В итоге экспедицию утвердили в составе:
– начальник – Н. М. Пржевальский;
– два помощника: офицеры В. И. Роборовский и П. К. Козлов;
– препаратор – младший урядник Пантелей Телешов;
– старший урядник Дондок Иринчинов;
– вольнонаёмный – переводчик Абдул Юсупов.
– солдаты-гренадёры из Москвы: Пётр Нефёдов, Гавриил Иванов, Павел Блинков, Михаил Безсонов;
– солдаты из Троицкосавского линейного батальона (Кяхта): Алексей Жарников, Григорий Добрынин, Евстафий Радионов;
– новые казаки: Кондратий Хлебников, Никита Максимов, Григорий Соковников, Бани Доржеев, Семён Жаркой, Владимир Перевалов и Семён Полуянов;
Для ассистирования при обслуживании фотоаппарата, а также в помощь для сбора насекомых и растений, Пржевальский нанял жителя города Троицкосавска Михаила Протопопова.
Перед путешествием Роборовский запечатлел групповой снимок на память.
Торговцы верблюдами на рынке Кяхты. Фото А. А. Лушникова. 1912 год
Окончательно подготовившись к путешествию, члены экспедиции ещё два дня сортировали и укладывали экспедиционный багаж. Для перевозки его в Ургу Пржевальский, с помощью купца А. М. Лушникова, нанял обратный монгольский караван, совершавший челночные рейсы транспортировки в Кяхту чая. Выгода состояла в обучении по пути новых казаков и солдат вьюченью и обращению с караванными верблюдами от опытных в этом искусстве монголов[274].
По желанию казаков отслужили напутственный молебен, а затем кяхтинские старшины, а также Лушников, у которого останавливался Николай Михайлович, организовали для всей экспедиции прощальный обед.
21 октября (2 ноября) 1883 г. караван с путниками выступил из Кяхты в Ургу. За девять суток экспедиция прошла расстояние от Кяхты до Урги около 300 вёрст. В Урге их с огромной радостью встретили соотечественники русского консульства и купечество.
Солдаты и казаки были подобраны по его личной методике, – вся молодёжь до единого человека. «Моё здоровье хорошо, – писал Николай Михайлович, своему другу И. М. Фатееву в Варшаву, расположение духа – большей частью хорошее, не то, что бывает в Питере»[275].
Присланный в столицу монголов, заранее из Кяхты, урядник Иринчинов выторговал у монголов 56 отличных верблюдов, за которых они заплатили 6 757 кредитных рублей. Вьючные седла для этих верблюдов сшили экспедиционные казаки. Помимо целой кучи войлока, потребовавшегося на такие сёдла, в Урге закупались необходимые предметы походного снаряжения, как-то: семь верховых лошадей, две юрты, 30 баранов для еды, дзамба, мука, рис, ячмень лошадям, треноги, вьючные верёвки и пр. Кроме лошадей, почти за все остальное приходилось платить очень дорого. А за пастьбу своих верблюдов в окрестностях Урги Пржевальский заплатил монголу с подпаском более трёх рублей в сутки и т. д.[276].
Урга-столица монголов город, называемый монголами Богдо-курень, или Да-курень (Да-хурэ)[277], составлял, как известно, религиозный центр всей Монголии; кроме того, служил важным административным и торговым пунктом для центральной и северо-восточной ее части, т. е. Халхи[278].
Кроме того, русские торговые дома в Урге, равно как и некоторые китайские, занимались транспортировкой чая отсюда в Кяхту. Чай этот в количестве более миллиона пудов[279], доставлялся из Калгана в Ургу зимой монголами на вьючных верблюдах, в меньшем количестве летом китайскими подрядчиками на быках, запряжённых в телеги.
В Урге путники прикупили 7 лошадей, 2 юрты, 30 баранов и дополнительные запасы продовольствия, а также получили паспорт от Пекинского цзун-ли-ямына (аналог МИД).
8 ноября 1883 года Пржевальский отправился в очередное покорение Тибета с экспедицией. В караване состояло: 40 навьюченных верблюдов, 14 под верхом казаков, 3 запасных и 7 верховых лошадей. Багажа набралось более 300 пудов. Все вьючные верблюды были разделены на 6 эшелонов, сопровождаемых каждый двумя казаками. Остальные казаки ехали частью в средине каравана вместе с вольноопределяющимся Козловым, частью в арьергарде, где постоянно следовал поручик Роборовский. Пржевальский ехал впереди каравана с вожаком-монголом и урядником Телешовым. Старший урядник Иринчинов, назначенный вахмистром (хозяйственным руководителем экспедиционного отряда), вёл авангард и руководил интервалом и скоростью движения всего каравана. В арьергарде колонны, один из казаков на верховой лошади гнал кучку баранов для обеспечения продовольствием. Это был обычный порядок движения по пустыням Центральной Азии.
