На несколько мгновений повисла гробовая тишина. Эймерик смотрел на женщину, теперь одетую в простое, но чистое платье. Пряди седых волос падали на серые, покрасневшие от переживаний, но ясные глаза. Очень тонкие губы изогнулись в недоброй ухмылке, которая вскоре сменилась отнюдь не ироническим смехом.
– Бедненький монах! – фальшиво запричитала Элисен, но тут же сделалась серьезной. – Ты убил моих сестер ни за что!
Эймерик подергал цепи.
– Я выберусь отсюда, колдунья, – с усилием прохрипел он, – и мы посмотрим, кто из нас сильнее, – слова были сказаны с яростью, но прозвучали как пустая угроза.
– Уж конечно не ты, – покачала головой Элисен. – Ты хотел наказать меня, а в итоге посягнул на короля. В лице его дочери, принцессы Марии. Тебе не на что надеяться, понимаешь?
– Ты бредишь, старуха, – ответил Эймерик, чувствуя во рту вкус крови. – Мария мертва.
– Так думают все, даже хустисья. Но Мария не мертва. Просто король Педро воспользовался Великой чумой, чтобы спрятать ее от мира.
– Зачем? Она сошла с ума, была уродливой или?..
– Нет, причина в другом. Педро знал о ее способностях и ужасно боялся, что об этом узнают все. Но я слишком много рассказала тебе.
Презрительно глядя на повитуху, Эймерик снова рванул цепи.
– Тогда убирайся отсюда вместе со своими россказнями.
Элисен ехидно ухмыльнулась.
– Нет уж, мертвецу я могу рассказать все. Тогда ты поймешь, чему осмелился бросить вызов, и будешь мучиться еще сильнее. – Она помолчала, словно собираясь с мыслями; потом заговорила снова, уже не так эмоционально: – С раннего детства Мария делала странные вещи. Могла заставить предметы появиться из ниоткуда, будто создавала их. Мы только потом поняли, что она просто передвигала вещи. Даже на большие расстояния.
– Значит, она тоже колдунья, – пробормотал Эймерик.
– Именно таких суждений король и боялся, поэтому держал ее вдали от посторонних глаз. Только королева, я и отец Арнау, ее врач, были к ней допущены. Мария вела себя как обычный ребенок, но время от времени у нее начиналась лихорадка – странная и очень сильная. Отец Арнау первым понял, что происходило в эти моменты. Мария перемещала вещи, но не по своей воле. Это удавалось ей только тогда, когда многие люди одновременно думали об одном и том же. Например, мы все видели, что канделябр вот-вот упадет. Но он вдруг исчез, а потом появился в другой комнате. То же самое произошло с подставкой, где лежали поленья для камина, и даже с доспехами.
– Вы говорили об этом королю? – в потухших глазах Эймерика зажегся интерес.
– Сначала да, мы рассказывали ему все. Но потом отец Арнау запретил. Боялся, что Педро прикажет ее убить. Ведь лекарь смог заставить ее делать действительно невероятные вещи.
– Например?
– Однажды отец Арнау собрал придворных дам королевы; не всех, но многих. Приказал думать о мече и повторять «Меч, меч…» У Марии, которая находилась в другой комнате, вдруг начались обычные приступы лихорадки. Ее затрясло, на лбу выступил пот. Лицо стало безобразным, будто что-то распирало его изнутри. В комнате, где сидели дамы, на столе начал вырисовываться размытый силуэт меча, потом исчез. Но через пару мгновений появился снова, на этот раз осязаемый, реальный. Женщины закричали от ужаса, некоторые лишились чувств. Однако меч почти сразу превратился в белое вещество, которое быстро испарилось.
– Она создала меч из ничего? – На лице Эймерика было написано недоверие.
– Нет, – покачала головой Элисен. – Этот меч уже существовал в соседней комнате. Мария силой мысли создала копию, немного отличавшуюся от оригинала, но очень похожую. Хватит с тебя. Я и так слишком много тебе рассказываю. Если бы ты знал, какие невероятные вещи происходили во время религиозных церемоний, за которыми Мария подглядывала через смотровое отверстие в двери! Явления святых, возникновение их изображений, перемещение предметов. Девочка могла создавать или перемещать все что угодно, даже живых людей, если многие одновременно и упорно думали об одном и том же или представляли одно и то же.
– Это же страшное богохульство. Создавать может лишь Бог. – Если бы не цепи, Эймерик отпрянул бы в сторону.
– А вы, христиане? – с жаром заговорила Элисен. – Когда молитесь все вместе и просите здоровья или денег, разве не создаете некий общий образ? Мария – как подсвечник, в котором любая воля – свеча. А если огоньки всех свечей тянутся в одну сторону, свет получается очень яркий.
– Женщина, ты, наверное, сошла с ума, – Эймерик криво улыбнулся. – Сама не знаешь, что говоришь. Я понял одно – ты погубила свою душу, когда отреклась от христианства.
– В Сарагосе от него отреклись уже тысячи женщин! – пылко заявила Элисен. Потом, немного спокойнее, добавила: – Мы верим в Диану. Нас просветил отец Арнау, который много лет переписывал латинские тексты. Он знал, что Диана еще существует, что она жива в далеком мире благодаря вере последних приверженцев. Тех, кого вы называете колдуньями.
Элисен сглотнула, словно пытаясь отогнать страшную мысль.
