Выбор Игнатьева для экспедиции в Хиву и Бухару был неслучаен. Его энергия, настойчивость, находчивость, ответственность, проявленные в Лондоне, его опыт по организации передвижения войск и их снабжения, полученный им в Прибалтике во время Крымской войны, наконец, его понимание задач российской политики в Средней Азии служили в глазах Александра II и Горчакова залогом успешного выполнения им сложнейшего дипломатического поручения.
Глава 2Миссия в Хиву и Бухару
После Крымской войны значение среднеазиатского направления во внешней политике России усилилось. Если в первой половине XIX в. основной целью российского правительства было налаживание торгово-экономических связей со среднеазиатскими государствами – Хивой, Кокандом и Бухарой, то теперь на первый план выдвигается политико-стратегический аспект. Крымская война показала всю остроту русско-английского соперничества. Ослабление влияния Англии на мировую политику стало одной из важных внешнеполитических задач России[47].
Англо-персидская война 1856 г., усиление позиций Лондона в Афганистане беспокоили Петербург, опасавшийся, что англичане будут стремиться распространить свое влияние на север региона. «Мы не можем быть равнодушными к английскому проникновению в Афганистан», – писал А. М. Горчаков в отчете МИД за 1856 г.[48] Указывая на нестабильность положения в среднеазиатских государствах, международные войны, набеги кочевников на русские торговые караваны, пограничные посты и т. п., министр считал, что единственное лучшее будущее для среднеазиатских ханств – «перейти под российскую власть», которая водворит тишину и порядок. Горчаков полагал, что благодаря действиям оренбургского генерал-губернатора В. А. Перовского, занявшего еще в начале 50-х гг. земли Большого Жуза (Заилийский край), Россия заявила свое право на владение этой местностью[49].
Однако Горчаков, стремившийся разрешать внешнеполитические задачи России мирными средствами, был противником военного наступления в Среднюю Азию и отвергал все попытки генералов действовать силовыми методами. Предложение Игнатьева о направлении в Среднюю Азию экспедиций с дипломатическими и научными целями встретило одобрение властей. Особенно ратовал за это директор Азиатского департамента МИД Е. П. Ковалевский, который сам в 1839 г. побывал в Бухаре с целью добиться торговых льгот и учреждения там российского консульства, а затем участвовал в походе Перовского на Хиву, однако оба этих предприятия окончились безуспешно[50]. Е. П. Ковалевский руководил подготовкой трех экспедиций в Среднюю Азию, направленных туда в 1858 г. В этом деле приняло участие и Военное министерство, а также местные генерал-губернаторы.
Первая экспедиция во главе с дипломатом и востоковедом Н. В. Ханыковым отправилась в Хорасан и Герат. Ее главной целью было ознакомление с политикой и положением Персии и Афганистана и налаживание сотрудничества России с последним. Одновременно экспедиция преследовала и научные цели – изучение флоры и фауны региона, путей сообщения и др.
Другая экспедиция, которой руководил полковник Н. П. Игнатьев, являлась дипломатическим посольством, направленным в ханства Хиву и Бухару с целью установления дипломатических связей и укрепления торговых отношений.
Третья экспедиция, возглавляемая поручиком русской службы Ч. Ч. Валихановым, известным впоследствии казахским просветителем и ученым, имела задачу проникнуть в западно-китайскую провинцию Кашгар, выяснить там обстановку и возможность восстановления торговых связей Кашгара с Россией. Чтобы не возбудить подозрений, Валиханов ехал под видом мусульманского купца.
История всех трех экспедиций исследована в литературе[51]. Изданы записки членов экспедиций. Так, история посольства Игнатьева отражена не только в обширных мемуарах самого руководителя, но и в записках его помощника Н. Г. Залесова, участников экспедиции Е. Я. Килевейна и М. Н. Галкина[52]. Кроме того, Залесов напечатал несколько корреспонденций из Хивы и Бухары в «Военном сборнике»[53]. В приложении к своим запискам Залесов поместил тексты некоторых документов экспедиции. Опубликованные источники в сочетании с документами Архива внешней политики Российской империи и личного фонда Н. П. Игнатьева в Государственном архиве Российской Федерации дают возможность показать роль Игнатьева как руководителя миссии и процесс формирования его как дипломата.
Поручить такую ответственную задачу молодому военному (Игнатьеву было всего 26 лет), не имевшему опыта дипломатической деятельности, было рискованным делом. Но Александр II и Горчаков не ошиблись в выборе. Поддержал кандидатуру Игнатьева и Е. П. Ковалевский.
Как уже говорилось в предыдущей главе, Игнатьев предлагал Горчакову направить в Среднюю Азию «ученые экспедиции», которые наряду с научными целями должны были выполнить разведывательные и политические задачи.
