— Вот стервец, хорошо ведет, — похвалил Базека. — В точности на передовой полк. Как раз к утру там и будут.
— Не говори гоп, — Шмелёв покачал головой. — Толку-то от того, что приведет одну сотню. А остальные?
— Да куда на хрен денутся? — удивился кот. — Или мы зря столько времени на составление планов потратили?
— Твоими бы устами…
— Ачоа? Стой, а чего это он?
Всадник в богатых доспехах, скачущий рядом с проводником, вдруг остановился и поднял руку.
— Засекли, что ли, гады? — тихо удивился Базека. — Надо сматываться.
— Успеем, — Николай потянул из кобуры огнестрел, один из трех, висевших на поясе. — Сейчас я кое-кому по рогам настучу.
— Ты дурак? — зашипел кот. — Ты князь или конь в пальто? Чай, не княжеское дело — лично мечом размахивать. Ну, пусть не мечом, а пистолем здоровенным. Не пущу!
— Отстань, животное!
А со стороны степняков вдруг донесся громкий вой и испуганные крики. Фигура проводника расплылась, окуталась туманом, изменила очертания, вот уже тонкие волчьи лапы поджались, освобождаясь от пут, и прямо с седла прыгнувший матерый бирюк рванул горло командиру барыгов. Тот вскинул руки к шее, и сквозь побелевшие пальцы на блестящий доспех сначала закапала, а потом ручьем побежала кровь.
Зверь лютовал. Насколько Август был спокоен и даже вежлив в человеческом облике, настолько страшен сейчас. От него не спасал и кожаный доспех с нашитыми металлическими пластинами — уже четыре порванных трупа упали в траву, растаптываемые взбесившимися конями. На это ушло меньше времени, чем Шмелёву на первый прицельный выстрел. А потом волчий вой смешался с непрерывным грохотом огнестрела. И только кот матерился не по-кошачьи, заряжая запасные револьверы не приспособленными к этому лапами.
Прореженные кочевники поначалу смешались, но тут же нашелся кто-то опытный и смелый, принявший командование. Хаотичные и бестолковые метания сразу приобрели некоторую осмысленность.
— Сваливаем? — с надеждой в голосе предложил Базека.
— Да погоди ты, — Шмелёв палил с двух рук, вымещая на барыгах и тяжесть бессонных ночей над картами, и тревогу за руководившую боевыми пловцами Яну, и за многое другое, о чем не мог сказать словами, а только чувствовал в глубине души.
— Порубают же в капусту. — Кот тянул за рукав, сбивая прицел. — Тебе по фигу, как Кощею Бессмертному, а я еще и не пожил толком. Детишки малые… двенадцать, нет, восемнадцать… четыре жены…
Чисто и громко затрубил невдалеке рог, оборвав на полуслове Базекины причитания. Вслед за звуком в спину степнякам полетели арбалетные стрелы, и тут же из перелеска выскочили самые настоящие рыцари, уже склонившие длинные копья для таранного удара.
— Кавалерия из-за холмов! Наши? — предположил кот.
— Сомневаюсь, — Николай привстал на цыпочки, чтобы за поворачивающимися к новой опасности кочевниками разглядеть атакующих. — Наши все умытые, а эти будто только что из печки вылезли. Трубочисты, мать их…
Неожиданные союзники врезались в ряды кочевников, словно городошная бита в зубы зазевавшегося зрителя, и завязли в общей свалке. Многие побросали ненужные более копья, застрявшие и частью сломавшиеся при сшибке, и взялись за мечи. Лишь один в испачканных чем-то черным латах, но без шлема на голове орудовал моргенштерном на длинной цепи. Вот еще мгновение — и удача, по своему обыкновению, улыбнулась храбрецам — барыги дрогнули, метнулись в сторону, где их встретил грохот княжеских огнестрелов, и побежали.
Оборотень благополучно смылся в поднявшейся суматохе, избежав как кривых сабель, так и рыцарских мечей, и сейчас шумно отпыхивался, сидя на пеньке в человеческом обличье.
— Я есть чуть мало уставайт, — объяснил он со все еще сохранившимся акцентом. — Нет постоянный практика.
— А если бы башку бестолковую снесли? — упрекнул Базека. — И приказ бы не выполнил, и вообще… Впрочем, ты его и так не выполнил. Но голову береги.
— О, яволь! — кивнул Август. — Я мог иметь дискомфорт. И даже немного быть сдох.
— Чего вообще волком оборотился?
— Там есть быть сильный шаман, он вас… нюхать, да! Найн, иметь почуять. Я его сам есть поиметь.
— Понятно, — Шмелёв остановил порывавшегося продолжить допрос кота. — А рыцарей откуда взял?
Фон Эшевальд развел руками:
— Никогда не знайт эта железяка.
А предводитель рыцарского отряда, тот самый, без шлема, уже спешился и подошел к Николаю, почтительно склонив голову:
— Смею ли я надеяться, что имею честь разговаривать с Его Величеством Императором Татинским, Славельским и ближних с дальними окрестностей?
— Э-э-э… вроде мои титулы скромнее.
— Сам Господь устами ангела своего повелел нам принести мечи наши на службу твою! — Рыцарь проговаривал заученную роль напыщенно и пафосно, а возражений и отговорок просто не слышал. Потом изящно преклонил колено. — Я, маркиз ди Мьянетта, вручаю судьбу и честь в твои руки, государь! Размер жалованья оговорим позднее.
