У себя на квартире Пирогов так же, как в свое время в Дерпте, устраивал по субботам для молодежи встречи, где в непринужденной обстановке молодые русские ученые обсуждали волнующие их вопросы. Николай Иванович очень любил такие субботы. Это позволяло ему ближе познакомиться с молодыми людьми, узнать их устремления. Пирогов быстро завоевал уважение обучающейся молодежи, которая с восхищением смотрела на прославленного врача и хирурга. Ей импонировала его простота и доступность, несмотря на его возраст и высокий чин тайного советника. Один из профессорских кандидатов, ставший впоследствии известным русским педагогом, Л. Н. Модзалевский вспоминал: «Жизнь в Гейдельберге чрезвычайно благоприятствует ученым занятиям: ни шуму, ни развлечений, множество русских, своя библиотека со всеми русскими газетами и журналами… У нас устраивались учено-литературные вечера раз в неделю: каждый по очереди предлагает какой-либо интересный вопрос из своей специальности и старается разобрать его… Часто также собираемся у Пирогова. Это наш патриарх! Я еще не видывал человека столь человечного: так он прост и вместе с тем глубок.
Удивительней всего, как этот человек таких лет и чинов мог сохраниться во всей чистоте, и притом же у нас на Руси, переживший целое николаевское царствование» [155].
Николай Иванович после приезда в Германию провел большую организаторскую работу по созданию необходимых условий для занятий молодых ученых. Он не ждал, когда подопечные ему молодые ученые, занимавшиеся в 25 зарубежных университетах, обратятся к нему с просьбами или пришлют свои отчеты. Пирогов выезжал из Гейдельберга в Швейцарию, Италию, Францию, Англию, где подготавливались будущие русские профессора, переписывался с учеными, которые были научными руководителями российских стипендиатов в разных странах. Посещая европейские университеты, он знакомился с системой преподавания многих дисциплин, приобретал программы курсов различных университетов и обеспечивал ими всех, кто занимался в «профессорском институте».
В апреле 1865 г. Пирогов обратился в Министерство народного просвещения с предложением наградить орденами немецких ученых, создавших должные условия для занятий его подопечным. Среди мотивов, побудивших сделать такое предложение, Пирогов указывает, что награждение «принесет несомненную пользу и нашим кандидатам, да и вообще русским, посещавшим Германию с научной целью. Оно возбудит немецких ученых… обратить более внимания на наших молодых людей». Ходатайство Пирогова нашло понимание в Петербурге, и орденами были награждены свыше тридцати немецких ученых – представителей различных отраслей знаний.
Помимо выполнения большой по объему и значению организаторской работы Пирогов опубликовал ряд статей по педагогике, среди которых были «Университетский вопрос», «Замечания на проект устава общеобразовательных учебных заведений и на проект общего плана устройства народных училищ», «О воскресных школах», а также ряд писем, посвященных различным педагогическим вопросам. Из них особенно ценны письма по вопросам подготовки молодых людей к профессорской деятельности.
Все это лишний раз свидетельствует о неравнодушном отношении Пирогова к состоянию образования в России и его желании как можно лучше использовать все положительные стороны преподавания различных наук в Западной Европе на своей родине. Нельзя также не заметить, что Министерство народного просвещения того времени действительно радело о подготовке научных кадров для российских университетов, посылая научную молодежь своей страны в лучшие зарубежные научные центры. И это со временем принесло свои плоды, позволившие российской науке уже на рубеже XIX–XX вв. занять высокий уровень, достойный великой страны.
Руководство молодыми учеными, как и ожидалось, было очень плодотворным, тем более что Пирогов сам прошел в свое время эту стадию в своей научной подготовке. Научные отчеты его подопечных печатались в журналах Министерства народного просвещения, и, по словам министра, почти во всех отчетах можно было найти следы серьезного влияния Пирогова на ход их научных исследований.
Среди молодых людей, готовившихся к научной и профессорской деятельности в период руководства их подготовкой Пироговым, было немало таких, которые впоследствии стали выдающимися представителями науки. О многих из них можно найти сведения в российских энциклопедиях, изданных как до революции, так и в настоящее время. Учеными с мировым именем стали естествоиспытатели И. И. Мечников, И. М. Догель, Н. О. Ковалевский. Физик А. Г. Столетов, профессор Московского университета, знаменит своими исследованиями по магнетизму и фотоэлектрическим явлениям. Он смог определить величину давления т. н. солнечного ветра, представляющего собой истечение плазмы солнечной короны в межпланетное пространство. В. И. Ламанский, в последующем академик, вернувшись на родину, издал совместно со знаменитым путешественником П. П. Семеновым-Тян-Шанским руководство «Россия. Полное географическое описание нашего отечества» (1899–1914). Профессор истории Московского университета В. И. Гертье организовал известные в Москве женские курсы (Курсы Гертье). О филологе А. А. Потебне в энциклопедии Брокгауза и Ефрона сказано, что это был «глубокомыслящий, оригинальный исследователь русского языка, самобытный деятель русской мысли и науки». Вот таких молодых талантов, ставших титанами русской науки, пестовал Николай Иванович.
