Сам Пржевальский это понимал, проводя перед каждым очередным походом учения и тренировки своего личного состава по внезапному отражению нападений вооружённых групп противника.
Морально-психологический фактор в китайских войсках. Дисциплина
Обращаясь к моральной стороне китайских войск Новой Линии, то здесь очевидны более печальные явления. Причины тому, с одной стороны, малая пригодность самого солдата для военного дела, трусость и низкий нравственный уровень, а с другой – в крайней степени неудовлетворительный состав офицеров, не исключая и высших начальников. И данный вывод Пржевальского не тенденциозен. В.Г.Белинский, изучив работы отца Иакинфа в статье «Китай в гражданском и нравственном отношении. Сочинение монаха Иакинфа» писал: Храбрость китайца известна всему миру: это урождённый трус. Китайское войско может с успехом воевать только разве с китайским же войском» [645].
И пример, подтверждающий в то время репутацию китайских воинов, не заставил долго себя ждать. В 1900 году при обороне китайцами крепости Мукден, «все, кто был в крепости, в паническом страхе бросились бежать в северное предместье, мародерствующие банды и войска, работающие на минах, увлеклись общим бегством, тоже побежали во главе со своими офицерами, солдаты подняли беспорядочнуюстрельбу, убивали и ранили друг друга. Почти все бросили оружие и прятались в дома» [646].
Помимо полного невежества в деле своей специальности, как солдатам, так и офицерам равно чужды здесь понятия чести и долга. Никаких нравственных уз и никакого нравственного авторитета начальников над подчинёнными в армии не существует. Каждый офицер, от низших до высших чинов, прежде всего вор и грабитель в глазах солдата, которого он действительно обирает самым бессовестным образом. Офицеры, за ними и солдаты, поголовно преданы курению опиума. Никакого контроля за солдатом, не говоря уже про его воспитание, в войсках не существует. Кроме редких учений, нижние чины занимаются целый день чем угодно, даже мелочной торговлей по базарам, и лишь на ночь обязаны являться в свои казармы, где тотчас приступают к курению опиума. Офицеры также целый день, как говорится, бьют баклуши, на ночь же накуриваются опиума и спят не редко до полудня.
Отношения офицеров между собою и к солдатам самые ненормальные: то слишком фамильярные, то чересчур этикетные и требовательные. В результате получается полное отсутствие воинской дисциплины, несмотря на то, что даже младшие офицеры имеют право подвергать солдат тяжким телесным наказаниям, начальник же войск в области или командир нескольких лянз (тун-лин) могут предавать нижних чинов смертной казни. Но все эти строгости, не регулируемые законом, наоборот, применяемые вполне произвольно, приводят лишь к частому дезертирству и вооружённым бунтам солдат.
Своей ненависти к офицерам и другим начальникам китайские солдаты вовсе не скрывают. Ради этого командиры войск обыкновенно окружают себя конвоем из преданных людей. Словом, во всех отраслях военного быта царит полный беспорядок и полнейший произвол, подкреплённые нередко круглым невежеством даже главных начальников войск.
Специальные познания офицеров в военном деле не выдерживают ни малейшей критики. Можно поручиться, что сам главнокомандующий китайскою армией на Новой Линии гораздо менее понимает современные требования войны, чем любой из младших офицеров русской армии. Полное безобразие в военном деле нередко поразительно. Приведённые факты добыты и проверены как личными нашими наблюдениями, так и исследованиями других русских офицеров. Повторяю, что данная характеристика в большей или меньшей степени может относиться ко всему китайскому воинству, ибо известно каждому что «яблоко от яблони не далеко укатится».
Выводы, сделанные Пржевальским в плане боеспособности войск Китая, основывались на его объективных наблюдениях во время путешествий по китайской территории. Некоторые историки приписывают Николаю Михайловичу качества этнического националиста, предвзято освещающего качества военных армии Китая.
В 1940 году вышла книга русского учёного Владимира Афанасьевича Обручева геолога, палеонтолога, географа, где тот описывал впечатления своего путешествия в Монголию и Китай в качестве геолога экспедиции, которое он выполнил спустя четыре года(в 1892–1894 гг.,) как ушёл из жизни Н.М.Пржевальский.
Вот что он писал об армии Китая, уже спустя пол-века. «В те годы китайское войско, было наёмное и вербовалось из людей, соблазнённых скудным жалованьем при почти полном безделии. Не мудрено, что это войско терпело поражения при столкновении с армиями европейцев, а позже и японцев и имело скромные успехи только в гражданской войне при подавлении восстаний тайпинов, дунган и др., впрочем, затягивавшихся на целые годы.
