поставило бы под угрозу саму основу вашей власти.
– Может, вы и правы, – пробормотал король. А потом добавил, улыбнувшись в первый раз за весь разговор: – Но вы не гнушаетесь никакими средствами.
– Христос тоже не гнушался, – ответил Эймерик, в свою очередь растягивая губы в легкой улыбке. – Важен результат. Видите, как все удачно складывается. Народ, которому напомнили о необходимости повиноваться, в полном вашем подчинении. Признательный папа через сеньора де Берхавеля предложил вам компромисс по сардинскому вопросу. Знать Арагона довольна возможностью расширить владения на Сардинии и больше не имеет намерения выступать против вас. В общем, все в порядке.
– А вы показали себя самым могущественным человеком в королевстве, – заключил Педро, бросая на инквизитора полный ехидства взгляд.
Эймерик прикрыл глаза.
– Я – подданный другого королевства, Ваше величество. Постараюсь впредь не докучать вам своим присутствием.
– Уж простите за откровенность, мы очень на это надеемся, – заметил Педро, поднимаясь. Видя, что инквизитор собирается откланяться, король неожиданно добавил: – И последнее: Донья Альба де Манреса сказала нам, что в свое время вы завоевали расположение хустисьи обещанием ослабить нашу власть в угоду знати.
– Донья Альба де Манреса? Это не та рыжеволосая дама с очень бледной кожей?
– Именно.
– Значит, она ваша шпионка?
– Каждый защищается, как может, – пожал плечами Педро IV.
– Понимаю.
– Так что вы нам ответите? Вы действительно дали хустисье такое обещание?
– Каждый защищается, как может, – улыбнулся Эймерик. Потом еще раз поклонился и не спеша направился к двери.
Эпилог
Из распахнувшейся двери аудитории послышались испуганные вопли, а потом Фруллифер увидел, как оттуда выскочил разгневанный Триплер и понесся прямо к нему. Судя по безумным глазам, профессор только что пережил самый сильный ужас в своей жизни.
– Мерзавец, кого ты вызвал? – закричал он срывающимся голосом.
– Я не знал… – запинаясь, пролепетал Фруллифер. Потом указал на Синтию, которая перестала всхлипывать. – Я не знал, что Синтией называли Диану. Клянусь вам. Клянусь всем самым дорогим, что у меня есть, – уверял он, не отрывая взгляда от девушки.
– Вы верите, что вызвали Диану? – лицо Триплера приобрело синюшный оттенок. – На самом деле все намного хуже! Если бы вы видели, кто там в аудитории, кто!.. – Он так хрипел, что даже закашлялся. – Но, может, они того заслуживают. Хорошо, что это просто галлюцинации.
Фруллифер с тревогой посмотрел на дверь аудитории, из которой лился розоватый свет. Крики стихли, но тишина нисколько не успокаивала. Совсем наоборот.
– Это не галлюцинации, а… Если бы вы хоть немного разобрались в моей теории, то поняли бы. – Маркус протянул руку Синтии, слезы которой почти высохли. – Поднимайся, пойдем отсюда.
Девушка подала ему свою руку. Фруллифер сжал ее пальцы, в первый раз в жизни. Сладкие предчувствия затуманили голову. Помогая Синтии подняться, он с трудом понимал, что говорит Триплер:
– Да, Фруллифер, уходите отсюда, уходите и не возвращайтесь. От вас слишком много проблем. После всего случившегося сегодня меня наверняка уволят. А если нет, не хочу, чтобы вы путались под ногами.
Синтия в крайнем возмущении резко повернулась к ученому.
– Вы не можете его выгнать! – закричала она. – Не можете пасть так низко! Вы и так поступились слишком многим ради спокойной жизни.
Триплер не смутился.
– Я не собираюсь его выгонять. Хочу просто перевести в какую-нибудь лабораторию за границей, и пусть продолжает там свои опыты.
– Но это недопустимо, – на несколько секунд Синтия даже дар речи потеряла. – Чем вы это объясните? У вас нет никакого повода!
– Еще как есть, – сурово ответил Триплер. – Доктор Фруллифер самовольно опубликовал статью в журнале «Размышления о науке и технике», который академическое сообщество не признает. В этом аспекте правила института очень строги.
– Сказала бы я вам, что надо сделать с этими вашими правилами.
Разговор принимал невероятный оборот. Краем глаза Фруллифер увидел выходящих из аудитории зрителей – белых как полотно, с перекошенными лицами. Боясь, что Синтия уберет руку, он посильнее сжал ее пальцы и потащил девушку к лестнице, ведущей на первый этаж. Взволнованный не меньше их Триплер бросился в противоположном направлении.
Когда Фруллифер с Синтией вышли на улицу, девушка подняла голову и посмотрела на крышу здания института, прикрывая глаза рукой от сияния фантастического солнца.
– Какого черта там происходит?
– Что бы ни происходило, скоро все закончится, – Фруллифера окрылило внезапное доверие Синтии. Неужели ему наконец удалось добиться того, чего он жаждал долгие месяцы?
– Пситронные эктоплазмы очень быстро разрушаются при уменьшении воздействия медиума. А здесь медиум – я.
Синтия с чувством посмотрела на него.
– Маркус, ты хоть понимаешь, что сделал? Ты нейтрализовал губернатора и его фашистских прихвостней, пусть и на короткое время. Нужно найти способ надолго запереть их в мире галлюцинаций. Это должно быть возможно.
– Да, это возможно. – Фруллифер оторвал взгляд от лица девушки, чтобы поискать глазами бар в дальней части улицы. – Давай перекусим и обсудим это… Хотя нет, лучше поужинаем в каком-нибудь ресторане в центре, – в его голове уже возникла восхитительная картина. Они проводят вечер в непринужденной обстановке и сближаются еще больше. Вот первый робкий поцелуй в машине. Вот они приходят к нему домой – если не в этот вечер, то в следующий, – а там пылища и беспорядок (нужно обязательно найти время, чтобы прибраться). Бурные объяснения на диване (надо срочно отдать его в ремонт). Еще один страстный поцелуй. И вот наконец волшебный миг, когда он расстегивает ее лифчик, и еще более волшебный и волнующий, когда он снимает с нее трусики…
Видимо, Синтия прочитала его мысли, потому что дружелюбный блеск в ее глазах сразу исчез. Она холодно посмотрела на Фруллифера.
– Маркус, тебе не кажется, что сейчас не время думать о всяких глупостях? Как тебе не стыдно? – Пальцы Синтии пробежались по краям выреза желтой блузки и зажали их в кулачке.
– А… когда – время? – пролепетал юноша. – И это не глупости!
Однако было слишком поздно. Синтия быстрым шагом уходила прочь.
– Но я же тебя люблю! – прошептал ей вслед убитый горем Фруллифер.
Повторил это еще два раза и замолчал. Все равно она не услышит.
Сквозь слезы он смотрел, как красный свет просачивается в окна и постепенно гаснет. «Так что́ все-таки они видели?» – рассеянно спросил себя Маркус. Но думал совершенно о другом. О том, что больше никогда не увидит Синтию, никогда. Уж лучше изгнание. Может, в чужой стране его странности будут не так заметны и ему не придется страдать от вынужденного одиночества. Кто знает.