И хлестала кипящей смолою,
Обжигаясь сама и крича…
Дикий ветер гулял над тобою
И по-братски касался плеча:
За Святого Ивана, за Волю,
За казачью любовь навсегда!..
Отступала, бежала по полю
И тонула на взморье Орда.
Точно пьяная, ты оглянулась, —
Твой сосед был уродлив и груб;
Но ты смело губами коснулась
Его черных запекшихся губ.
Бунт
Качаясь на плотах, висели казаки,
Спускаясь вниз по Дону караваном
Судов, еще не виданных в степи.
Река несла их бережно.
В пустыне
Всё было тихо.
За Пяти-избянской
Плоты пошли быстрее.
По низовью
Встречали их достойно казаки
Церковным звоном.
На юртах Черкасска,
У берегов стоял большой майдан,
На все майданы непохожий.
Молча
Все разом опустились на колени:
Земной поклон плывущим казакам.
1954
Новочеркасск
Меня с тобою связали узы
Моих прадедов и дедов, —
Не мне ль теперь просить у музы
И нужных рифм, и нужных слов?
Воспоминаний кубок пенный,
Среди скитаний и невзгод,
Не мне ль душою неизменной
Испить указан был черед?
Но мыслить не могу иначе:
Ты город прошлых тихих дней,
И новый вихрь судьбы казачьей
Тебе был смерти холодней.
1.
Жизнь шла размеренно, нескоро,
Не трудно, но и не легко.
И купол золотой собора
Кругом был виден далеко.
Зимой снега, разлив весною,
А летом ветер, зной и пыль;
Но не мечтал никто иною
Сменить сегодняшнюю быль.
Служилый город и чиновный
Один порядок жизни знал,
И даже мостовой неровной
Вид никого не оскорблял.
По воскресеньям привозили
К базару уголь и каймак,
И на восток глядел средь пыли
В кольчуге бронзовой Ермак.
2.
Зимою молодежь гранила
Московской улицы панель,
А летом в сад гулять ходила,
Где старой башни цитадель
И где в киоске продавщица,
Блестя огнем задорных глаз,
Глядела, как меняет лица,
Стреляя в нос, холодный квас,
И отставные офицеры
В воспоминаньях прошлых дней
Венчали путь своей карьеры
Прогулкой чинной вдоль аллей.
3.
Балы не редкостью бывали,
На них полковник и кадет,
Не уставая, танцевали,
Топча безжалостно паркет,
И иногда мелькал средь танца,
Мечтою институтских лет,
Лейб-казака или атаманца
Мундир, пленяющий лорнет.
В театре с лихостью играли
В антрактах долгих трубачи,
И у подъезда поджидали
Извозчики и лихачи.
4.
Был атаман главою края,
Слугой России и Царей
И, облачением сияя,
Служил в соборе архирей,
О думе спорили дворяне
И об охоте невзначай,
Купцы о дегте и тарани,
В прохладных лавках, сев за чай.
Блюли закон, моляся Богу;
Хулили злобу, блуд и месть;
Все казаки ходили в ногу
И отдавали лихо четь.
5.
Учили те, кто побогаче,
Своих детей, поря за лень,
И реалист носил казачий
Лампас с кантами и чекмень.
Дул ветер зимний или жаркий –
Спал мирно город до зари;
Сквозил пролет к вокзалу арки,
Где проезжали все цари.
Черед часов был тих и плавен,
Крепка была родная лепь, —
И все забыли, что Булавин
Дымил пожаром эту степь.
6.
Степная быль дышала сонно,
Был тверд загар казачьих лиц,
Как воды медленного Дона,
Текла простая жизнь станиц.
Весну встречали в поле, сея,
Скотину выгнав из базов;
Под Пасху ждали иерея
К лампадам темных образов;
Косили в зной, возили кони
Снопы на шумное гумно,
Желтей червонца на попоне
Лежало новое зерно;
Зимой же спали, песни пели;
Деды, хваля минувший век,
Хлебали взвар и с хлебом ели
Арбузный мед, густой нардек.
7.
Не к жизни бражной и беспечной
Взывал, спокойствием маня,
Средь вишняка дымок кизечный
Над мирным кровом куреня.
Страны померкнул образ древний.
Средь электрических зарниц
Никто не отличал деревни
От вольных некогда станиц.
Покоем грезили левады,
И стал казак с былым не схож,
Неся на чубе лоск помады
Под рип резиновых галош.
8.
Февраль принес с собой начало.
Ты знал и ждал теперь конца.
Хмельная Русь себя венчала
Без Мономахова венца.
Тебе ль стоять на Диком поле,
Когда средь вздыбленных огней
Воскресший Разин вновь на воле
Сзовет испытанных друзей?
Ты знал – с тобой одним расплата
За тишь романовского дня.
Теперь не вскочит пылкий Платов,
Тебя спасая, на коня.
9.
Давно оплеванный призывом
Серели мокрые листки;
С тоской кричали и надрывом
Внизу вокзальные свистки.
