Все эти исследования, в особенности последние, доставили очень много точных данных, затрагивающих топографии местности, где зарождаются великие реки, но совершенно лишены научной основы и потому нанесение пунктов на карты всегда являлось лишь приблизительным и далеко не верным. Что же касается стороны физико-географической, а ещё более естественноисторической, то в этих отношениях неточная область реки Хуан-хэ до последнего тибетского путешествия Пржевальского оставалась совершенно не изученной.
Правда, всего за три года до описываемого путешествия Пржевальского, через истоки Жёлтой реки прошёл один из пандитов с путниками. Путешествовали они инкогнито, под видом богомольцев, купцов и т. п., в одиночку, без особого энтузиазма, в связи с чем исполнили топографическую часть задачи «абы как» и ещё больше, чем китайцы, искажали истину.
Поставив цель своей экспедиции истоки Жёлтой реки, Пржевальский на этот раз шёл новыми маршрутами прямо на юг. Миновав высокую столовидную горную вершину Урундуши и пройдя через нагромождённую в беспорядке невысокую горную группу, караван вскоре достиг западной оконечности обширной болотистой котловины Одонь-тала, где зарождалась Хуан-хэ. Жёлтая река берёт начало в обширной (около 150 в. в окружности) котловине называемой монголами Одонь-тала, у китайцев известной под именем Син су-хай, а у тангутов Гарматын.
Утром 17-го мая, т. е. через неделю после выхода из Цайдама, караван экспедиции перешёл вброд несколько мелких рукавов истоков реки, и путешественники разбили свой бивуак на её правом берегу в трёх вёрстах ниже выхода её из Одон-тала. «Таким образом, – писал Николай Михайлович, давнишние наши стремления увенчались, наконец, успехом: мы видели теперь воочию таинственную колыбель великой китайской реки, и пили воду из её истоков. Радости нашей не было конца». [583]
Снова нападение тангутов. Наскоки успешно отбиты. Опасный бой с голыками. Военная хитрость
На следующий день в разъезд отправился В. И. Роборовский с двумя казаками, а сам Николай Михайлович, который уже ездил за день перед тем до берега озера Экспедиции, снова отправился туда также с двумя казаками, с целью проехать как можно дальше по перешейку, разделяющему оба озера. Исследования были рассчитаны на два дня.
Рано утром, 13 июля на рассвете поднялся Козлов, проводивший метеорологические наблюдения, разбудили и казаков. Вдруг собаки с яростным лаем вскочили и бросились к кустам. Послышался громкий топот, и часовой увидел большую партию всадников, скакавших прямо на бивуак. Другая толпа неслась с противоположной стороны… «Нападение!» – крикнул казак и выстрелил… Скакавшие тангуты со своей стороны загикали и пришпорили своих лошадей… В один миг все путешественники были на ногах, выскочили из палаток и открыли частую пальбу, когда тангуты приблизились уже шагов на полтораста.
Не ожидая такого поворота, тангуты остановились и через минуту, выпустив несколько залпов, бросились врассыпную и поскакали назад, под интенсивным градом пуль путешественников, которые за несколько минут выпустили около 500 зарядов.
«К сожалению, – вспоминал Николай Михайлович, – утро стояло серое и ещё слабо рассвело, так что нельзя было метко прицелиться, в особенности вдаль. Однако, возле бивуака валялись две убитые лошади и один убитый тангут. Кроме того, видно было, как падали и другие разбойники, но их ловко подхватывали с собою товарищи. Таков обычай у тангутов, промышляющих грабежами. По их поверью, если убитый не будет привезён домой в свою палатку (откуда он все равно будет брошен на съедение грифам и волкам), то его душа станет вредить всему хошуну. Над товарищами в таком случае наряжается строгое следствие» [584].
Отбив нападение разбойников, никто из путешественников не получил даже и малейшей раны, только во время суматохи сорвались с привязи 8 лошадей, купленных недавно у тангутов. Услыхав знакомое гиканье, они начали отчаянно кидаться из стороны в сторону, пока не оборвали своих привязей и удрали к тангутам, а одну лошадь, раненную в живот, пришлось пристрелить.
Выбравшись из сектора обстрела, тангуты разделились на несколько групп и, взобравшись на близлежащие холмы, принялись наблюдать за отрядом. Для того чтобы разбойникам отбить охоту к нападению, Николай Михайлович решил устроить им превентивную атаку, не дав им атаковать первыми, и навсегда отвадить от подобных вылазок. За ночь лагерь был перенесён поближе и находился от бивуака экспедиции всего на 5–6 вёрст.
Когда тангуты убрались, путешественники выбрали сухое удобное место и расположились бивуаком. К общей радости отряда, «за военное отличие», Пржевальский данной ему властью, произвёл всех казаков в урядники, а солдат – в унтер-офицеры. На следующий день путешественники двинулись дальше, продолжая свои научные исследования. Следов тангутов в окрестностях не наблюдалось.
