«Скажите, доктор, – обратился он вдруг к Крыжановскому, после нескольких минут молчания, – скоро ли я умру? Мне надо многое передать. Вы меня не испугаете, если скажете правду, смерти я не боюсь нисколько. Доктор старался, как мог, успокоить страдальца. «Ну, в таком случае я все скажу завтра, – проговорил он, – завтра пошлём и телеграммы» [692].
Ровно в 9 часов 20 октября Николай Михайлович Пржевальский скончался. «Никто, – вспоминал Роборовский, не мог совладать с собою. Что делалось с нами – я не берусь и описать. Доктор не выдержал этой картины ужасного искреннего горя, все рыдали в голос, рыдал и доктор…по объяснению докторов, у Николая Михайловича был брюшной тиф, которым он, вероятно, заразился на охоте 5 октября около Пишпека Чу, на реке этой, когда он несколько раз пил из неё воду. Острых пароксизмов болезни не выдержало его ожиревшее сердце. Осиротевшие казаки и солдаты решили никого не допускать к драгоценным останкам покойника и сами исполняли все приготовления к погребению».
Он вдруг угас средь азиатской дали,
В стране степей песчаных, горных гряд,
Когда всю Русь собою занимали
Его трудов и странствий целый ряд.
И.П. Можайский [693]
На следующий день все члены экспедиции отправились выбирать место для могилы и отыскали небольшую площадку на крутом обрывистом берегу озера. В сторону Запада здесь открывалась восхитительная панорама Иссык-Куля, простирающаяся до Вуамскаго ущелья – дороги на родину, в Европу, в то время как на Востоке вдали виднелся проход в Кашгарию и центральную Азию – путь на арену бесчисленных подвигов, совершённых усопшим при жизни, на Юге виднеется Каракол, до которого оттуда 12 вёрст, на Севере – высокий хребет, отделяющий Иссык-Куль от г. Верного.
На следующий день в 08.30 утра перед лазаретом и на далёкое расстояние по дороге к Иссык-Кулю выстроились все наличные войска города Каракола. Здесь же присутствовали и почти все обитатели этого города.
«Залпы орудий и пехоты, – вспоминал Роборовский, грозно разносили грустную весть далеко по озеру и по окрестным горам… Началась служба. Рыдание спутников, бывших тут многих сторонних людей и женщин, возносились вместе с душевною мольбою к Всевышнему упокоить душу усопшего раба Николая…»
Окончился обряд погребения, священник бросил горсть земли, и на краю могилы появился полковник Я.И.Корольков.
«20-е октября настоящего года», – сказал он, будет, бесспорно, причислено к числу скорбных дней всем образованным миром. Особенною же скорбью скажется день этот во всём нашем отечестве, ибо в этот день оно лишилось одного из известнейших тружеников на поприще науки из числа сынов своих – Николая Михайловича Пржевальского…»
Охарактеризовав затем в кратких словах деятельность Пржевальского, как путешественника, который много способствовал распространению и возвышению среди населения Средней Азии престижа русского имени, Корольков воскликнул:
«Господа! На нашу долю выпала честь упокоить на нашей земле прах великого русского работника. Не только Россия, весь мир, которому известно имя Пржевальского, будут смотреть на эту могилу…» [694].
Затем выступил с прощальным словом доктор И. Крыжановский, говоривший сквозь слезы и заставивший плакать всех, окружавших могилу.
«Хотя телесный его (Пржевальского) образ и скроется скоро из глаз наших», – сказал доктор, но внутренний дух его, обессмертивший себе всемирную учёную славу, никогда для нас не умрёт. Он постоянно будет витать над русскою землёй, он выдвинет из среды русского народа подобных себе отважных и неутомимых исследователей природы, и постоянно будет служить для них путеводною звездой на трудном и тернистом пути учёной славы…»
По окончании надгробных речей, склеп был заделан, засыпан землёю, а на могиле водружён большой чёрный крест, на котором В. И. Роборовский написал, согласно воле покойного, простую надпись: «Путешественник Николай Михайлович Пржевальский. Родился 1839 года, марта 31-го. Скончался 1888 года, октября 20-го». Таким образом, предсмертное желание Николая Михайловича было исполнено: его похоронили на берегу Иссык-Куля.
Ровно через 10 лет, 20-го октября 1898 г. с трибуны Русского Антропологического общества, русский профессор, географ, этнограф, антрополог Эдуард Юльевич Петри дал оценку творчеству Пржевальского: «Могучая личность и колоссальные подвиги Пржевальского отзываются чем-то эпическими, грандиозным. Он как будто бы стоит на границе далёкого прошлого, героического века и новейшего точного исследования».
