«До гроба сохраню я, – писал Пржевальский, благодарное воспоминание о своих спутниках, которые безграничной отвагой и преданностью делу обусловили как нельзя более весь успех экспедиции… В страшной дали от Родины, среди людей чуждых нам во всём, мы жили родными братьями, вместе делили горе и радости, труды и опасности».
Казак Дондок Иринчинов
Как только новые спутники, – Чабаев и Иринчинов прибыли в Калган, Пржевальский раздал им штуцеры и револьверы и каждый день производил учение по практической стрельбе «по отражению внезапного нападения вооружённой группы лиц». Для чего была поставлена мишень в 300-х шагах, и каждый начинал стрелять в таком темпе как мог. Результат этой стрельбы оказался блестящим: мишень была изрешечена пулями, выстрелы постоянно гремели, а пули сыпались как горох из револьверов в другую, более близкую мишень. Китайцы, собравшиеся толпой, только качала головами, глядя на проделки «заморских чертей».
Немало высказано было китайцами также и лестных комплиментов в адрес экспедиции: «если бы у нас была хоть одна тысяча подобного войска, то дунганское восстание, наверное, давно бы уже окончилось». В письме на родину он писал:
«На днях делал я ученье, – примерное отбитие нападения на нас. В четыре минуты мы дали 68 выстрелов из ружей и револьверов, и мишени были избиты пулями. Такая острастка – самый лучший паспорт для путешествия в этих странах, где мы уже были и куда опять отправляемся. Разбойничьих шаек мы боимся менее, чем воров, ни одна партия разбойников, даже сотню, две и более человек, не осмелится напасть на нас, в этом я ручаюсь головою. Всего хуже местное население в городах; здесь ничего не сделаешь вчетвером против десятков тысяч. Но если бы я имел с собою 15 хороших солдат со скорострельными ружьями, я бы также головою ручался, что пройду через всю Центральную Азию. Но такого конвоя нет, – нужно пробовать вчетвером»[192].
Несмотря на скудость средств, снаряжение в предстоящую экспедицию подготовка оказалась гораздо лучше, чем в прошлом году. Наученные опытом, путешественники теперь не упустили из виду многих мелочей, которые имеют громадное значение. Так, например, взяли плоские бочонки для заготовки запасов воды. Приобрели большую и очень злую монгольскую собаку, по кличке Карза. Этот пёс прошёл всю экспедицию и оказался отличным караульщиком по ночам. Он сразу же стал отъявленным врагом для чужаков-китайцев и очень часто избавлял путешественников от назойливых посетителей. Наш старый друг Фауст, заметив в нём конкурента, приревновал Карзу и до конца путешествия не смог с ним подружиться.
За счёт повышения качества снаряжения багаж теперь весил 84 пуда, так что для транспортировки его понадобилось девять верблюдов. Вьючить по-прежнему приходилось всем, так как нанятый для этой цели монгол, пришедший с экспедицией в Калган, остался на месте, а заменить его было не кем.
Тем временем деньги, отпущенные на экспедицию, таяли как весенний снег. И 5 марта 1872 г., когда Пржевальский со своими спутниками выступал из Калгана, рассчитывая на пребывание в пути ещё около двух лет, то у него осталось только 87 лан, то есть 174 руб.! Несмотря на всё он продолжал путь. «Пожелайте мне, – писал он М. П. Тихменёву, – счастливо докончить дело, которое, надеюсь, не пропадёт бесследно для науки».
Окружной путь, из-за которого они потеряли много времени, поменял планы экспедиции. Пржевальский решил отказаться от посещения вглубь Ордоса, и обратил своё пристальное внимание на исследование лесистых гор Муни-ула, около которых теперь находился. 22 апреля путники оставили горы, чтобы идти в Ала-шань, по долине левого берега реки Хуанхэ.
26 мая экспедиция пришла опять в Дынь-юань-ин и остановились на отдых. Для обеспечения спокойствия у дверей дома был привязан злой пёс Карза. В тот же вечер к Николаю Михайловичу пришли с визитом младшие сыновья местного князя, и Пржевальский принял их в мундире генерального штаба, что произвело на них сильное впечатление. Прошла молва, что Русский император специально прислал важного чиновника, чтобы тот ознакомился с природой, людьми этого края и рассказал обо всём своему Государю. Выгодный слух Николай Михайлович умело преобразовывал в категорию полезных инструментов. И тут им помог удачный случай. В это время в городе находились 27 тонгутов и монголов, следующих караваном в кумирню Чейбсен, расположенную в провинции Гань-су и в пяти днях пути от озера Куку-нор. Николай Михайлович понял, что это тот случай, предоставлявший возможность следовать с опытным караваном, не раз проделавшем привычный путь. Тибетцы были опытные проводники, без которых идти будет намного трудней. Тангутам тоже было выгодно иметь храбрых вооружённых защитников, тем более, что бандитские шайки орудовали в этих местах.
