— Мэтт…
Он поднял глаза и что-то хрипло пробормотал. Его рука скользнула в джинсы и легла на ее прикрытый кружевами лобок. Если бы Карли не держалась за него, то просто стекла бы на пол.
Пальцы Мэтта проникли между ее ног, погладили лоно. Карли уткнулась лбом в его грудь, едва сдержав стон.
— Знаешь, на меня сильно действует сексуальное белье, — прошептал Мэтт ей на ухо, а потом прижался горячими влажными губами к чувствительному месту под мочкой ее уха. — А оно у тебя чертовски сексуальное.
— Я… буду иметь в виду…
Когда ладонь Мэтта легла на ее живот, а губы начали спускаться к шее, она едва не потеряла сознания. Этот медленный стриптиз был слишком мучителен, она уже и так горела огнем и хотела удовлетворить свое желание, пока не расплавилась и не превратилась в лужицу у его ног. Но если это сексуальная игра «кто кого», то она не хотела сдаваться первой, не хотела позволить Мэтту догадаться, как сильно она желает его. Нужно было поменяться ролями.
Карли прижалась губами к его груди, поцеловала, провела губами по рельефу мышц. Его грудь была влажной, теплой, волосатой и слегка пахла мускусом. Сердце Карли колотилось как паровой молот; она едва могла дышать.
Она потянулась губами к соску, лизнула, прикусила и положила ладонь на твердую выпуклость под «молнией» на джинсах Мэтта.
Он напрягся и замер. Карли ощутила стук его сердца, почувствовала, как окаменели грудные мышцы под ее губами. Она ощущала его жар, его желание, его нетерпение.
Потом Мэтт пошевелился, взял в ладони ее лицо и заглянул ей в глаза.
— Малышка, ты действительно выросла, — хрипло сказал он, наклонил голову и впился поцелуем в ее губы. Карли тут же обвила руками его шею. Мэтт обхватил ее и привлек к себе.
Его поцелуй был медленным, чувственным и дразнящим. Мэтт был обнажен по пояс, как и она. Прикасаться к телу Мэтта было так приятно, что она невольно потянулась к нему. Груди, обтянутые тонким кружевом, прижались к его груди. Соски затвердели так, что это прикосновение причинило им боль. Карли больше не могла скрывать владевшее ею желание и застонала, не отрываясь от его губ.
Этот негромкий звук воспламенил Мэтта. Поцелуй его стал более жестким и страстным. Горячий язык вонзился в ее рот, а палящие губы полностью овладели ее губами.
Руки Мэтта скользнули в ее расстегнутые джинсы, проникли в трусики, обхватили ягодицы. Он прижал ее к себе, к своему напряженному члену, и ей показалось, что она сейчас умрет от наслаждения.
Губы Мэтта коснулись ее шеи. Потом он поднял голову, вынул руки из ее джинсов и сделал шаг назад.
— Мэтт… — взмолилась она, заморгав туманными от страсти глазами.
— Пойдем в постель. — Мэтт подхватил ее на руки, прижал к груди, крепко поцеловал и положил ее на середину стеганого одеяла. Потом выпрямился, ловко снял с нее тапочки и джинсы, отбросил их в сторону и замер, глядя на нее сверху вниз.
Какое-то мгновение она видела себя его глазами — маленькую, стройную, женственную, совершенно обнаженную, если не считать двух тонких полосок черных кружев. Она лежала, опираясь на локти, утопая в мягком одеяле и согнув одно колено. Голова откинута назад, губы приоткрыты, а глаза, горевшие от возбуждения, ловили его взгляд.
— Ты прекрасна.
Мэтт расстегнул «молнию» на джинсах. Страсть, полыхавшая в его глазах, потрясла Карли. Он начал медленно спускать джинсы, и Карли с замиранием сердца следила за тем, как они ползут вниз вместе с трусами. Потом Мэтт выпрямился перед ней, и она забыла обо всем на свете.
Это он был прекрасен, а вовсе не она. Сомневаться в этом не приходилось. Широкие плечи, узкие бедра, мускулистый торс, сильные длинные ноги. Но Карли знала это и прежде. Насколько она помнила, Мэтт был прекрасен всегда. Ее очарованный взгляд привлекло нечто иное. То, чего она не знала или по крайней мере не помнила.
— О боже, какой ты огромный… — пролепетала она, не в силах отвести глаз от нижней части его тела.
Мэтт не то засмеялся, не то застонал. Его темневшие от страсти глаза сулили Карли невыразимое наслаждение. Их взгляд обжигал. Пальцы Карли впились в одеяло, губы раскрылись, она с трудом втянула в себя воздух.
— Это твоя вина, — негромко, хрипло и чуть насмешливо сказал он, лег на кровать и привлек Карли к себе.
Глава 26
Она не была самой красивой из женщин, которых он встречал в своей жизни. Черт возьми, Мэтт спал с женщинами, которые были гораздо красивее. Но это была Карли! Его нежная, желанная, непредсказуемая подружка из далекой юности, и Мэтт желал ее больше, чем любую, самую красивую и сексуальную женщину на свете.
Проклятие, его член сейчас, кажется, напоминал гигантскую секвойю.
Конечно, она это заметила и так прямо и сказала. Ох, Карли, святая простота… Что на уме, то и на языке.
Судя по опыту Мэтта, возбуждение и смех плохо уживались друг с другом, и все же он продолжал улыбаться, пылко целуя ее.