Караван направлялся поперёк Гоби, тем самым путём через Алашань, где путники проходили уже дважды: в 1873 г. при возвращении из первого путешествия и в 1880 г., возвращаясь из третьей экспедиции. Дальше, из Ала-шаня вплоть до Тибета, путь лежал по местам, трижды ими пройдённым в прежних путешествиях.
Почти целый месяц они шли медленно поперёк хребтов центральной Гоби до северной границы Ала-шаня. Помимо холодов и иногда бурь пустыня давала постоянно себя чувствовать своим бесплодием и безводьем.
Из научных работ в этот период, путники производили, в основном, метеорологическое наблюдение, проверяли барометром абсолютные высоты местности, собирали образчики горных пород и почвы да кое-какие семена; кроме того, препарировали изредка попадавших птиц.
Из зверей добыли вначале только одного дзерена (зобатая антилопа). Специально устроенные путниками охоты: в горах Хурху за горными козлами, а немного южнее этих гор за баранами[280] оказались неудачными, главным образом, из-за сильных холодов.
Во время движения через северную и среднюю Гоби и по северному Ала-шаню, в ноябре и декабре 1883 г., члены экспедиции почти ежедневно наблюдали краски вечерней и утренней зари.
Перейдя через Галбын-гоби, а затем через юго-западный угол аймака уратов (южно-монгольский этнос, – прим Автора), они вступили в северные пределы Ала-шаня в западную часть хребта Хара Нарин Ула[281]. Местность, как и прежде, несла дикий, вполне пустынный характер. Вместе с сыпучими песками появилась в воздухе пыль к югу от гор Хурху через весь Ала-шань. Дальнейший путь лежал по-прежнему на юг мимо озера осадной соли Джаратай или, как его теперь называли, Джартатай. От него до алашанского города Дынь-юань-ин, где находился местный князь и куда они направлялись, расстояние было немного более сотни вёрст.
На третий день нового 1884 года они достигли, наконец, города Дынь-юань-ина и в полутора вёрстах от него разбили свой бивуак. От Урги они прошли в общей сложности 1 050 верст[282].
Всю неделю, простояли они возле Дынь-юань-ина, запасаясь необходимыми в дальнейший путь продуктами для себя и кормом для лошадей. С помощью местного ламы, они купили 23 пуда дзамбы, несколько пудов риса, проса, пшеничной муки, ячменя для корма лошадей и т. п. мелочей. Сам же местный правитель продал для экспедиции 11 хороших верблюдов, что пополнило их до 67 голов.
Пока совершались торговые сделки, за которые отвечал урядник Иринчинов и переводчик Абдул Юсупов, путешественники производили обследование местности в окрестностях своего лагеря, долине притоков реки Хуанхэ и и хр. Алашань.
Покончив со сборами в Дынь-юань-ине, караван выступил 10 января и направился прежним путём через южный Ала-шань к пределам Гань-су. Здесь дорога, удобная и для колёсного движения, была отлично наезжена, благодаря тому, что по ней часто ходили караваны монгольских богомольцев из Халхи и других частей Монголии.
На ключе Баян-булык путники провели четверо суток специально для астрономического определения положения этого места. Далее путники направились к югу и, перейдя полуразрушенный вал Великой стены, разбили свой бивуак близ китайского г. Даджина в долине одного из притоков Хуанхэ.
Наблюдая за климатом в Гоби, согласно своим неоднократным посещениям этого района, Пржевальский дал характеристику его в зимнее время:
«Постоянно низкая ночная температура, рядом с иногда высокой температурой при затишье днём и нередкими крутыми скачками от тепла к холоду, преобладающая ясная атмосфера, малое количество выпадающего снега и сильная сухость воздуха. Частые затишья и нечастые бури исключительно от северо-запада или запада. Притом наиболее суровыми оказались северная и средняя Гоби. В Ала-шане, как и вообще в юго-восточной окраине Монголии, зима гораздо слабее».
В декабре, который они провели в средней Гоби и северном Ала-шане, холод распределялся равномернее, однако временами случались весьма резкие скачки температуры.
Когда Пржевальский вошёл в Северно-Тэтунгский хребет, ущельем р. Ярлын-гол, где они провели пять суток в среднем поясе гор, то обнаружили густые леса, свойственные этой части Гань-су. Место бивуака выбрали отличное. После охоты и экскурсий по окрестным горам, ежедневно доставлялось много ценных экземпляров для коллекции. Впервые от самой Урги они обнаружили благодатный уголок и искренне этому радовались[283].
Перевал через Северно-Тэтунгский хребет лежал на абсолютной высоте 11 500 футов. Подъем и спуск оказались не трудными, доступными для колёсной езды. Только, как на этом перевале, так и в горных ущельях, приходилось посыпать землёй тропинку для верблюдов, которые в очередной раз показали, что при грамотном обращении с ними можно проходить очень высокие горы.