Для наглядной рекламы способностей своих воинов, он устроил отдельные показательные стрельбы из ружей и револьверов. Тангуты были очень рады, что с ними пойдут русские, но местный князь попытался расстроить планы Пржевальского. Он сочинял всякие нелепицы вроде, что тангуты ходят быстро, по 50 и более вёрст в день, что такие горы верблюды не осилят, и наконец, если Пржевальский подождёт с месяц, то они ему дадут своего проводника. Но больше всего он боялся, что у него не будут покупать товары, за вырученные деньги от которых он планировал купить дополнительно верблюдов. К счастью один из сыновей князя согласился купить у Николая Михайловича штуцер Спенсера за 6 верблюдов и 100 лан в придачу. Это была победа! Иначе с 87 лан в кармане идти было почти бессмысленно.
Теперь, имея 500 лан и 14 верблюдов, а также подарок 2 лошади от сына князя можно было себя чувствовать уверенней. Но сплетение козней со стороны местных чиновников продолжалось. Пржевальскому сказали, якобы караван уйдёт только через 2 дня. Но опытного разведчика не обманешь, и он отправил казака к тангутам, чтобы проверить информацию. Оказалось, что караван давно готов и вскоре приступает к движению. Пришлось дать команду наспех вьючить животных и сразу же выступать им вслед.
Пржевальский был рад. Больше всего ему нравилось, что караван пойдёт по безлюдным местам, минуя города и крупные населённые пункты. Значит, их никто не будет отвлекать от научной деятельности. Так, что к 25–26 июня он планировал добраться до гор, лежащих к северу от Куку-нора, где расположена кумирня Чейбсен. В этой местности произрастал ревень, исследованием которого он планировал заниматься. В горах находилось много крупных хищников семейства кошачьих и парнокопытных, представляющих огромный интерес для музеев России.
Итак, путники присоединились к каравану из 37 человек, сопровождавших 72 верблюда и 40 лошадей с мулами. Часть людей в караване имели гладкоствольные европейские ружья, часть кремниевые. Пришлось нанять монгола по уходу за верблюдами, чтобы самим не отвлекаться от науки. С водой была проблема, так как в колодцах часто находили трупы людей и животных[193]. Точность нахождения некоторых населённых пунктов Пржевальский корректировал по карте.
Проследовав Даджин и прибыв в Чебсен он купил 4-х мулов, и нанял монгола, знавшего тангутский язык. 10 июля путешественники опять отправились в горы на высоту три тысячи футов выше стоянки, исследовать Тэнгутский хребет, где открывалась отличная панорама. На следующий день они вновь экспедицией отправились высоко в горы. Здесь на высоте 12000 футов провели около 2 недель.
Обследование окрестностей принесло свои плоды: обнаружили 46 новых видов птиц,10 видов млекопитающих и 430 видов растений. Очень помог для питания и ревень[194], богатый витамином С, из которого путники делали салаты. Тут он рос в изобилии и семена его для посадки в Байкальских горах и Уссурийском крае путешественники заготовили на месте в большом количестве. Тем более, что стоимость ревеня в Европе превышала в 20 раз стоимости в Синине.
Спустившись с гор в Чейбсен, Пржевальский захватил оставленных верблюдов, и продолжили путешествие. Слух о продвижении русских напугал разбойничьи шайки, и они бежали с этого района не рискнув напасть на экспедицию. Молва о начальнике – колдуне и «великом святом» у русских, помогла легко нанять очередных монголов проводников. Что касаемо расхода денежных средств, то к этому времени было потрачено 14.000 рублей.
23 сентября путешественники двинулись дальше. На третий день они повстречали на горизонте около сотни конных дунган. Пржевальский решил не отступать, а идти вперёд. Оценив вооружение небольшого отряда и ту решительность, с какой шли русские, дунгане не рискнули помешать его движению. Под впечатлением увиденного Пржевальский писал:
«Нас четырёх вооружённых дунгане боялись больше, чем тысячи китайских войск. Мифы о Китае в Европе лживо распространяют синологи[195] и миссионеры, которые имеют от этой личной выгоды. Но на самом деле здесь везде проникнуть можно только не с Евангелием под мышкой, а с деньгами в кармане, со штуцером в одной руке и с ногайкою в другой. Тысячи наших солдат достаточно, чтобы покорить всю Азию от Байкала до Гималая. Здесь ещё можно повторить подвиги Кортеса. Когда вернусь в Россию, то буду печатно и словесно твердить об этой необходимости»[196].
12 октября экспедиция вступила на равнину Куку-нора, разбив палатки на берегу этого озера. Произвели целый ряд исследований, поменяли верблюдов на свежих и двинулись дальше в Тибет. Вступив на землю западной части кукунорской земли, они вручили подарки местному правителю и получили подарки от его дяди, – юрту, пригодившуюся в дальнейшем пути. После чего разнёсся слух, что