… у себя дома — да, но когда пришли к нам — нет. Знаете… примерно, как бараны. Могут же быть у баранов свои суеверия? Могут. А греха на них нет и быть не может.
— Умрут безгрешными? — Савва перекрестился и облегченно вздохнул. — Прямо камень с души свалился.
— Таки да, обращайтесь еще, — улыбнулся небесный посланец. — Помогу. И практически задаром.
Шмелёв внимательно присмотрелся к Израилу и на всякий случай уточнил:
— Изя, тебе точно Родионович отчество?
— А вот не нужно вот этого… Ангелы так же, как террористы, национальности не имеют. Я — имею.
— А-а-а…
— Все, пресс-конференция закончена, за работу, товарищи!
Только поздним утром усталому ангелу удалось понять всю поспешность и опрометчивость своих слов. Не только крылья — ноги не держали. Уже и пожалел сто раз о неосторожно сказанном, но назвался груздем — полезай в кузов. Зато сотня ведер святой воды заботливо разлита в бочонки и ждет отправки на место планируемого сражения. Это заняло всю ночь, а предшествующий вечер посвятили массовому благословлению оружия, иногда отвлекаясь на индивидуальное.
А что, бывали прецеденты и попадались противники в зачарованных доспехах, отводящих удар копья или полет стрелы. Оно, конечно, святой молитвой можно разрушить вражье колдовство… Доброе матерное слово завсегда помогает… Только в сече иной раз гавкнуть не успеть, не то что ругнуться. Лучше озаботиться заранее.
И по завершении работы — легкий завтрак, плавно переходящий в плотный обед, минуя полдник. Полдники — баловство, с них настоящих сил не прибывает. Разве что… да, вот этот кусочек, тот еще… и рюмочку-другую под икорку. И балычок. Как же на Шолокше без провесного балычка, али нехристи какие?
— Ну, спасибо, отче, накормил, — Израил с трудом отвалился от стола и пошатнулся. Его на лету подхватили двое дюжих монахов в кольчугах поверх ряс и бережно усадили в кресло наслаждаться блаженной тишиной и благолепием нового патриаршего подворья.
— Кофейку? — предложил Савва.
— Можно, — согласился ангел, доставая из кармана деревянный футляр с сигарой и ручную гильотинку. — Вот только где вы его берете, неужели купцы из дальних стран привозят?
— Не-е-е, у княжеского министра финансов, казначея по-нашему, мешок есть самобраный. Оттуда и берем. Николай вот к йеменской робусте привык, а я так, не разбирая. И коньячку? Рюмочку? Ликеры еще есть…
— Не будем себе лгать, отче!
Савва кивнул и разлил по стаканам волшебный дар араратской лозы.
— Тоже оттуда? — Израил повел носом. — Восхитительно! А нет ли здесь урона нашему… э-э-э… чину? Нет, не убирай, я же чисто теоретически.
— Нормально там все, — заверил пастырь. — Ежели что на пользу, то наука, а не колдовство. Пусть даже современными методами не удается изучить принцип действия данного артефакта.
— Хм…
— А чего? Учусь на старости лет, да. Годзилка учебники диктует, а я вот записываю… Пригодится, чо. На следующий год хотим университет открывать.
— Дело хорошее.
— Угу, только тяжелое. Ты когда домой?
— Что, надоел? Да вот прямо после обеда и собирался. Или передать надо чего — просьбу какую или молитву? Помогу по-свойски.
— Сами справимся, нечего по пустякам беспокоить. Разве, — на лице у Саввы появилось хитрое выражение. — Разве что помочь нашего князя оженить. На русалке. Не кривись — браки заключаются на небесах, как раз твоя епархия.
Израил поперхнулся сигарным дымом:
— Я больше по линии госбезопасности и географическим открытиям. Или в техническом отделе, как сейчас.
— А ты подумай, — Патриарх осторожно, стараясь не помять крылья, постучал собеседника по спине. — Какая может быть безопасность у государства, в котором нет наследника? Подумай! Ну пожалуйста! Обещал же!
В тот же день
По глубокому оврагу в сторону близкого уже города со смешным названием Алатырь пробирался рыцарский отряд. Тяжеловооруженные всадники изо всех сил старались остаться незамеченными — копыта и морды их коней замотаны тряпками, а доспехи тщательно намазаны сажей, смешанной с бараньим жиром. Ни один солнечный зайчик не должен блеснуть, выдавая движение беспечным руссам.