Однако миссия, возглавляемая Игнатьевым, имела официальный дипломатический характер. Для этого был найден подходящий предлог. Миссия отправлялась как ответное посольство.
В 1856 г. Бухара и Хива прислали свои посольства в Петербург с поздравлениями по случаю коронации Александра II. Как писал бухарский эмир, посольство «отправлено для большего скрепления уз, существующих еще со времен предков, и для упрочения взаимных отношений предшествовавших великих царей». Эмир добавлял, что нужно открыть дорогу к дружбе между обоими государствами, «дабы караваны и купцы двух держав приходили и уходили спокойно»[54]. Правитель Бухары предлагал также направить ответные посольства из России. Примерно таким же было и послание хивинского хана.
В декабре 1857 г., когда уже был решен вопрос об отправке экспедиции Игнатьева, бухарскому эмиру было направлено письмо Александра II о скором отправлении ответного посольства и намечены основные проблемы, которые следует урегулировать в отношениях двух государств: оказание покровительства российской торговле, возвращение русских пленных и вообще «устранение поводов к неудовольствию»[55]. Осенью 1857 г. Игнатьев, еще до своего отъезда в Европу, вчерне наметил основные задачи и путь следования миссии. В поданной Горчакову и Ковалевскому специальной записке он предлагал экспедицию Ханыкова и отправку посольства в Хиву и Бухару отложить до весны 1858 г., когда настанут благоприятные погодные условия. Посольство, считал он, более безопасно в политическом отношении и может открыто выполнить ряд топографических и других исследований на территории вплоть до Афганистана (исследование устья и берегов Амударьи до ее верхнего течения). Путь следования он намечал караваном до Арала, затем на судах Аральской флотилии и по Амударье до Чарджоу, откуда опять караваном до Бухары. Возвращение же предполагалось через Самарканд, Ходжент, Ташкент на Сырдарьинскую линию[56]. Таким образом, Игнатьев планировал посетить не только Хиву и Бухару, но и Кокандское ханство. Он не исключал встречи на Амударье с экспедицией Ханыкова, которая через северные районы Персии и Афганистана могла выйти в Коканд. Другой предложенный им вариант состоял в совместном следовании с Ханыковым до Термеза, откуда Ханыков должен был отправиться в Персию и Афганистан. Это предложение поддержал и Ковалевский. Тогда же, 20 октября 1857 г., Игнатьев в обстоятельной записке Ковалевскому изложил свое видение целей экспедиции: в политическом отношении посольство должно установить хорошие отношения с ханствами, добиться регулярных торговых связей. Необходимо было, по его мнению, достигнуть взаимного согласия между среднеазиатскими ханствами и даже заключения оборонительного союза для «пассивного противодействия Англии».
Игнатьев предполагал, что в будущем Россия займет Хиву, поэтому должно стремиться также к заключению оборонительного союза между Персией и Афганистаном и готовиться «к неприязненным действиям против великобританских владений в Индии»[57]. Как видим, мысль о нанесении удара Англии в Индии не оставляла его. Игнатьев предусматривал случай, когда государства Средней Азии будут просить покровительства России, опасаясь английского проникновения в регион. Он полагал, что следует тогда содействовать протекторату Персии над Афганистаном и ханствами и «принять меры для удаления ханами агентов английского правительства». В случае же противодействия агентов «разрешить посольству употребить силу оружия». Оружие можно было применить, по его мнению, и тогда, когда в ханствах будут чиниться препятствия посольству (непропуск флотилии, невыдача пленных). Игнатьев был настроен, таким образом, весьма решительно. Он писал в записке: «Экспедиция должна иметь в виду, кроме подробного исследования пройденного края и составления карт, подготовить средства для учреждения пароходства по р. Амударье, изучить край в военном отношении и составить соображения для занятия в случае надобности устья этой реки и нападения на Хиву и Бухарское ханство и утверждения нашего влияния на Амударье»[58].
Игнатьев подробно указывал в записке состав посольства, куда должны были входить чиновник из МИД со знанием татарского и персидского языков, офицер Генштаба (желательно Обручев или Быковец), топограф, офицер по фортификации, горный инженер (для исследования залежей полезных ископаемых), инженер по строительству каналов и плотин, два врача, приказчик торгового дома Закаспийского торгового общества. Помимо этого посольство должны были сопровождать отряды казаков и стрелков, а на кораблях Аральской флотилии и в фортах на Арале следовало сосредоточить запасы оружия, пушки, топливо, провиант и десант солдат. Особо оговаривалось наличие ракет и ракетных станков. Для перевозки посольства и десанта Игнатьев требовал канонерку, 2 парохода, 2–3 баржи и больш