[257]. Сразу после заключения пограничного трактата в России были опубликованы географические карты Амурского края, которые явились официальной картографической декларацией присоединения Приамурья и утверждения новой границы с Китаем [258].
В ходе демаркации появились новые посты – по сухопутной границе, по реке Сунгача и по озеру Ханка. Год спустя было образовано Амурское казачье войско. Его создание имело большое значение – ведь казаки не только несли службу, но и прочно обживали край. Всего же через 2 года после заключения Айгунского трактата было основано около ста населённых пунктов, в которых поселились свыше 15.000 человек. О нехватке специалистов и специальных инструментов свидетельствовал поручик П.А.Гамов:
«отделение, снимавшее границу, было снабжено молодыми топографами, которые не имели надлежащего навыка к производству глазомерной съёмки, не имели тому средств; топографБобровский не имел буссоли, и ему приказано было на маршрут свой наносить углы и меридианы по Солнцу».
Хромала и организация самих работ в Южно-Уссурийском крае. Необеспеченность провиантом заставляла «производителей работ думать не о цели и съёмках, но о том, чтобы не умереть с голоду» [259].
2 июля 1859 году Муравьев лично прибыл в Уссурийский край, и узнал, что китайцы незадолго до того отразили нападение англо-французов и потопили несколько их канонерок [260]. Поэтому он приказал занять самую южную его точку – Посьет. Он также осмотрел другие гавани на предмет выбора места для главного русского порта. Ему понравились две бухты: Хайшен вей и Су чан шайна. Первую он переименовал во Владивосток. Второй дал название Находка. Несколько позже он сообщал великому князю Константину:
«Главнейшие предметы этого плавания моего будут: предъявить в Хакодате моё уполномочие на переговоры (речь идет о переговорах с Японией, прим. источ.) в Суйфунском заливе встретить обер-квартирмейстера Будогосского, который пролагает сухопутную границу между вершинами реки Уссури и морем; свезти карты новых наших границ в Печелийский залив, где передать их в Пекин для утверждения, чрез нашего уполномоченного» [261].
Но как всегда не обошлось без лукавства. Д.И. Завалишин в «Русской старине» писал, что у него «в числе документов находилось требование от Будогосского искажения карты Амура» отодвинуть горы, чтобы доказать, что тут может быть «область», тогда как действительная съёмка показывала, что на Амуре может быть устроена только «линия» [262]. Так что окончательный размен пограничными картами и описаниями между Россией и Китаем стал возможен именно в результате деятельности экспедиции в 1859–1860 годах.
Для стимулирования колонизации в район Приамурья, лицам, желавшим поменять место жительства организаторы посулили надёжное поселение в Албазине, где были нормальные климатические и бытовые условия. Людям обещали организовать со своим скарбом прибытие сплавом к месту поселения дней за 10, а скот – пригнать берегом. В итоге их «умчали» за 3000 км от Албазина к устью Амура, где не было условий жизни.
И когда Завалишин спросил по этому поводу М.С. Корсакова зачем тот обманул людей, что после этого он не найдёт охотников, последний заявил, не моргнув глазом: «Надо заселять прежде дурные места, а на хорошие любой пойдёт». И как итог: на следующий год желающих переселиться не было ни одного [263].
Муравьев, конечно, тоже отлично понимал, что поспешность заселения новых территорий может повлечь за собою грустные последствия для переселенцев. Однажды в разговоре с Муравьёвым, вспоминал Б.К. Кукель, он затронул эту тему, что ведение «на авось» столь важного дела, как переселенческое, могло привести к непоправимым ошибкам, граф, судорожно схватив его за руку, сказал: «знайте, что наше дело – занять край возможно скорее, мы не должны терять ни минуты времени; если мы не выполним нашей задачи сегодня, то завтра нам могут совсем не позволить; наши ошибки после исправят» [264].
Бои продолжаются. Китайский «гамбит» ИгнатьеваПекинский договор
«Если вы не хотите воевать за свою землю – скоро и ваша могила будет в чужой земле».
М.И.Веллер
Не желая мириться с потерей края, зимой 1860 г. англичане начали очередную подготовку к высадке десанта в заливе Посьет с последующей перспективой оккупации этого района. Об этом стало известно морскому офицеру капитану 1 ранга И. Ф. Лихачёву, прибывшему в японский порт Хакодате (расстояние от Хакодате до Посьет примерно 450 миль), на французском пароходе. Лихачёв принимает решение в инициативном порядке захватить залив Посьет, формально принадлежавший Китаю, удобно расположенный для стоянки судов, а также имеющий месторождения угля. Но фактически это была ничейная территория, и в радиусе нескольких сотен вёрст там не было ни китайских солдат, ни чиновников, ни установленных границ.
