Еще до начала войны, в декабре 1876 г., Николай Иванович выезжает из «Вишни» в Кишинев для консультации заболевшего Главнокомандующего Дунайской армией великого князя Николая Николаевича (брата царя Александра II). Он несколько раз посещает Главнокомандующего и на длительное время задерживается в Кишиневе. Во второй половине января 1877 г. Пирогов снова в Кишиневе, откуда пишет письмо Александре Антоновне: «Вот на старости лет пришлось быть придворным – хочешь не хочешь, а делать нечего, надо ждать, сидя у моря, погоды. Слава Христу и за то, что пока все идет с нашим пациентом настолько хорошо, что он поднялся на ноги, катается со мной (непременно со мною, видишь ли, по его мнению) ежедневно по городу; а на днях я его отправляю на время в Одессу и тогда авось ускользну… По временам у вел. кн. возвращается еще колит, и я его кормлю без милосердия скипидаром и эфиром… Я уже давно подумывал улизнуть, но, с другой стороны, ведь за мной бы опять прислали»[204].
В эти дни жизни в Кишиневе Николай Иванович много беседует с генералом М. И. Драгомировым, делится с ним сведениями о военно-медицинской организации в период Франко-прусской войны.
После получения приглашения от Общества попечения о раненых и больных воинах Пирогов принимает непосредственное участие в Русско-турецкой войне – с 10 октября по 17 декабря 1877 г. Как раз там Николаю Ивановичу исполняется 67 лет.
Главное управление Общества поручило Пирогову осмотреть лазареты и другие санитарные учреждения, а также санитарные поезда, подведомственные Красному Кресту. Доктор С. С. Шкляревский, сопровождавший Пирогова в его поездке на Балканский театр военных действий, потом вспоминал: «…приняв на себя дело осмотра санитарных учреждений… Н. И. Пирогов в широких размерах выполнил трудное дело. В тылу действующей армии в Румынии и в Болгарии им осмотрены лазареты, бараки, склады, этапные пункты, санитарные поезда и пр., устроенные исключительно на средства Красного Креста, и, кроме того, все учреждения военно-медицинского ведомства, где в той или другой форме и степени Красный Крест был сопричастен к делу помощи».
При этом Н. И. Пирогов не ограничивался выполнением чисто инспекционных функций. Шкляревский далее пишет: «…исполняя свое административно-инспекторское поручение, Пирогов сделал лично множество важных и сложных операций; он везде беседовал с профессорами и врачами, высказывал свои взгляды и заключения: о свойствах ранений в эту войну, о наивыгоднейших методах операций, повязок, перевязок и лечения вообще… Кроме всестороннего внимания к нуждам и положению раненых и больных Пирогов везде осведомлялся об условиях жизни бессменных тружеников – уполномоченных врачей и фельдшеров и тружениц – сестер милосердия»[205].
За время пребывания на Освободительной войне в Болгарии Пирогов проехал на бричке и санях около 700 верст и посетил расположенные в 19 населенных пунктах 10 из 13 военных временных госпиталей, 10 дивизионных лазаретов и 3 аптечных склада[206].
Миссия Пирогова на фронте и в тылу в действительности вышла далеко за рамки обычной инспекторской поездки. Его богатейший опыт врача-хирурга и организатора военно-врачебного дела, непререкаемый авторитет превратили Пирогова фактически в верховного, хотя и нештатного консультанта по всем вопросам организации медицинской помощи Дунайской армии.
Доктор медицины Е. В. Павлов, ставший впоследствии профессором хирургии Военно-медицинской академии, выступая на заседании Русского хирургического общества 23 ноября 1903 г., вспоминал: «Я не могу не воскресить в своей памяти его образ, навсегда оставшийся замечательным после встречи во Фратешти. Объезжая со свойственной ему скромностью и простотою учреждения Красного Креста на театре военных действий, Николай Иванович являлся к нам не начальником, не инспектором или контролером, а лишь добрым просвещенным учителем и советчиком. Как много мудрых правил вынесли мы, врачи, из его замечаний у постели больного»[207].
Как уже было сказано, Пирогов лично сделал немало сложных операций, передавая при этом окружающим его врачам свою изумительную хирургическую технику. В этом же госпитале во Фратешти число больных и раненых достигало 11–12 тысяч. Среди этой массы людей появились больные, у которых была заподозрена чума. Когда Николай Иванович осматривал больных хирургического профиля, ему были показаны и больные с подозрением на чуму. По воспоминаниям студента-медика М. К. Зенца, «Николай Иванович как бы сразу превратился из хирурга в терапевта. Он стал подробно выстукивать и выслушивать этих больных, внимательно рассматривать температурные кривые и так далее и в заключение прочел лекцию о кавказских, крымских и дунайских лихорадках (малярии), иногда столь сильно напоминающих чуму»[208]. Таких больных Пирогов наблюдал в Севастополе немало и лечил их большими дозами хинина.
