– Отец От – крайне любопытный человек. Очень молчаливый и очень подозрительный. О нем столько всего невероятного рассказывают.
– Например?
– Что он может менять рост и телосложение. Что четыре года назад он был очень высоким – даже нагибался, когда заходил в дверь трапезной, потом стал ниже, а через год – снова выше. Конечно это все бредни, выдумки суеверных людей.
– Может, и выдумки… – перебил Мансаноса купец раздраженным голосом, – лично я прекрасно помню, как два года назад впервые приехал в Пьедру, и тогда глаза отца Ота были черными, а сейчас они голубые. Я было подумал, что это кто-то другой, но он абсолютно так же трясется, когда ходит.
– Сеньоры, вы оскорбляете святого человека! – с возмущением резко заявила дама в возрасте, сидевшая слева от купца. – Все знают, что чума продолжает пожирать лицо и тело отца Ота, отнимая остатки зрения. Поэтому глаза у него стали такими светлыми. Он платит за проступки всех грешников Испании ценой своих страданий, которые согнули его спину и отняли твердость походки.
Эймерик потерял всякий интерес к разговору. Он рассеянно ел, думая о том, может ли этот От быть rex nemorensis, упомянутым отцом Арнау. Нет, вряд ли. Разве приверженцу языческого культа удастся безнаказанно действовать в одном из главных центров христианства в Арагоне? Это уж слишком даже для дьявольского заговора, который он пытается раскрыть. И все же инквизитор чувствовал, что человек в капюшоне имеет какое-то отношение к этой таинственной истории. Нужно найти повитуху – и как можно быстрее.
– В монастыре живут женщины? – спросил он у Мансаноса в конце ужина.
– Нет, нет! Здесь только приезжие, для которых есть отдельная общая спальня. Женщинам запрещено заходить в монастырский двор, церковь и центральные здания.
– А кто у них следит за порядком? Монахи?
– Разумеется, нет. – Юноша немного покраснел. – Днем из деревни приходят служанки, а вечером возвращаются домой.
– Из деревни? Но поблизости я не видел ни одной деревни.
– Они есть, просто чуть дальше. Почти все служанки из Арисы, это деревня к западу отсюда, на холме.
– Как вы сказали, она называется? – вздрогнув, спросил Эймерик.
– Ариса. Там всего дюжина домов и маленькая церковь. Есть еще замок, собственность семьи Четина, но он уже давно заброшен.
Эймерик сморщил лоб. Может, Ариса – это искаженное от Аричча? Почему бы и нет? Тогда слова Терезы о близости к Аричча имели бы смысл… И потом, в долине есть озеро, правда, не озеро Неми, но… Как называл его купец? Ах да, озеро Мируар. Неужели…
Юный Мансанос продолжал болтать – теперь о делах своего господина, адмирала Энрикеса. И не заметил, как, озаренный внезапной догадкой, Эймерик вздрогнул. Мируар! На языке ойль[37] это значит «зеркало». А озеро Неми называют Speculum Dianae! Зеркалом Дианы!
Инквизитор вдруг почувствовал абсолютную уверенность в том, что избрал верную дорогу. И эта уверенность пробудила в нем зверя. Чувства у него обострились, глаза сузились, нервы натянулись как струна. Он предвкушал неминуемую битву и всем своим существом жаждал ее. Но теперь нужно было действовать осторожно, очень осторожно. Эймерик понимал, что по-прежнему слишком мало знает о враге и его намерениях. Хотя обнаружить логово ему удалось.
Тихий звон колокола возвестил об окончании ужина. Эймерик обмыл пальцы в серебряной чаше, потом поднялся; Мансанос сделал то же самое.
– Я хочу прогуляться, – сказал инквизитор юноше, надеясь отделаться от него.
– Но это запрещено! После вечерни и ужина все гости должны вернуться в дом, где будут ночевать – его запирают снаружи. Это правило монастыря.
– А если я хочу помолиться с монахами?
– И это тоже запрещено. Но многие постояльцы перед сном молятся вместе. Вы можете к ним присоединиться.
Эймерик не ответил и вернулся в общую спальню в дурном расположении духа. Там, наконец, навязчивый юноша оставил инквизитора в покое и отправился к себе. Эймерик тщательно задернул простыню, служившую шторкой. Задул свечу и, сидя на краю кровати, стал прислушиваться к звукам, доносившимся из огромной залы.
Перед тем как уйти, монах пожелал всем спокойной ночи, а оставшиеся на ночлег начали готовиться ко сну. Некоторые действительно вполголоса вместе прочитали Розарий[38]. Молитва длилась долго. Наконец кто-то погасил факел; воцарилась тишина.
Настороженно прислушиваясь к каждому шороху, Эймерик прождал, по крайней мере, час. Потом осторожно отогнул край простыни. Свет луны из нескольких узких окошек на противоположной стене падал на пол. Все простыни были задернуты; тишину нарушал лишь едва слышный храп.
Инквизитор вышел в залу и замер в нескольких шагах от входа в соседнюю арку; сердце бешено колотилось. Потом, убедившись, что его никто не заметил, быстро и бесшумно пересек комнату и остановился у одной из бойниц. Снова застыл как статуя и долго, даже слишком долго, простоял, почти не шевелясь. Затем наклонился и выглянул наружу.