В связи с этим парусно-винтовой 42-пушечный фрегат «Светлана» срочно покидает Средиземное море и направляется в Тихий океан. В Пекине шли переговоры русских представителей с китайскими чиновниками, на которых должна была решиться судьба Приморья. К 13 апреля 1860 г. в Печилийском заливе близ китайского порта Таку (в 150 вёрстах от Пекина) собралась русская эскадра в составе пяти военных кораблей. В подкрепление эскадре Лихачёва на Дальний Восток были отправлены из Европы ещё 4 военных судна [265]. В итоге китайская сторона стала податливее на переговорах, по которым неразграниченные ранее территории (в том числе Приморье) отошли к России.
Ещё одну важную политическую миссию в этом направлении сделал молодой, талантливый 26– летний дипломат Н.П. Игнатьев. Накануне, 21 февраля 1859 г. Александр II писал брату великому князю Константину Николаевичу:
«Молодой Игнатьев, столь успешно совершивший поездку в Хиву и Бухару, отправляется на днях в Китай дипломатическим лицом, но последние известия из Пекина не совсем удовлетворительны. Со времени подписания путятинского трактата китайцы стали к нам недоверчивее, а между тем внутренние смуты усиливаются, так что должно опасаться совершенного распадения Китайской империи» [266].
Ввиду активных действий англичан и французов в Китае, 21 мая 1860 г. энергичный русский дипломат генерал Игнатьев, рискнул вновь вернуться на паровом баркасе в Пекин. После чжилийской экспедиции англо-французского десанта цинский двор бежал из столицы, а для переговоров, оставленный князь Гун, обратился за посредничеством к представителю России. Умело играя на противоречиях между Англией, Францией и США в Китае, а также на страхе Цинских чиновников, Н.П. Игнатьев добился перемирия и отказа командования англо-французского экспедиционного корпуса от штурма Пекина[267]. Он успел довести переговоры до конца и заключил договор, приведший в изумление не только Россию, но и всю Европу. Россия стала на Тихоокеанском прибрежье твёрдой ногой.
Имея дело с сильнейшими врагами, ей должно было быть особенно осторожной с соседним государством, имевшим более пяти тысяч вёрст общей границы и находившимся под влиянием наших европейских врагов. Занятием Амура в эту самую минуту, Н.Н. Муравьев указал тот единственный способ действий, который может иметь успех при сношениях с Китаем.
Графу Н. П. Игнатьеву удалось вместить Айгунский текст в Пекинский договор, который явился плодом восьмилетних трудов Н. Н. Муравьева [268]. Согласно ему, Уссурийский край окончательно становился русским владением, а линия границы проходила по рекам Амуру, Уссури, Сунгача, озеру Ханка, рекам Беленхэ и Тумыньцзян. Пекинский договор 2 ноября 1860 года окончательно юридически закрепил за Россией Приамурье и Уссурийский край с высоким политическим и экономическим значением, с множеством удобных гаваней, способных вместить различные суда, открыл дверь в незамкнутое море, которую мы тщетно старались прорубить во враждебной нам Европе, что послужило развитием наших морских сил в водах Великого океана.
В силу этого своевременного дипломатического акта, Россия оказалась одним прыжком от широкого устья великого Амура через дебри богатого, пока не исследованного края, и стала лицом к лицу с десятимиллионным Корейским народом. С возникновением у Кореи с Россией общей границы у нашего соседа появился исторический шанс переселения своих подданных в российские пределы. Однако правительство Кореи не смогло использовать этого шанса, и оказалась жертвой в политической борьбе на Дальнем Востоке [269]
В 1860 г. по случаю подписания Пекинского договора была снаряжена разграничительная комиссия, в которой приняло участие и географическое общество в лице её членов А.Ф. Усольцева и художника академика Е.Е. Мейера.
Айгуньский договор так и не был ратифицирован Китаем, но он явился отправной точкой для последующих переговоров в Пекине, которые вёл граф Игнатьев. Отталкиваясь от предыдущих договорённостей, граф с успехом закончил начатое дело. Впрочем, деваться китайцам было некуда – правый берег Уссури и южный берег оз. Ханка заняли русские казаки, а во всех самых удобных гаванях были выставлены военные посты. Приморье было полностью занято русскими войсками. Обращая взгляд в прошлое, Г. И. Невельской вспоминал, что если бы он в то время не решился бы идти из Петропавловска в Амурский лиман