– Я не думал, что они настолько большие, – пробормотал аббат, словно извиняясь. – Это просто невероятно.
– Диксон прав! Уходим! – прорычал Прометей, как обычно сыпля проклятиями. – А с тобой, аббат, разберемся на борту.
Мы бросили все, что у нас было, и нестройной толпой поспешили обратно. Бежать не осмеливались, чтобы не привлечь внимание собаки, но шли настолько быстро, настолько позволяли скафандры и грязь под ногами. В динамиках слышалось наше общее натужное дыхание, становившееся все тяжелее с каждым шагом, который приближал нас к подъему из этой долины.
Но мы не успели. Оставалось пройти совсем немного, когда все вокруг накрыла еще одна черная тень. Перепуганные до смерти, мы обернулись. Между горными вершинами, как темное солнце, возвышалась гигантская человеческая голова.
– О боже мой! – с ужасом воскликнул Свитледи. – Я не думал, что они такие большие!
9. Двенадцатое октября
По знаку Эймерика, возглавлявшего небольшую армию, всадники остановили своих коней, копыта которых они тщательно обмотали тряпками. Озеро Мируар лежало перед ними, как на ладони; оно было так близко, что даже здесь, в лесу, ясно слышался грохот водопада Кола-де-Кабальо. Хотя солнце только начинало клониться к закату, огромная толпа у их ног уже зажигала факелы, готовясь к церемонии. В воздухе остро пахло смолой и ладаном.
Сменивший рясу на мирскую одежду Эймерик вглядывался в тени, сползающие с гор, пытаясь узнать кого-нибудь среди двигающихся внизу фигур. Мужчин было немало, однако женщин – значительно больше. Некоторые держали в руках глиняные вотивные лампы. В венках из цветов, в лентах, как будто немного пьяные от счастья, они бегали туда-сюда, слегка пританцовывая, а волосы развевал октябрьский ветерок. Большинство были одеты совсем легко, в платья, туники и тонкие паранджи. Разительный контраст со сдержанностью христианской церемонии, которую отличает внутреннее напряжение.
Распятия, образа и вотивные свечи Эймерик тоже увидел. Однако время от времени держащие их девушки оставляли свою ношу в траве, будто заскучав от этого спектакля, и присоединялись к хороводам подруг. Их религиозные песнопения звучали довольно вяло, а вторгавшиеся в них слишком звонкие нотки совсем не подходили к строгим текстам.
Взволнованный Эймерик, которому явно было не по себе, поискал глазами капитана Гальсерана, стоявшего во главе одного из отрядов всадников. И кивком подозвал его к себе.
– Мы с вами спустимся к водопаду вместе с несколькими лучниками, – тихо сказал инквизитор. – Прикажите остальным быть наготове. Сигнал к атаке – зажженная стрела, пущенная в небо.
– Хотите устроить еще одну бойню? – глухим голосом спросил офицер, помня о резне в Арисе.
Такая прямолинейность задела Эймерика.
– Нет. Я приказываю использовать оружие только в случае необходимости. Нарушившие этот приказ будут наказаны. – И, постаравшись говорить как можно увереннее, добавил: – Предупредите солдат – пусть не пугаются того, что увидят. Мы сражаемся с дьяволом, нужно быть готовыми ко всему.
– Страх трудно преодолеть.
– Тогда скажите им, что с ними Святая Церковь. И никакая дьявольская сила над ними не властна.
– Слушаюсь, – на секунду замявшись, ответил Гальсеран и поскакал к отряду. А когда вернулся, лицо выражало решительность. Вместе с ним было два всадника с луками и колчанами.
– Мы готовы.
– Тогда вперед.
Они спустились к озеру; очень быстро темнело. Подойдя к толпе, все четверо сошли с лошадей. Эймерик, прятавший под плащом руку с кинжалом, осторожно повел спутников между людьми, которые не обращали на них никакого внимания. Все женщины, не отрываясь, смотрели на озеро, продолжая двигаться в ритме какой-то беззвучной музыки. Они улыбались, пели, приветствуя каждую сестру с лаской и нежностью. Как будто их охватило непреодолимое желание обниматься и касаться друг друга – делать все то, что так ненавидел инквизитор. Повсюду свободно ходили животные – собаки, лошади, мулы, даже свиньи. Казалось, здесь не было ни богобоязни, ни общепринятых правил, никаких различий, даже между животными и людьми.
– Что скажете, капитан? – спросил Эймерик, когда до бурного водопада оставалось совсем немного.
Тот поспешно перекрестился.
– В жизни не видел ничего подобного, – ответил офицер, пытаясь перекричать шум воды. – Арабки и еврейки бесстыдно танцуют вместе с христианками. И все как пьяные от счастья.
– Что я говорил? – В голосе Эймерика слышалась злоба. – Вот она, работа дьявола.
Теперь водопад грохотал прямо у них над головой, за спинами верующих, собравшихся на поросшем травой холме. Это было потрясающее зрелище. Потоки воды, красные от света факелов, стеной обрушивались в алую пучину. Стоило четверке подняться чуть выше, как брызги полетели им в лицо. От напряжения у Эймерика сводило мышцы. Он прищурился и в темноте, под мощным потоком, ясно разглядел возвышение из сланца, а над ним – огромный вход в пещеру, покрытый зеленым мхом.