Находясь в Болгарии, Николай Иванович оказывал медицинскую помощь и местному населению. В этой стране до сих пор бережно хранят память о «большом русском докторе». Отмечая свой великий праздник – 100-летие со дня освобождения от пятивекового османского ига, – болгарский народ увековечил память великого врача-хирурга Н. И. Пирогова. В городе Плевен заложен парк его имени. В Болгарии установлено 26 обелисков в местах, где жил и работал Пирогов, его имя присвоено Институту скорой помощи в Софии.
По возвращении в имение «Вишня» Пирогов занимается подведением итогов своей работы по военно-полевой хирургии на Балканской войне. В апреле 1879 г. он завершает рукопись «Военно-врачебное дело и частная помощь на театре войны в Болгарии и в тылу действующей армии».
Как на положительный факт в лечебной работе перевязочных пунктов Пирогов указал на отказ от проведения первичных ампутаций, зондирования ран, извлечения осколков и пуль. Он также с удовлетворением отметил широкое применение гипсовой иммобилизации: «Наконец в нынешнюю нашу войну 1877–1878 гг. мы видим, что число наложенных на наших перевязочных пунктах гипсовых повязок уже совсем затмило цифру первичных операций, и в этом я вижу главный прогресс нашей полевой хирургии» [173].
Николай Иванович дал положительный отзыв и о работе военно-временных госпиталей, отметив их важную роль во время войны, и поэтому предложил обеспечить их самостоятельность и снабжение подвижными помещениями (шатрами или юртами), предоставить им право при необходимости временно увеличивать персонал врачей и других медицинских работников. Он также предлагал сделать госпитали «более подвижными и легкими на подъем». Аналогичные мысли Пирогов излагал в рапорте военному министру в 1855 г., после возвращения из первой командировки в Севастополь. Однако тогда его предложениям не был дан ход.
С особой теплотой Николай Иванович отзывался о работе женского санитарного персонала. «На войне, без сомнения, – подчеркивал он, – всякая помощь и все руки дороги, а женская помощь и женский уход за ранеными и больными неоцененны»[209].
Пирогов одобрял и применение частной помощи на войне. Имея негативный опыт работы в военной администрации, в том числе и на войне, он полностью разделял взгляды тех, кто доказывал необходимость полной независимости органов и средств частной помощи от военного ведомства. Он считал, что «частная помощь во время войны есть самостоятельное подспорье военного ведомства». Военно-врачебную администрацию Пирогов сравнивал с тяжелой артиллерией, а частную помощь – с легким кавалерийским отрядом, всегда и везде вовремя приходящим на помощь[210].
Из поля зрения ученого не выпали и вопросы предупреждения и борьбы с инфекционными заболеваниями. По предложению Пирогова, сделанному на совещании Одесского и Киевского управлений Красного Креста весной 1878 г., было принято решение о создании карантинных пунктов на узловых железнодорожных станциях по пути следования санитарных поездов с возвращающимися с фронта ранеными и больными. Для предотвращения заноса инфекции на территорию России морским путем Пирогов предложил оборудовать на берегу моря «изолированное помещение на 1000 и более кроватей» [174].
Такой карантинный городок вскоре был развернут. Эту заслугу Пирогова особо подчеркнули А. С. Георгиевский и З. В. Мицов: «…есть основание утверждать, во-первых, что в период Освободительной войны 1877–1878 гг. зародилась на железнодорожных и морских коммуникациях из действующей армии система противоэпидемических барьеров, являющихся прообразом будущих национально-пропускных пунктов, во-вторых, что одним из создателей этой системы противоэпидемических барьеров был Н. И. Пирогов» [175].
Труд Пирогова «Военно-врачебное дело и частная помощь на театре войны в Болгарии и в тылу действующей армии в 1877–1878 гг.» так же, как и его другие труды, сразу привлек к себе внимание читателей. Он был переведен на немецкий язык и в виде реферата – на французский.
У порога вечности
Закончив работу над составлением отчета о состоянии военно-врачебной помощи во время войны в Болгарии, Николай Иванович почувствовал необходимость оставить свои воспоминания о прожитом и пережитом, которые становятся его лебединой песнью. Его знаменитый «Дневник старого врача», начатый 5 ноября 1879 г., к сожалению, остался неоконченным, когда 22 октября 1881 г. перо выпало из его ослабевших рук.
На заглавном листе рукописи «Дневника» Пирогов напомнил, что он «писанный исключительно для самого себя, но не без задней мысли, что может быть, когда-нибудь прочтет и кто другой». В самом начале Николай Иванович, объясняя начало работы над своими мемуарами, совершенно справедливо замечает, что «…нет предмета более достойного внимания, как знакомство с внутренним бытом каждого мыслящего человека, даже и ничем не отличавшегося на общественном поприще».