– Арнау понял, что через Марию можно вызвать Диану из заточения и вернуть ей древнюю власть. Нужно лишь собрать достаточное количество человек, которые будут думать так же, и помолиться всем сердцем. А Мария передаст наше послание. Первых сторонников мы нашли при дворе, потом – в городе, не обращая внимания на расу и религию. Твой предшественник преследовал меня именно за помощь еврейской сестре. К счастью, король, который продолжал оберегать Марию, заставил отца Агустина отказаться от этого смехотворного процесса.
– Чего вы хотите добиться?
– Этого ты не увидишь, потому что завтра умрешь. А завтра будет великий день. Под видом церемонии в честь Девы Пилар на озере Мируар соберется больше пяти тысяч женщин. Мы вызовем Диану, и она вернется к нам, свободная и ужасная.
– Глупая ведьма! – Эймерик с яростью тряхнул цепями, сковывающими руки. – Вы вызываете не Диану, а дьявола!
– Это ты глупец, – снисходительно улыбнулась Элисен. – Я уже говорила тебе, что дьявол – лишь отражение вашего Бога, далекого и бесчеловечного. А Диана – богиня плодородия, богиня растений и животных, лесных ароматов и лунного света. Она управляет инстинктами, заложенными в женщине природой. Не то что ваш мужской Бог, холодный и рассудительный. Но Диана придет, и женщины, которых вы считаете рабынями, снова будут бегать по лесам, как раньше, и рожать для себя, а не для вас, – она помолчала. – Да разве ты можешь это понять? Тобой правит логика и жестокость. Твоя Церковь ни во что нас не ставила, всегда старалась унизить, оторвать от природы. Мы больше не хотим жить в этом бездушном мире. Завтра придет Диана, и мы все будем свободны – навсегда.
– Природа, о которой ты говоришь, вовсе не так благосклонна, – тряхнул головой Эймерик. – Она безжалостна, она источник хаоса и болезней. Главное в человеке – душа и дух, а вовсе не тело.
– У мужчины – да, но не у женщины. Женщина привыкла жить в соответствии с природными циклами. Она может давать новую жизнь, а вам это недоступно. Вы боитесь луны, а женщины – нет.
– То, чему вы даете жизнь, не всегда естественно, – инквизитор пожал плечами, насколько позволяли цепи. – Возьми хотя бы детей с двумя лицами, которых именно тебе было поручено убивать.
Казалось, слова Эймерика поразили Элисен в самое сердце.
– Это другая история, – голос повитухи вдруг стал хриплым. – Не знаю, стоит ли ее рассказывать. – Она задумалась на мгновение, а потом добавила: – Хотя ты все равно унесешь мои слова в могилу. С тех пор как король переселил Марию в грот, она очень изменилась. Закрылась в себе. Ни с кем не общалась, вообще не разговаривала. И так уже несколько лет. Вроде понимала, что ей говорят, но будто бы находилась где-то далеко. – На глаза Элисен навернулись слезы. – Не знаю, может мы подвергали ее слишком большому напряжению. Если это так, Диана нас простит. Мария стала такой перед эпидемией. И нам почти не удавалось больше ее использовать, чтобы воплощать желания в нужную форму. Когда мы вызвали Диану в первый раз, в гроте появился уродливый ребенок с двумя лицами. И оба – как у Марии.
– Тогда как ты можешь отрицать вмешательство дьявола?
– Отец Арнау объяснил все более убедительно, чем ты, – Элисен медленно покачала головой. – Сказал, что Мария, когда ее сознание отключилось, передала наше послание не Диане, а Джано[40], то есть Янусу. Эти имена произошли от одного корня. Может, Мария не поняла наших слов и вызвала чудовище, которое сохранилось в ее памяти, а может, Джано все еще живет в том же мире, где заперта Диана. Он появлялся вместо Дианы четыре раза, и всегда тело состояло из того же испаряющегося вещества, что и предметы, перемещенные Марией. Но завтра этого не случится. Сейчас мы намного сильнее.
Эймерик не стал протестовать. Его настроение изменилось. Он был взволнован, но уверен в себе – настолько, что ему больше не хотелось провоцировать Элисен на откровения.
– Отец Арнау, – только и прошептал он. – За всем этим стоит отец Арнау.
Элисен посмотрела на него с любопытством и некоторым беспокойством.
– Какая тебе разница? Да, отец Арнау – наш жрец. Именно он заметил созвучие названий некоторых мест вокруг Пьедры и святых мест Дианы в Италии. Именно он, rex nemorensis, является хранителем нашего культа. Только тот, кто убьет его, может занять его место и носить золотую ветвь, открывающую вход в загробный мир, – на лице повитухи на мгновение появилось мечтательное выражение. – Разве это не прекрасная религия? Не то что твоя – кровавая, мрачная, полная злобы. Сначала мы избавимся от нее в Арагоне, потом – на всей земле.
– Ты заблуждаешься, старая колдунья, – на лице Эймерика вдруг появилась насмешливая улыбка.
– Это ты заблуждаешься, – возразила Элисен. Но ее голос слегка надломился, как будто повитуху испугало изменившееся выражение лица инквизитора. – А теперь я ухожу, а ты остаешься. У каждого своя судьба. Меня не будет на казни. Я лишь надеюсь, что ты будешь страдать так же, как страдали мои сестры.