Но с тех пор многое в Китае изменилось. Красная армия Китая, организованная после революции, основанная 1 августа 1927, многие годы успешно воевала с войсками правительств разных провинций; генералы, бравшие власть, воевали друг с другом, и качество войск постепенно повышалось. Наконец, японское вторжение в Китай показало, что миролюбием и уступками только возбуждается жадность агрессора, и после нескольких лет колебаний правительство начало сопротивление, а весь народ, охваченный патриотизмом, поднялся на защиту родины. И только тогда, когда войско превратилось из наёмного в добровольческое из лучших людей и доказало, несмотря на превосходство японцев в технических средствах, что окончательный успех зависит от морального состояния армии» [647].
Вопросы политики Китая по отношению к России
Затрагивая вопросы политики Китая по отношению к России, Пржевальский выделил следующее. Сопоставляя все вышеизложенное о непрочности китайской власти среди соседних нам народов Центральной Азии, о большой симпатии этих народов к Русским, о неудовлетворительности военных сил Китая, можно, по-видимому, прийти к заключению что наше положение в Азии, по крайней мере относительно Китая, не оставляет желать ничего лучшего. В действительности же совсем наоборот. Начиная с первого нашего посольства в Китай в 1653 году и до отказа китайцев утвердить недавний Ливадийский договор, все наши отношения к Срединной Империи основаны на сохранении столь восхваляемой двухсотлетней дружбы, в сущности же на нашем двухвековом заискивании перед Китаем.
Утешением за весь этот долгий период составляют лишь энергические действия графа Саввы Рагузинского, заключившего в 1727 году договор, которым положено начало кяхтинской торговле, да такие же действия во второй половине пятидесятых годов XIX столетия графов Муравьева и Игнатьева, сказавшиеся приобретением нами Амурского края.
В этот последний период китайцы приуныли, в особенности после поражения в 1860 году в войне с Англо-Французами. Притом тогда не была еще подавлена в Китае грозная инсуррекция Тайпинов и вскоре вспыхнуло восстание Дунган. Казалось, для нынешней Маньчжурской династии, восседающей с 1644 года на престоле Китая, пробил роковой час, но не тут-то было. Верный своей традиционной политике пассивного выжидания и сопротивления, Китай понемногу справился с инсургентами, как на юге, так и на западе империи, обзавёлся поставками вооружения из Европы и потребовал от нас обещанного возвращения Кульджинского края. После долгих переговоров это край был нами возвращён обратно. И этот лёгкий успех ещё более подзадорил китайцев, принимая нашу уступчивость им за боязнь и бессилие. Они, особенно в последние годы, сделались чересчур заносчивы и высокомерны даже в пограничных с нами контактах. Я не говорю уже про Амурский край, сопредельный враждебной нам Манчжурии, – там наглые выходки китайцев по временам совершенно невыносимы. Но даже со стороны Монголии и притяншаньских земель, где власть китайская еле держится, – и там китайцы с невообразимым нахальством, а главное безнаказанно, сплошь и к ряду оскорбляют как наших пограничных начальников, так и наших консулов, не соблюдают условий трактатов, тормозят торговлю и творят другой произвол.
Наш престиж, уже достаточно пошатнувшийся из-за уступки Кульджи, падает с каждым годом особенно в приграничных местностях, что автоматически приводит к росту авторитета китайской власти. В высших правительственных сферах Китая, подстрекаемых третьими странами, уже не скрывают желания померяться с нами на поле брани и заранее предсказывают результаты китайских побед. Словом, пресловутая двухсотлетняя дружба, несмотря на все наши старания продлить ее, хотя бы ценой уступок и поблажек, все-таки висит на волоске, который не сегодня завтра может порваться.
Нужно учесть, что Китай никогда не имел и ныне вовсе не имеет искреннего желания вступить в близкое сотрудничество с иностранцами. Наоборот, избавиться от «заморских дьяволов» и жить по-прежнему, изолированно, вот заветная мечта всего Китайского народа и его правительства.
Отчасти это и резонно, если вспомнить каким несправедливостям и нападкам подвергается Китай со стороны Европейцев, начиная от привилегированного здесь положения всех иностранцев вообще и затем миссионеров, которые, уклоняясь от истинных принципов своей пропаганды, создают государство в государстве, до торговой эксплуатации и насильственного ввоза опиума, отравляющего цвет китайского населения.
На Россию, собственно говоря, ни в чем подобном Китай не может пожаловаться. Мы всегда были слишком уступчивыми и добрыми для него соседями. Даже занятие нами Амурского края не было особенною наглостью с нашей стороны, ибо край этот был мало заселённый местными жителями и фактически никогда китайцам не принадлежал.
Тем не менее, как выше сказано, Китай и относительно нас держится самой неблагодарной, если можно так выразиться, политики. Хотя договорами, заключёнными в текущем полустолетии мы значительно расширили свои торговые права и дипломатические сношения со Срединной Империей, получили разрешение содержать своего представителя в Пекине, а консулов в открытых Европейцам портах и в некоторых городах ближайших к вашей сухопутной границе, но практические результаты таких успехов весьма невелики.