Но тут Карли прижалась к нему всем телом, и Мэтт перестал улыбаться. Он перевернул Карли на спину, лег сверху и прильнул к ее губам. Его пожирала страсть, примитивное пламенное желание; хотелось овладеть ею и вонзаться, вонзаться, вонзаться, пока не настанет взрыва, за которым наступит блаженная нирвана — самая потрясающая вещь на свете. Лучше футбола, лучше моторной лодки, лучше «Харлея», который открывает путь к свободе.
Он обхватил бедро Карли, приподнял его, заставил согнуть колено, лег между ее ног, придавив всей тяжестью. Оставалось только отодвинуть этот дурацкий клочок кружев и…
И сделать то же самое, что он сделал двенадцать лет назад.
Мэтта смущало, что в тридцать три года он владеет собой не лучше, чем похотливый двадцатилетний юнец.
Обычно он держал себя в руках и считал, что чертовски неплох в постели. Много лет женщины были от него без ума.
Он не сомневался, что сумел возбудить Карли. Она тяжело дышала, дрожала, льнула к нему, ее нежные бедра были раскрыты, соски, обтянутые колючим черным кружевом, вонзались в его грудь. Она была горячей, влажной и готовой принять его, а он был горячим, твердым и готовым овладеть ею. Если бы он подчинился инстинкту и погрузился в нее, все было бы замечательно.
Но это была не просто одна из его подружек, а Карли. Он не хотел торопиться. Когда он закончит, она должна быть полностью насыщена, измучена и ошеломлена. Иными словами, Карли должна была знать, что ее оттрахали по полной программе.
Мэтт протянул руку ей за спину и привычным жестом расстегнул лифчик. Когда он оторвался от ее губ и прильнул к шее, Карли застонала, и этот звук чуть не заставил Мэтта отказаться от своего намерения. Но тут он увидел ее полные груди с круглыми розовыми сосками, напоминавшими спелые ягоды. Нужно было узнать их вкус, взять в рот, пососать, легонько прикусить, заставить Карли ахнуть и застонать под ним. А он тем временем снимет с нее эти сексуальные маленькие трусики и овладеет ею, разрываясь от желания, которого не испытывал за всю свою взрослую сексуальную жизнь, начавшуюся в пятнадцать лет.
Мэтт обхватил ладонями ее упругие гладкие ягодицы и приподнял их. А потом прижался губами к ее лону.
— Мэтт…
Он поднял взгляд, увидел глаза Карли, затуманившиеся от страсти, и подумал, что таких младенчески-голубых глаз нет больше ни у кого на свете. Мысль о том, что под ним лежит обнаженная Карли, которой он готов был овладеть еще неделю назад, возбудила его невероятно. Он никогда не испытывал такого взрыва чувственности.
— Пожалуйста… — еле слышно простонала она.
К чертовой матери! Он больше не мог держать себя в узде. Мэтт знал, чего она хочет, и сам хотел того же, хотел так, что изнывал от боли, но продолжал сдерживаться. Он поцеловал ее, обнял, Карли обхватила его руками и ногами, и Мэтт наконец проник в нее. Ножны Карли были такими влажными, горячими и тугими, что Конверс застонал, не отрываясь от ее губ, а затем неистово овладел ею, с каждым разом вонзаясь все глубже и глубже, и это было так хорошо, что Мэтту не хотелось останавливаться.
Грандиозный секс? О да.
Но он не мог продолжать так бесконечно. Жар извивавшегося под ним тела и негромкие стоны Карли подталкивали его к краю. Понимая, что вот-вот потеряет самообладание, он опустил руку, помогая ей кончить.
И она кончила, задыхаясь, дрожа и крича от наслаждения.
— О боже, Мэтт… Мэтт, о боже, Мэтт… я люблю тебя, я люблю тебя, Мэтт, я люблю тебя, Мэтт.
Он сделал еще один рывок, взорвался, прижал Карли к себе и взмыл в космос, как ракета, увлекая ее за собой.
Как хорошо! Черт побери, как хорошо…
И все же когда обессилевший Мэтт рухнул на нее, его последней мыслью было: ох, дерьмо…
Прошло несколько минут, прежде чем он сумел собрать силы, опереться о матрас и скатиться с Карли. Мэтт лег на спину, положил голову на согнутую руку и стал угрюмо размышлять над случившимся. До сих пор ему удавалось отворачиваться от ужасной правды: он наконец угодил в яму с тигром, которой в последние семь лет успешно избегал.
То, что этим тигром была Карли, дела не меняло. Почти не меняло.
Мэтт осторожно покосился в ее сторону. Карли тоже лежала, положив голову на руку, и смотрела на него. Она была обнажена, но Мэтт видел не слишком много. Ее подтянутые к груди колени прикрывали живот, согнутая рука намеренно прикрывала грудь, пряча ее от взгляда Мэтта. Он знал это, потому что знал Карли. Теперь она стыдилась своей наготы и своего наслаждения.
Стыдилась, но все же была готова к продолжению. Поняв это, Мэтт почувствовал, что его тело вновь пробудилось к жизни.
И тут он вспомнил, почему не следовало ложиться с Карли в постель. Овладевать ею второй раз было еще хуже, но ему ужасно хотелось этого. Чтобы обуздать себя, пришлось сделать такое усилие, что он заскрежетал зубами.
«Без паники, — сказал себе Мэтт, хотя от страха у него сводило кишки. — Я еще могу выпутаться».
Но тут его хорошенький кудрявый кролик молча откатился в сторону и сел на край кровати.