– Нет, сейчас вы мне не нужны. Идите. Увидимся позже.
Эймерик проводил взглядом удалявшегося отца Арнау, который придерживал полы рясы, чтобы их не замочить. Потом свернул налево и направился в Альхаферию. Он чувствовал себя уставшим, однако усталость была исключительно от работы головой – то есть, можно сказать, приятная. Теперь у Эймерика не оставалось сомнений в том, что отец Арнау – враг, и, возможно, один из главных. И все же именно самые опасные противники разжигали в нем азарт, так необходимый его натуре.
Инквизитор миновал несколько переулков, в которых тут и там лежали кучи сена для лошадей и мулов. У канавы, куда стекали все отбросы, шныряли жирные крысы; лишь грохот повозок, везущих зерно на пристань, заставлял их разбегаться в разные стороны. Многие двери и окна были заколочены, но кое-где ремесленные лавочки – столь крошечные, что приходилось нагибаться при входе, – вновь открывались, а возле прилавков, мешавших пройти, толпился народ.
На маленькой площади болтались четверо повешенных – скорей всего, мусульманские слуги, ослушавшиеся хозяев. Эймерик равнодушно смотрел на их тела, тронутые разложением, – уж слишком привычным было для него подобное зрелище. Он думал о том, какого наказания заслуживают женщины Арисы. А кстати, только ли они замешаны в этой истории? А та рыжеволосая дама, которую он видел у хустисьи? Очевидно, культ Дианы очень привлекал женщин. Да, права была патристическая литература[39], считавшая женщин способными на любые низости. От слишком строгих суждений Эймерик удерживался лишь потому, что понимал: большая часть мужчин ничуть не лучше.
В Альхаферию инквизитор шел по главной дороге – широкой и пыльной, – где обычно ездили король и придворные. Добравшись до места, он сразу же направился на поиски командира Гальсерана и нашел его в одном из дворов возле дворца, где тот пытался разрубить мечом пень, чтобы проверить, не затупилось ли оружие. Это был худой невысокий человек, с очень суровым взглядом из-под густых черных бровей, почти сросшихся на переносице.
– Когда вы намерены отправиться в путь? – спросил он, внимательно прочитав приказ хустисьи.
– Возможно выехать через час?
– Да, возможно. Я должен ехать с вами?
– Если пожелаете.
– Да, так будет лучше.
– Хорошо. Но прошу вас держать все в тайне. О нашей поездке никому не должно быть известно.
– Тогда давайте встретимся подальше от замка. Знаете маленький полуостров у восточного берега Эбро, на выезде из Сарагосы?
– Да.
– Ждите нас там.
Едва пробил Шестой час, как к заросшему полуострову, омываемому светлыми водами ленивой Эбро, прибыли солдаты. Эймерик в доминиканском платье, ожидавший их на черной лошади, увидел, что почти все они из крестьян – кожа обгорела на солнце, одежда сбилась на сторону из-за непривычки носить кольчугу и тяжеленный меч, который был закреплен на боку.
Некоторые имели при себе арбалет, а другие – короткие алебарды. У замыкавшего отряд командира Гальсерана – единственного – кольчуга была выкрашена в желтый цвет, а длинные рукава скрывали даже пальцы; кроме меча, на боку висела железная булава, ощетинившаяся шипами.
– В путь? – спросил офицер.
– Да, – очень нервничая, ответил Эймерик. – Я скажу, что делать, когда прибудем на место.
Под палящим солнцем по пустынной степи они отправились в путь, который инквизитор проделал совсем недавно. Напуганные бряцанием оружия, ввысь взмывали стаи воронов – единственных живых существ, обитающих в округе. Эймерик скакал молча, не обращая внимания на жару и неестественно плоский, без единого холмика, рельеф. Он думал лишь о том, что ждало его впереди, и был полон жестокой решимости добиться своего.
Отряд остановился только возле алькерии, где в прошлый раз по пути в Пьедру Эймерик просил воды. Инквизитор кивком приказал Гальсерану следовать за ним, солдаты остались ждать у дороги.
Дряхлый старик в лохмотьях ощипывал курицу, а арабский мальчишка, делая вид, что присматривает за свиньями, баловался, тыкая их палочкой. Оба подняли глаза на незнакомца, но Эймерика, похоже, не узнали. А вот на офицера, скакавшего за инквизитором, смотрели со страхом.
Эймерик спрыгнул с лошади и подошел к ним, не скрывая ярости.
– Ты немой? – спросил он у старика.
Тот вздрогнул, потом кивнул.
– Ты видел меня два дня назад. Помнишь?
Крестьянин прищурился, будто пытаясь разглядеть Эймерика получше. Вдруг на его лице появилось выражение невообразимого ужаса. Курица выпала из рук. Увидев это, мальчишка оставил свиней в покое и подбежал к старику.
– Этот тоже немой? – спросил Эймерик, указывая на слугу. Старик снова кивнул.
– Вижу, вы меня помните, – продолжал инквизитор ледяным тоном. – И наверняка уже знаете, кто я. Так вот, сообщаю вам, что приехал арестовать вас за черную магию и сговор с дьяволом. Вы оба сгорите на костре.
Потрясенный старик принялся размахивать руками, будто хотел отогнать от себя вину. Потом начал изо всех сил отрицательно мотать головой. Арабский мальчик, скорее всего не только немой, но и глухой, смотрел на них широко раскрытыми глазами, словно силясь понять, что происходит.