Вскоре после похорон Пржевальского начальник каракольского гарнизона обратился в Петербург с ходатайством: назвать барак, в котором скончался знаменитый путешественник «бараком генерал– майора Пржевальского», и прибить на стене, напротив того места, где стояла его койка, медную доску с надписью: «Здесь скончался генерал-майор Пржевальский 20-го октября 1888 года в 9 часов утра».
Несколько позже командующий войсками Омского военного округа генерал Колпаковский, исполняя желание каракольцев, ходатайствовал о переименовании города Каракола в «Пржевальск»:
«Имя города Каракола, тесно связано с памятью о знаменитом путешественнике. Из этого города он отправился на озеро Лоб-нор по возвращении из четвёртого его путешествия, город Каракол был первым населённым пунктом, где генерал Пржевальский вступил на родную землю, встретил радушный приём и в продолжение некоторого времени готовился к отъезду в Петербург и к отправлению туда же богатых коллекций». Наконец, Каракол быль избран исходным пунктом для новой экспедиции в Тибет.
На эти оба ходатайства 11-го марта последовало Высочайшее разрешение. С разрешения императора военный министр приказал управлению Омского округа составить соображение о сооружении памятника Пржевальскому за казённый счёт.
Вскоре представлен был проект памятника в виде обычной пирамиды высотой 15 саженей (32 м). Но одновременно с этим товарищ и друг покойного Николая Михайловича, генерал-майор А. А. Бильдерлинг представил и свой проект, который чрезвычайно понравился Александру III и был им утверждён. Памятник соорудили на средства, дарованные императором, и открыли в 1890 году. Кроме того, с 1-го декабря 1890 г. по всей России открыли подписку на второй памятник Пржевальскому в Петербурге. Подписка дала в год крупную сумму около 30 тыс. рублей.
Торжественное открытие памятника, исполненного также по рисунку Бильдерлинга, произошло в четвертую годовщину смерти Николая Михайловича, 20-го октября 1892 года, в Александровском сквере, а из оставшейся суммы 18700р. образовали капитал премии имени Н.М. Пржевальского.
Памятник Н. М. Пржевальскому рядом с его могилой в г. Каракол
ЗаключениеВклад Н.М.Пржевальского в развитие Российской военной разведки
Николай Михайлович обладал всеми необходимыми качествами не только учёного исследователя, но и офицера разведки. Привитая ему с детства жажда знаний, любовь к природе, желание открывать неизведанное не ради самолюбования, а для продвижения и торжества имени России, – всё это стало целью его почти полувековой жизни! Именно такую характеристику Пржевальскому дал русский консул в Кашгаре Н.Ф. Петровский в письме к нему 15 февраля 1888: «Путешествия Ваши по Азии… важны столько же для науки, сколько, если не более, для государства и его исконной, по отношению к Азии, политики… Этих двух качеств – учёного и патриота, так совершенно соединившихся в одном лице, не имел, сколько мне известно, ещё ни один из знаменитых путешественников».
И никакие препятствия, встающие на его жизненном пути, будь то: автократические барьеры, недостаток денежных средств, еды и воды, природные катаклизмы, угрозы жизни, хитросплетения козней и заговоров, – не могли заставить его отказаться от намеченной цели – стать путешественником. Над всем этим он одерживал победы своей беззаветной преданностью делу научных исследований, а препоны со стороны людей, устранял своей находчивостью, упорством и отвагой, умением сосредоточить интеллектуальные и физические резервы своей натуры.
Твёрдая уверенность в себе, умение вдохнуть веру в соратников по экспедиции, инициировать в них высокие нравственные силы, умение организовать своих товарищей на научные подвиги, помогали ему не раз выходить победителем в кризисных ситуациях: в неравных схватках с природой и с дикими ордами инсургентов. Тогда как в посещаемые его экспедицией районы Центральной Азии безуспешно пытались проникнуть другие европейцы, – их чаще всего останавливала угроза подвергнуть опасности свою жизнь, из-за чего они один за другим отказывались от имеемых намерений. Не таким был искренне преданный своему Отечеству русский офицер Н.М. Пржевальский, который настойчиво шёл туда, где был полезен своей державе.
В то время Азия, при своей масштабной протяжённости имела громадное физико-географическое значение, при недостаточности исследовании её центральных районов, которые были менее знакомы учёным, чем видимая поверхность луны. Белые пятна этнографической и исторической её части привлекали к себе внимание исследователей всех стран, а также смелых и энергичных путешественников. Поэтому люди науки почти во всех странах образованного мира, пытались проникнуть в самые отдалённые и наименее доступные части континентов.
Что же касается участия России в научных открытиях, то оно логично предопределялось тем, что значительная часть Азии всецело находилась в сфере её интересов, прежде всего в торговом и политическом отношениях, которые установились ещё в отдалённые времена и активно поддерживаются до настоящего времени. Активизация их происходит каждый раз,