— Надо же, — восхитился Базека, — как гладко по-нашему чешет. Специально учился, что ли?
— Эка невидаль, — отмахнулся Шмелёв. — Рыцарь — это переходная стадия от обезьяны к человеку, так что ничего удивительного, если кто-то из них умеет говорить.
— Мы все умеем, — заверил маркиз. И уже деловито осведомился: — Мы уже на службе?
— Угу, — подтвердил Николай. — А остальные что, не хотят?
— Повелением пославшего нас Великого и Могучего Змея, они полностью под моим командованием и ответственностью, так что права слова не имеют. Я сразу за всех… С благословения горнего ангела, он нас, кстати, тоже послал.
Базека мяукнул, потом, исправившись, хихикнул:
— Эти двое пошлют так пошлют! Ну чо, волонтеры, пошли и мы? Стройся в колонну по три, мать вашу!
Глава 16
Все великие битвы, ну, или сражения — тут уж как кому нравится, рекомендуется начинать рано утром, чтобы более ни на что в течение дня не отвлекаться. Вот и сегодняшняя схватка не стала исключением из правил, установленных древними мудрецами. Оказывается, и они иногда бывают кое в чем правы. Хотя да, отсталый народ эти Тациты с Плутархами и ни черта в современной тактике не понимают. Вот Ганнибал, тот был голова…
Утренняя дымка быстро растаяла под лучами жаркого солнца, слегка задержавшись в низинах и оврагах, и открыла плотную конную толпу, накатывающуюся со стороны восхода. Видимо, всю ночь не спали, торопясь успеть к разграблению богатых Славеля и Татинца. А как же иначе? Ведь не просто так пропали несколько посланных в разведку сотен? Опередили всех и сейчас забивают добычей бездонные мешки. Или хурджины? А без разницы, хрен им в котомку!
— Стрелкам приготовиться! — отдал команду Юрий Всеволодович и на всякий случай продублировал жестами. Авось и поймут.
Подкрепление в передовой полк пришло неожиданно, когда все просьбы о ветеранах разбились о непреклонность Шмелёва. Но вот буквально два часа назад князь расщедрился и направил сюда пару сотен лучников. Белоглазые и невозмутимые данники новоградцев из северных лесов молча, без всякого указания, разместились на деревьях, устроив веревочные гнезда, что выдавало привычку к подобным засадам. На упрек в том, что до противника будет не менее тысячи шагов, так же флегматично пожали плечами и попросили выдать лопаты, намереваясь пересадить столетние дубы поближе. Еле-еле удалось уговорить их занять отрытые заранее окопы.
— Расчеты готовы?
— Так точно! — донеслось в ответ.
— Запускайте боевых големов!
Школяры сноровисто закрутили рукояти диковинных механизмов, заскрипели деревянные шестерни, и из окопов и траншей поднялось и перегородило поле блистающее доспехами войско. И не важно, сколько было потрачено трудов на чистку ржавого и помятого хлама, но результат — вот он. Воины с красными щитами сделали шаг вперед, еще один, еще… Все быстрее поворачивались колеса, и тележки с наряженными чучелами грозно двинулись навстречу не менее грозному врагу. Дубовые рельсы, положенные с небольшим уклоном, заранее смазали салом, и безмолвная рать все ускорялась и ускорялась.
Со стороны степняков, не ожидавших от пешего противника подобной прыти, затрубили рога, призывно и тревожно. Ударили барабаны, отдавая приказы.
— Пошли, пошли, родимые! — обрадовался старый князь атаке барыгов. — Эй, чухонцы, можно начинать!
Белоглазые лучники все так же неторопливо сделали первые выстрелы через остановившееся перед пригорком чучельное войско. И с той же ленцой продолжили, поддерживая в воздухе по пять-шесть стрел.
К большой радости Юрия Всеволодовича, потери не смутили авангард Орды, а лишь раздразнили и разозлили. С воплями, временами переходящими в визг, конница врубилась в пеший строй боевых големов. Желтые, белые, черные, коричневые лица с выпученными от ярости глазами и перекошенными в злобе ртами… Пестрые халаты, отороченные мехом малахаи, шлемы с развевающимися конскими хвостами…
— Ваня, давай, теперь наша очередь. — Старый князь кивнул школяру, яростно накручивающему рукоятку, торчащую из большого деревянного ящика. — Нажимай, что ли…
— Всем в укрытие! — Дисциплинированный паренек убедился в выполнении команды и ударил кулаком по красной кнопке.
Лежащий на дне окопа Юрий Всеволодович явственно ощутил, как вздрогнула земля, а потом над головой пронеслась горячая волна. Он выждал немного и выглянул. Красиво, да! Если только можно назвать красотой разбросанные шагов на двести в обе стороны части человеческих и конских тел, кое-где дымившиеся и мерзко воняющие. Труп врага не всегда хорошо пахнет.
Самоходные чучела, кроме взрывчатки драконьего производства, начиняли рубленным медным и свинцовым хламом, мелким щебнем, а к поражающему действию добавились разлетевшиеся в клочки старые доспехи. Вот только каким образом удалось передать команду одновременно всем саламандрам во взрывателях, старый князь так и не смог понять. Ученый кот что-то говорил об электричестве, пересылаемом на расстояние, но в это верилось плохо — молнии вон какие большие, попробуй их засунь в такой тонкий проводок. Это ведь не пьяную саламандру шилом тыкать. Волхование, не иначе.