В тумане сумрачно темнели
Бульваров мокрых тополя,
А партизаны шли и пели:
«Увидим стены мы Кремля».
Гудели пушки недалеко,
И за грехи своих отцов
Шли дети к смерти одиноко
И впереди их Чернецов.
10.
Кружились вихри снеговые
Над свежей глиною могил.
Знал Каледин, кого впервые
Он на кладбище проводил.
Мела метель. Покорно ждали
Неотвратимого конца;
Но эти дни зачаровали
Снегами юные сердца,
И стало тесно и немило
В глухих родительских домах,
Когда свой знак нашил Корнилов
На партизанских рукавах.
11.
Зарю казачьего рассвета
Вещал речами мудро Круг,
Цвело надеждой это лето
И тополей кружился пух.
Несли к собору из музея
Знамена, стяги, бунчуки.
И, дикой местью пламенея,
Восстав, дралися казаки.
А там, где раньше были дачи,
Полков младых ковалась крепь.
Блестел собор с горы иначе –
Иной теперь вставала степь.
12.
И над дворцом зареял гордо,
Плеща по ветру, новый флаг;
Звучало радостно и твердо
И danke shoen, и guten Tag[43].
Открылись снова магазины.
Забыв недавнее давно,
В подвалах налили грузины
Гостям кавказское вино.
И все собою увенчала
Герба трехвековая сень,
Где был казак нагой сначала,
Потом с стрелой в боку олень.
13.
О эти дни кровавых оргий, —
Ты для себя сам стал чужим.
Побед минутные восторги
Летели прочь, как легкий дым,
И ты уверен был заране –
Не властны в эти дни вожди,
И пламя буйное восстаний
Зальют осенние дожди.
14.
Но вновь за мертвенной зимою,
В последний раз хмельна, красна,
Играла полою водою
Твоя последняя весна.
Молниеносные победы
Благословлял весенний дух,
И расцветали вновь обеды,
Молебны и речистый Круг.
15.
Британцы, танки и французы.
Как дань восторгов и похвал,
Надели английские блузы
И гимназист, и генерал.
Кто не был бодр, кто не был весел,
Когда на карте за стеклом
Осваг победный шнур повесил
Между Одессой и Орлом?
И все надежды были правы –
На север мчались поезда.
Была тускла средь белой славы
Пятиконечная звезда.
16.
Как был прекрасен и возвышен
Высокий строй газетных слов.
Казалось всем, что был уж слышен
Кремлевский звон колоколов.
Блестели радостные взоры;
Под громы дальних канонад,
Как порох, вспыхивали споры
Кому в Москве принять парад,
Кто устранит теперь препоны,
Когда еще повсюду мгла –
Орел двуглавый без короны
Или корона без орла.
17.
Дымилась Русь, горели села,
Пылали скирды и стога.
И я в те дни с тоской веселой
Топтал бегущего врага,
Скача в рядах казачьей лавы,
Дыша простором диких лет.
Нас озарял забытой славы,
Казачьей славы пьяный свет.
И сердце все запоминало, —
Легко рубил казак с плеча,
И кровь на шапке засыхала
Зловещим цветом сургуча.
18.
Тамбов. Орел. Познал обмана
Ты весь чарующий расцвет,
Когда смерч древнего бурана
Сметал следы имперских лет
И над могилою столетий
Сплелися дикою гурьбой
Измена, подвиги и плети,
И честь, и слезы, и разбой.
19.
Колокола могильно пели.
В домах прощались, во дворе
Венок плели, кружась, метели
Тебе, мой город, на горе.
Теперь один снесешь ты муки
Под сень соборного креста.
Я помню, помню день разлуки,
В канун Рождения Христа.
И не забуду звон унылый
Среди снегов декабрьских вьюг
И бешеный галоп кобылы,
Меня бросающей на юг.
1922
Военщина
1.
Я из Африки принес
Голубую лихорадку,
Я в Париж к себе привез
Деревянную лошадку.
Иностранный легион.
Первый конный полк. Конечно,
Самый лучший эскадрон,
На рысях ушедший в вечность.
2.
Восемь строчек завещанья
К уцелевшим другам, чтоб
В неизбежный день прощанья
Положили мне на гроб
Синеглазую фуражку
Атаманского полка
И прадедовскую шашку
С лентой алой темляка
1967
Николай Туроверов: фотодокументы разных лет
Станица Старочеркасская, казаком которой являлся Николай Туроверов
Каменское реальное училище (ныне педколледж), где обучался Н. Н. Туроверов
Дом в станице Каменской, где Н. Н. Туроверов жил с 4-х лет
Извещение Н. Н. Туроверову о зачислении его в университет. 1923 г.
Студенческая анкета Н. Н. Туроверова
Автограф Н. Н. Туроверова
Новогодняя открытка от Туроверовых. 1963 г
Студенческий билет Николая Туроверов
Николай Туроверов (справа), его жена Юлия Александровна с дочерью Наташей. Сербия