Только самые опытные рыцари, победители битв и бесчисленных турниров, прошедшие дополнительную подготовку в отдаленном горном монастыре, удостоились чести участвовать в этой вылазке. Хотя просились очень и очень многие. А всего дела — взять неожиданным наскоком маленький городок, почти деревню, и удерживать до прихода основных сил союзников, таких же диких и нецивилизованных, как руcсы в том самом Алатыре. В случае успеха каждому участнику обещали заплатить серебром по весу самого рыцаря, да еще вместе с доспехом и конем. Понятно, что благородные господа обвешались оружием с головы до ног в немыслимых количествах, только одних боевых палиц хватит на небольшую армию. А еще оставленные в лагере оруженосцы плавили на кострах пращные пули, чтобы вернувшимся с победой сеньорам было что запихать под латы перед взвешиванием.
Командир отряда, герой сражения при Монтенбло, благородный маркиз ди Мьянетта внезапно остановился и поднял руку.
— Тихо… не двигаться, — раздался его громкий шепот.
Рыцари остановились, придерживая коней. А на фоне чистого неба промелькнуло зеленое брюхо Змея Горыныча. Но что-то разглядеть на большой скорости ему не удалось.
— А теперь вперед, пока богомерзкое чудовище не вернулось. — Ди Мьянетта отдал новый приказ и подбодрил своего скакуна шпорами.
Благородное животное мысленно послало хозяина к чертям конячьим, но подчинилось. Но как же ему надоело третий день таскать на себе бронированную тушу по буеракам! Да разве кто спросит у коня его мнение? А стоило бы… Кто, как не он, давно уже нутром чуял приближающиеся неприятности? А как сказать о них хозяину? А никак — морда завязана. Лягнуть бы кого для успокоения нервов, да и тут незадача — копыта тоже замотали в грязное тряпье. С ним удар не тот, без должной красоты и изящества.
Но вот, наконец, и долгожданный отдых, а то в полдень даже в глубоком овраге, прикрытом от солнца почти смыкающимися наверху деревьями, стало жарко.
— Доспехи не снимать, огня не разводить. — Маркиз отдал очередное распоряжение. Излишнее, но очень уж нравилось руководить.
Мог бы и не напоминать — самостоятельно разоблачаться долго и трудно, а выполнять для своих пусть и соратников, роль слуги и оруженосца было ниже рыцарского достоинства. Так и с огнем… Когда в отряде двенадцать графов, восемь баронов, один виконт и только два простых однощитовика, разве может кто-то из блестящего общества развести костер для всех? Как простой кнехт? Ладно бы для себя, но двадцать четыре костра на коротком привале — явное излишество. Да и зачем, когда можно просто перекусить сваренным позавчера холодным мясом и приложиться к пузатой фляге, подвешенной у седла.
Сам командир неторопливым шагом отправился к ближайшим кустам — поразмышлять о превратностях военной судьбы, способах заточки полуторных мечей, о тактике и стратегии. И новых задачах, которые поставит перед оружейниками по возвращении из похода со славой и богатством. Особенно с последним. Пусть голову ломают, как всё устроить так, чтобы отправление некоторых надобностей не представляло собой соревнование с этими самыми надобностями в скорости. И не всегда в пользу рыцаря.
Ди Мьянетта наслаждался прохладой и покоем, отгоняя злых комаров березовой веточкой, когда отблески пламени среди кустов привлекли его внимание. Маркиз отбросил приготовленные заранее лопухи и поспешил в сторону временного лагеря, завязывая на ходу тесемки штанов. Потом остановился, хлопнул себя по лбу и вернулся к сложенному кучей железу. Долго, с пыхтением и ругательствами, влезал, словно устрица в раковину (если бы устрицы умели так отчаянно ругаться), путаясь второпях в ремешках и застежках. А тут еще подарок — только и мелькнула среди зарослей жирная спина здоровенного суслика, уносящего боевой шлем.
— Это виконт де Теофаль костер развел, больше некому, — бормотал на ходу маркиз. — Только у него странная плебейская привычка думать о всех. Доли лишу негодяя! Или вызову на поединок.