В озере отражалось сияние тысяч факелов, а мелодии разных песен, соединяясь с грохотом водопада, звучали над водой как какофония. Лучник тронул инквизитора за плечо. От неожиданности тот резко отпрянул, а потом посмотрел, куда показывает пальцем солдат. Там, в небе, словно из ниоткуда появлялись женщины в сияющем ореоле и спускались на землю. Собравшиеся приветствовали их ликующими возгласами, не выражая никакого удивления, будто ничего необычного не происходило.
– Спокойно, спокойно! – прокричал Эймерик солдатам, не уверенный, слышат ли они его. – Это дьявол помогает им летать. Но больше они ни на что не способны.
Заметив краем глаза какое-то движение, инквизитор вновь посмотрел на вход в пещеру. Там стоял мужчина среднего роста, в красном плаще до самой земли. При свете факелов, отражавшемся в струях водопада, была видна его фигура, но лицо, словно излучавшее сияние, – нет. Только приглядевшись повнимательнее, Эймерик понял, что его скрывает причудливая, красивая маска из золотых листьев и веточек.
– Маска золотой ветви, – пробормотал Эймерик. – Это и есть rex nemorensis.
Он тронул Гальсерана за локоть и снова подошел к отполированным водой камням у подножия водопада. Человек в маске продолжал стоять и смотреть на собравшуюся у озера толпу сквозь завесу воды. Он казался грустным, но, возможно, дело было в маске. Потом вернулся в пещеру. Радостные песни и возгласы тут же утихли; повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь грохотом водопада. На небе показалась луна – робкая и удивительно бледная.
Так длилось некоторое время. Эймерик жестами приказал спутникам не двигаться, а сам бесшумно подполз к камням и притаился среди них, не отрывая взгляда от входа в пещеру.
По-прежнему был слышен только шум водопада. Наконец из глубины пещеры вылетел крик, как сигнал, которого все с нетерпением ждали, и мощно прокатился над озером: «Диана! Диана!»
«Диана! Диана! Диана!» – повторили призыв тысячи ртов, а огни факелов бросились в неистовую пляску, разбрасывая искры света.
Громкий рев усиливало эхо, отдающееся от горы. Женщины на берегу озера выглядели совершенно безумными, продолжая кричать «Диана! Диана! Диана!» и протягивать руки к луне.
Эймерик почувствовал, как по спине побежали мурашки. От страха, совладать с которым не удавалось, бешено застучало сердце, а на лбу выступил пот. Воздух, вдруг ставший каким-то мутным, завибрировал. На поверхности озера показалась огромная тень, принимающая все более четкие очертания с каждым повторением имени. Инквизитор бросил взгляд на Гальсерана и лучников. Бледные как мел, они замерли на месте словно парализованные.
Краем глаза Эймерик заметил движение за струями падающей воды. С трудом оторвавшись от созерцания ужасающего чуда, он посмотрел на вход в пещеру. На пороге снова появился rex nemorensis. Но не один. Теперь он держал за руку маленькую хрупкую девочку, которая прихрамывала и вся дрожала, будто испытывала ужасные страдания. Казалось, какая-то непреодолимая сила сотрясает худенькое тело и искажает тонкие черты лица. Когда толпа у ее ног вновь прокричала «Диана! Диана!», губы девочки шевельнулись. Но закатившиеся глаза говорили о том, что она почти лишилась чувств.
Бешеный гнев, клокотавший в груди инквизитора, заставил его прийти в себя. Он снова взглянул на огромную прозрачную, как гора льда, фигуру, которая возвышалась над озером, окутывая дымкой лунный свет. Потом с силой дернул одного из лучников, уже пожилого, с седой бородой, за рукав железного доспеха. Тот встряхнул головой, будто просыпаясь ото сна. И непонимающими глазами уставился на инквизитора, который показывал ему на пещеру и жестами пытался объяснить, что от него требуется.
Окончательно придя в себя, солдат вопросительно постучал по колчану, висевшему за спиной, и, получив одобрение, вытащил стрелу. Натянул тетиву, но руки дрожали, и стрела упала в воду.
Эймерик встряхнул лучника еще раз, сурово глядя ему в глаза. Тот выпустил вторую стрелу. Пораженная прямо в грудь девочка рухнула наземь, а ее звонкий крик поглотил грохот водопада.
Rex nemorensis был потрясен. Он наклонился над телом, но тут же выпрямился и обезумевшими глазами через прорези маски из золотых листочков посмотрел вниз. Увидел Эймерика и все понял. Отпустив маленькую ручку, которую все еще сжимал, он бросился в пещеру.
Собравшиеся у озера ничего не заметили. Они продолжали повторять имя богини снова и снова, кивали головами, глядя на огромный женский силуэт, поднявшийся выше гор; Диана с отсутствующим взглядом и волосами цвета воронова крыла теперь словно нависала над ними. Но в тусклом свете луны стала видна еще одна фигура. Медленно-медленно у ног богини появлялись очертания гигантской собаки. Пахло мускусом и хвоей, а воздух вибрировал, будто его, не переставая, били тысячи крошечных плеток.
Невероятным усилием Эймерик поборол охвативший его ужас и решил, что пришла пора дать волю своему гневу. Властным жестом он подозвал спутников. Потряс сжатым кулаком, показывая, что наступило время действовать, и двумя резкими движениями, словно взмахами меча, прочертил в воздухе крест. Потом бросился к пещере и запрыгнул на пологий край скалы.