Крупнейшими российскими юристами, профессорами Московского и Петербургского университетов стали Н. С. Таганцев, В. И. Сергеев и А. А. Думашевский. Почетный академик Российской АН и сенатор Н. С. Таганцев – автор капитальных трудов по уголовному праву. Его книги, одно время преданные забвению, снова появились на полках научных библиотек. К сожалению, имя маститого ученого получило иную широкую общероссийскую известность после пресловутого дела В. Н. Таганцева, сфабрикованного в 1917 г. Петроградской ЧК. В. Н. Таганцев – профессор-географ Петербургского университета был сыном академика Н. С. Таганцева…
Один из этих молодых людей, ставший известным физиологом и ректором Казанского университета, – профессор Н. О. Ковалевский привел интересные черты личности выдающегося ученого, характеризующие его не только как наставника молодых русских ученых, но и их друга, товарища: «53-летний маститый ученый, которому на наших глазах европейские знаменитости оказывали все видимые знаки глубокого уважения, человек, поражавший широтою эрудиции, философской глубиною мысли и феноменальной памятью, был юноша, нам ровня в погоне за новым знанием. Горячо и с увлечением искал он его всюду, где только мог. С жадностью просматривал демонстрируемые ему препараты и учено-учебные пособия по всем отраслям изучения природы, вступая в оживленную беседу с нашими заграничными наставниками и с нами, учащимися, он отовсюду извлекал для себя что-либо новое… Юношескою горячностью к приобретению знания он просто заражал нас» [156].
Министр народного просвещения Головнин всегда шел навстречу тем или иным обоснованным предложениям или просьбам Пирогова. Он никогда не отказывал в назначении стипендии тем молодым людям, которые самостоятельно поехали за границу для научных занятий и нуждались в материальной помощи и за которых ходатайствовал Николай Иванович.
Выдающийся ученый Илья Ильич Мечников, один из корифеев не только российской, но и мировой науки, получивший в 1908 г. Нобелевскую премию за фагоцитарную теорию иммунитета, также оставил свои воспоминания о Пирогове в период его руководства молодыми учеными за рубежом. Мечников после окончания Харьковского университета в 1864 г. отправился за границу на маленький остров Гельголанд с целью изучать мир морских животных. Там один из зоологов посоветовал ему познакомиться на съезде немецких естествоиспытателей со знаменитым зоологом того времени – Лейкартом.
После знакомства с Лейкартом и другими учеными у Мечникова возникло пламенное желание остаться в Германии для продолжения научной работы. Но он не мог рассчитывать на помощь родителей и на командировку от Министерства народного просвещения, так как незадолго до этого оно направило за границу целый штат молодых ученых. Однако Лейкарт посоветовал молодому человеку обратиться к Пирогову, которого он знал лично. Пирогов отнесся с большим вниманием к рекомендациям Лейкарта и выхлопотал Мечникову стипендию Министерства народного просвещения на два года (по 1600 рублей в год). Благодаря этому будущий корифей науки получил возможность спокойно заняться наукой и в то же время поступил в число поднадзорных Пирогову молодых ученых. В качестве такового он должен был лично явиться к Николаю Ивановичу и дать отчет о своей научной работе. Это свидание состоялось в 1865 г. в Неаполе.
Вот как описывает его сам Мечников: «Пирогов принял меня очень любезно, расспрашивал о моих занятиях, о неаполитанской фауне, о моих планах на дальнейшее будущее и при этом выказал себя не начальником, а добрейшим руководителем, симпатичный характер которого запечатлелся у меня на всю жизнь» [157].
Вскоре после приезда Пирогова в Гейдельберг находившиеся там молодые русские ученые обратились к знаменитому хирургу с просьбой осмотреть и оказать помощь раненому герою национального освободительного движения Италии Джузеппе Гарибальди, который лечился в Специи, портовом городе, расположенном на севере Италии.
Гарибальди был ранен в правую ногу в одном из сражений с правительственными войсками, был взят в плен, но вскоре помилован королем Эммануэлем. Больную ногу героя лечили многочисленные отечественные и заграничные врачи. Однако рана плохо поддавалась лечению, доставляла много страданий Гарибальди, и весь синклит врачей не мог извлечь пулю, прочно засевшую в области коленного сустава. Молодые люди обратились к Пирогову с просьбой помочь Гарибальди через своего коллегу Л. Н. Модзалевского, который помогал Николаю Ивановичу в подготовке его двух сыновей – Николая и Владимира – к поступлению в Гейдельбергский университет. Николай Иванович сразу выразил согласие поехать к Гарибальди при условии, что там его согласны принять. После полученного по телеграфу благоприятного ответа Пирогов приготовился к поездке. Молодые ученые собрали ему на дорогу некоторую сумму денег, однако Николай Иванович от них отказался и предложил на собранные деньги поехать вместе с ним одному из представителей студенчества (им стал Модзалевский). Пирогов, понимая, что в этом деле имеется политическая сторона, послал сообщение министру А. В. Головнину о планируемой поездке к Гарибальди. Получив письмо от Пирогова, министр обратился к государю с докладом, на что тот сказал, что «в этом ничего худого не видит». О своем посещении больного героя Италии Пирогов написал обстоятельный отчет, напечатанный в «Санкт-Петербургских ведомостях» от 2 ноября 1862 г., а затем перепечатанный во многих заграничных газетах [158].