Поначалу он не увидел ничего, кроме яркого света луны. Но вскоре глаза различили в темноте склон холма, густые заросли, блестевшее вдалеке озеро. Инквизитору показалось, что он слышит шум водопада Кола-де-Кабальо, пусть и очень, очень тихий. Эймерик напряг слух, но тут его внимание привлекло нечто странное.
Внезапно из темноты начали появляться звезды и собираться вокруг луны. Потом они стайкой быстро полетели к озеру. Хотя нет, это были вовсе не звезды. А крошечные человеческие фигуры, которые, простирая руки, бесшумно спускались к водной глади, – там, вдали. Вскоре озеро озарилось серебристым сиянием, словно его поверхность усыпали мириады светлячков. Более того, инквизитор расслышал отголоски хора сотни женских голосов, слаженных и высоких.
Весь в смятении, он зачарованно наблюдал за происходящим до тех пор, пока огоньки не погасли и не осталась только луна, заливающая светом все вокруг. Тогда, в водной глади, словно в мутном зеркале, отразилось какое-то изображение. Издали не удавалось толком ничего разглядеть. Однако он увидел – и в этом сомнений быть не могло – два огромных темных глаза на очень бледном лице, в облаке еще более темных волос. Видение длилось лишь одно мгновение. В следующий миг поверхность озера стала черной с редкими бликами, а песнь зазвучала в два раза громче. Потом повисла тишина, мигом вернувшая инквизитора в реальность.
– Вижу, вам тоже не спится, – вдруг прошептал чей-то голос у него за спиной.
Вздрогнув, Эймерик резко повернулся, готовый схватить незнакомца за горло. Но увидев перед собой купца, который сидел напротив за ужином, опустил руки.
– Я заметил свечение… – словно оправдываясь, сказал инквизитор.
– И так каждую ночь, – ответил купец, подходя к бойнице. – Это женщины с холмов готовятся к празднику Девы Пилар. В нынешнем году будет что-то невероятное.
Инквизитор посмотрел на купца с подозрением.
– Вы принимали участие в подготовке?
– Нет, конечно. Выходить ночью из монастыря строго запрещено. Но у меня бессонница, и я видел их несколько раз. Не понимаю, что именно они изображают, но, наверное, зрелище будет потрясающим – столько света и удивительных фокусов.
Кажется, купец ничего не знает, подумал Эймерик. Побоявшись, что тот начнет без умолку болтать, инквизитор сухо пожелал ему спокойной ночи и вернулся к себе, на этот раз с меньшими опасениями быть замеченным. Как он мог настолько поддаться очарованию зрелища и забыть о привычной осторожности? Укоры совести какое-то время не давали сомкнуть глаз, но усталость взяла свое, и он глубоко заснул.
Проснувшись на рассвете, Эймерик увидел, что дверь в залу открыта и многие уже ушли. К колодцу, прихрамывая, ковылял отец От. Быстро умывшись, Эймерик нашел вчерашнего монаха и попросил привести лошадь. Оставив небольшую плату, сел в седло и поскакал по склону холма на поиски того, кто мог бы приблизить его к разгадке тайны.
Поначалу инквизитор хотел спуститься к озеру и поискать следы ночного собрания, однако вскоре понял, что сделать этого не удастся. Стоило ему свернуть на тропинку, ведущую к озеру, как из леса вышли двое слуг, вооруженных сучковатыми дубинками.
– Куда вы направляетесь? – спросил один из них.
– На озеро.
– У вас есть разрешение с печатью смотрителя лесов?
– Нет.
– Тогда, сеньор, вам придется вернуться, – ответил тот слуга, что был постарше, уважительным, но не терпящим возражений тоном. – Приближаться к озеру запрещено.
– Почему?
– Там через пару дней состоится церемония в честь Девы Пилар. Везде разложено золото и драгоценные украшения. Сами понимаете…
Настаивать Эймерик не стал. Повернул коня и поскакал по главной дороге. Через некоторое время заметил еще одну тропинку и только собрался попытать счастья, как тут же, словно из-под земли, на пути вырос крестьянин с большой лопатой. Инквизитор был вынужден остановиться. Поворачивая назад, он спросил:
– Вы знаете, как доехать до Арисы?
– Да, конечно. Спуститесь с холма и на первой же развилке поверните на запад. Там всего одна дорога, не ошибетесь.
– Спасибо, я понял. Да поможет вам Бог.
Было солнечно, но еще не жарко. Возможность проехаться верхом одному, как обычно, привела Эймерика в приподнятое настроение. Он добрался до развилки и повернул направо. Здесь красочную картину густой зелени резко сменил типичный пустынный арагонский пейзаж. Только земля в долине была не привычно красноватого цвета, а грязно-серой, немного белее на горизонте, окутанном легкой туманной дымкой.
На пути инквизитору не попалось ни одной деревни. Только заброшенные домики служили ужасным напоминанием об эпидемии чумы, не пощадившей местных крестьян. Кроме них вокруг не было ничего – ни возделанных полей, ни людей, ни животных. Даже птиц в небе, словно «черная смерть» и туда дотянулась своими невидимыми губительными щупальцами.