В память благополучно отражённого нападения, Николай Михайлович назвал реку, которая впадает в озеро Русское, близь устья Джагын-гола – «Разбойничьей» рекой.
Часа через два после этого, казаки, пасшие верблюдов, снова заметили трёх всадников, которые выехали из ущелья и направились в их сторону. Казаки поспешили собрать животных, и погнали их к бивуаку, изображая страх. Они пригнали лошадей и верблюдов к палаткам, где сразу же начали их привязывать и стреноживать. Хитрость удалась. Едва управились с животными, как из того же ущелья показалась огромная шайка голыков, человек 300, и направилась в сторону лагеря путешественников.
«Быстро изготовились мы, – вспоминал Николай Михайлович [585] – принять непрошенных гостей… Вся шайка разбойников, приблизившись к нам на расстояние около версты, с громким гиканьем бросилась в атаку. Гулко застучали по влажной глинистой почве копыта коней, частоколом замелькали длинные пики всадников, по встречному ветру развивались их суконные плащи и длинные черные волосы… Словно туча, неслась на нас эта орда, дикая, кровожадная… С каждым мгновением резче и резче выделялись силуэты коней и всадников… а на другой стороне, впереди своего бивуака, молча, с прицеленными винтовками, стояла наша маленькая кучка – 14 человек, для которых теперь не было иного исхода, как смерть или победа»…
Пржевальский подпустил разбойников на расстояние меткого выстрела 500 шагов, и только после это дал команду на открытие огня. Раздался первый залп, за которым последовали другие почти непрерывные. Тренировки и учения по стрельбе не прошли даром, и разбойники, на всём скаку падали на землю с прострелянных лошадей, но остальные толпою продолжали мчаться вперёд, подгоняя своих скакунов. Внезапно разбойники, отказавшись от атаки, скрылись за первым увалом, спешились и открыли оттуда стрельбу.
Завершение атаки. Уход разбойниковВстреча тангутского каравана
Положение путешественников было тревожным, так как расстояние от увала было настолько невелико, что разбойники, оставаясь за своим прикрытием, оказывались неуязвимыми, и даже из своих фитильных ружей могли перестрелять маленькую кучку путешественников.
«Воспользовавшись несколькими свободными минутами, – вспоминал Николай Михайлович, – мы живо протёрли смоченными тряпками закопчённые, горячие стволы своих винтовок и пополнили запас патронов. Их принёс переводчик-китаец, тот самый, который при первом ночном нападении, забился с испугу в палатке под войлоки и долго не выходил оттуда. Теперь же он набрался храбрости, и кроме патронов притащил нам ещё ведро воды для питья. Засевшие на втором валу разбойники вскоре опять открыли по нам стрельбу. Пришлось их вновь выбивать. Но нельзя было оставить и занятого вала, иначе мы могли быть отрезанными от своего бивуака. Тогда я остался сам на этом валу и послал Козлова с 4 казаками вперёд и несколько в сторону, на небольшую горку, откуда пальбой берданок по разбойникам вскоре прогнали их из новой засады».
Тогдаголыки, человек 50, рассчитывая на слабую защиту лагеря, внезапно атаковали его, но Роборовский встретил всадников таким интенсивным огнём, что они поспешили отступить. Получив везде достойный отпор, разбойники начали бегство в горы под непрерывным градом пуль.
Очутившись, на безопасном расстоянии от берданок, голыки собрались в плотную кучу, спешились, и начали совещаться. В то же время из ущелья появилась новая партия таких же, человек 50, которая присоединилась к шайке. Не считая борьбу оконченной, путешественники оставались на своих позициях: Пржевальский с 7 казаками на взятом штурмом валу, – Роборовский с 5 казаками на бивуаке. Такое неопределённое положение продолжалось часа два.
Между тем начали уже наступать сумерки, и разбойники медленно направились в горы и скрылись в том самом ущелье, откуда появились.
При темпе стрельбы примерно 6–8 выстр. /мин. отряд выпустил примерно 800 пуль из винтовок Бердана. По подсчётам: разбойники потеряли убитыми около 30 человек, не считая раненых, но расслабляться ещё было рано. Ночью могло повториться нападение, а в это время суток прицельную стрельбу вести проблемно. Всю ночь под дождём в кромешной тьме дежурили караулы, устроив круговую оборону своего бивуака. И разбойники решили больше не рисковать. К утру, когда погода немного прояснялась, наши видели небольшие кучки всадников, разъезжающих вдалеке.
«Товарищи! – писал в этот день в приказе по своему отряду Николай Михайлович, – вчера было сделано новое на нас нападение разбойничьей тангутской шайки численностью более 200 человек. Вы мужественно встретили лютого врага в 20 раз многочисленнейшего и после двухчасового боя разбили и прогнали его. Этою победою, равно как и предшествовавшей, куплено исследование больших, до сих пор неведомых озёр верхнего течения Жёлтой реки. Вы сослужили славную службу для науки и для славы русского имени!