– Не пытайтесь оправдаться, – Эймерик подошел на шаг ближе. – Когда я попросил у вас хлеба, вы дали мне нечто дьявольское, из ада. Вы оба поклоняетесь Люциферу. Для вас нет надежды – ни в этом мире, ни в другом, – инквизитор сделал вид, что собирается приказать Гальсерану, стоявшему чуть позади, арестовать обоих.
Старик упал на колени и беззвучно зарыдал. Потом торопливо написал что-то пальцем на песке.
Наклонившись, Эймерик прочитал:
– «Женщины». Что это значит? Это женщины наложили чары?
Крестьянин с готовностью закивал. Показал на небо, вытянул руки вверх, а потом опустил на землю. И снова написал: «Женщины».
– Что за женщины? – теряя терпение, спросил Эймерик. – Откуда они взялись?
Старик снова показал на небо. Мальчишка тем временем, похоже, наконец понял, о чем идет речь. Тоже присел и начал быстро рисовать на песке. Эймерик увидел несколько человечков, расположенных полукругом.
Гнев инквизитора немного утих.
– Женщины, появившиеся с неба, – произнес он, разглядывая рисунок. – Но если вы говорите правду, почему их не видел я? Где они были, когда я приехал сюда?
Старик показал пальцем на дом за спиной, потом на дорогу, куда-то вдаль, и написал: «Ариса».
– Мы забираем их, магистр? – спросил Гальсеран, делая шаг вперед.
После минутного колебания Эймерик пожал плечами.
– Нет. Они лишь пешки в этой игре. Идемте.
Не удостоив взглядом старика и мальчишку, которые, трясясь от страха, смотрели на инквизитора, Эймерик вскочил в седло и поскакал к ожидавшим его солдатам. Командир последовал за ним.
Они снова пустились в путь. Через некоторое время Эймерик кивком подозвал Гальсерана.
– Пора рассказать вам о нашей задаче. – Он вытер пот тыльной стороной ладони. – Вы уже поняли, что мы ступили на опасную землю, где сложно различить правду, вымысел и дьявольское вмешательство.
– Мои солдаты – люди храбрые, но суеверные, – голос Гальсерана дрогнул. – Они готовы сражаться с любым врагом, однако с дьяволом…
– Дьявол – это не суеверие, – сурово ответил Эймерик, – а реальность. Не забывайте, что здесь главный я, а я – солдат Бога. Власти надо мной не имеет даже Люцифер. – Помолчав, инквизитор продолжал говорить более миролюбивым голосом: – Вашим солдатам не о чем беспокоиться. Им придется иметь дело с обычными, беззащитными женщинами. Мне кажется, что они становятся опасными, только когда собираются вместе, – он вспомнил выстроившиеся полукругом фигурки на рисунке слуги. – Поэтому мы не дадим им объединиться.
– Но если они могут летать… – запротестовал Гальсеран.
– Они способны и на более удивительные вещи, но лишь когда они вместе. В этом я уверен, – он помолчал, потом добавил: – Впрочем, и их возможности не безграничны. Читать мысли они не умеют. Иначе бы узнали о нашей поездке и не позволили остановиться в этой алькерии.
– Но если я правильно понял, несколько дней назад на этой ферме вы стали жертвой их колдовства. Как они узнали, что вы остановитесь именно там?
– Им было известно, что я отправился в путь без еды и воды. А это единственный дом на многие мили. Чтение мыслей тут ни при чем.
После этих слов Эймерик молча поскакал вперед. На равнине, выглядевшей теперь скорее серой, чем красноватой, появились первые признаки растительности. Однако отряд направился не к Пьедре, на холм, а на запад, к Четине и Арисе.
Эймерик не отрывал взгляда от бескрайней пустынной степи, почти забыв, что за ним следует отряд. Он не ел уже много часов, но голода не чувствовал. Мысли о том, как будет происходить арест повитухи, не слишком волновали его; инквизитора гораздо больше беспокоило, что до праздника в честь Девы Пилар – 12 октября – остается всего два дня. За это время он должен раскрыть заговор. Иначе произойдет то, о чем Эймерик догадывался, но боялся даже представить себе.
Он решил обогнуть Четину, держась как можно ближе к зарослям кустов. День клонился к вечеру, но солнце по-прежнему палило. В полях не было ни одной живой души. На всякий случай Эймерик приказал ехать шагом. Когда деревня осталась позади, он остановил отряд и собрал солдат вокруг себя.
– Мы почти на месте. Командир уже сказал вам, что с вами ничего не может случиться, если вы не дадите женщинам Арисы собраться вместе. В случае необходимости жгите дома и убивайте не задумываясь. Повторяю, самое главное – не позволить им объединиться.
Послышался недовольный ропот.
– Магистр, – вмешался Гальсеран, – мои солдаты не привыкли убивать женщин.
– Это не женщины, а прислужницы дьявола, – недовольно отмахнулся инквизитор. – И я не приказывал вам убивать всех подряд. Только при необходимости, чтобы помешать им собраться вместе, – Эймерик постарался говорить как можно торжественнее. – Сейчас в это трудно поверить, но в действительности вы будете действовать во благо христианства. И тем самым заслужите прощение всех грехов и вечную жизнь. Я, прямой представитель папы, обещаю вам это. А теперь – пора действовать.