— Потому что ты сказал, что там живет змея и что, если я немедленно не спущусь, она заползет мне под рубашку, так как все змеи обожают тепло? Да, помню. — В ее голосе звучали смех и укоризна.
— Мне было тринадцать лет, — возразил Мэтт. — На том дереве находилась моя крепость, а ты была настырной девчонкой. Тринадцатилетние мальчишки не любят, когда возле их крепостей крутятся настырные девчонки.
— А потом ты отвел меня домой и сказал бабушке, что я сломала запястье, споткнувшись о корень на заднем дворе.
Мэтт слабо усмехнулся.
— Она ведь не знала, что ты была со мной в роще, верно? Ей не нравилось, что ты лазишь по деревьям. А я чувствовал свою вину и решил избавить тебя от новых неприятностей.
Карли улыбнулась. Конверс почувствовал, как шевельнулись мышцы лица, лежавшего на его груди. Она успокоилась, расслабилась и излучала тепло. Мэтт остро ощущал, что они оба почти раздеты, что она женщина и…
Она зевнула.
— Ужасно хочу спать. Вот так…
— Ну, спи.
— Мэтт… — Карли заворочалась, и ее рука сползла с груди Мэтта к талии, оставив за собой огненный след.
— Гм-м?
— Спасибо тебе.
— За что?
—. За то, что вчера вечером ты спас мне жизнь. И за это. За то, что ты здесь. С тобой мне не страшно, а я так устала бояться…
— Это не проблема. — Но проблема все-таки была. Потому что он отчаянно желал Карли и был вынужден представлять ее маленькой девочкой, чтобы не…
— Ты ведь не уйдешь, правда? Останешься со мной до утра? — сонным голосом пробормотала она.
— Да, останусь. — Его голос прозвучал ворчливо, однако Мэтт ничего не мог с собой поделать. У него на уме было совсем другое, но ради Карли… — Думай обо мне как о своем плюшевом мишке.
Он почувствовал, что Карли снова улыбнулась.
— С удовольствием. — Она опять протяжно зевнула. — Спокойной ночи, Мэтт.
— Спокойной ночи.
Спустя мгновение послышалось тихое посапывание. Мэтт понял, что она уснула, скорчил унылую гримасу и уставился в потолок. Ребенка привели в кондитерскую и сказали, что денег нет. Ужасная жестокость. Одно утешение: его кровать была шире дивана. Даже близость Карли и чудовищное возбуждение не помешали ему задремать.
Но тут на кровать прыгнул проклятый кот и улегся рядом с его головой. Мэтт столкнул его. Кот вернулся. Столкнул еще раз. Кот вернулся. Это продолжалось до тех пор, пока Мэтт не сдался. Кот победил. Когда Мэтт наконец уснул, в одно его ухо дышала Карли, а в другое сопел Хьюго.
Последней мыслью Мэтта было «здравствуй, семейный уют». Должно быть, кто-то в небесах, глядя на него, умирал со смеху.
Когда утром он спустился по лестнице, веселье было в самом разгаре. Все три сестры сидели за столом на кухне, куда он направился по привычке, привлеченный запахом свежего кофе. Он принял душ, побрился и надел форму, не потревожив ни Карли, ни кота, все еще дрыхнувшего на его подушке.
Услышав ворчливое приветствие, девушки умолкли и посмотрели на Мэтта так, что он сразу догадался, о чем шла беседа. Он пересек кухню, выпустил Энни на задний двор и с чувством покорности судьбе подставил грудь под огонь батареи накрашенных глаз.
Первый выстрел сделала Эрин.
— Как спалось? — жизнерадостно спросила она.
— Прекрасно, — ответил он, смерил троицу суровым взглядом и пошел к кофеварке. — Карли приснился кошмар. Она испугалась. Я остался с ней. Разговор окончен.
Ага, как же… Как будто он их не знал.
— А как быть с правилом «никакого секса под крышей моего дома»? — с улыбкой спросила Лисса.
— Мы не… Стоп. Я не собираюсь обсуждать с сестрами свою половую жизнь. — Мэтт мрачно посмотрел на Лиссу и налил себе кофе. — Как бы там ни было, правило остается в силе.
— Она славная, Мэтт, — сказала Дани. — И вы хорошо смотритесь вдвоем.
— Отстань, — с отвращением буркнул Конверс. — Мы с ней просто друзья.
— Братец, посмотри правде в глаза. Ты влюбился. — Теперь ему улыбалась и Эрин. Эта мысль заставила Мэтта окаменеть. Нет. Ни за что. Ни под каким видом.
— И как раз вовремя, — добавила Дани.
— Не могли бы вы сменить тему? — Если он говорил слишком сердитым тоном, то лишь потому, что они, как обычно, делали из мухи слона. Что они знали о нем и любви? Ничего. Они были девчонками и видели любовь в каждом поцелуе.
Утешив себя этой мыслью, Мэтт сделал глоток и чуть не поперхнулся. Кто-то добавил в кофе ваниль.
— О боже, кто это сделал?
— Я, — ответила Эрин. — Это специальная смесь. Коллин любит особый кофе.
Трое остальных дружно закатили глаза.
— Эй, Мэтт… В плавках ты выглядишь потрясающе, — сказала Лисса и тихонько захихикала. Эрин и Дани кивнули и улыбнулись.
— Ну ладно! — рявкнул Мэтт, поставил чашку и смерил своих мучительниц грозным взглядом. — Хватит!
— Просто для твоего сведения. — Дани пыталась говорить серьезно, но в ее глазах плясали чертики. — Вообще-то девушкам больше нравятся спортивные трусы.
— Вам что, некуда пойти? — Мэтт вылил содержимое чашки в раковину.
— Сегодня воскресенье. Мы идем в церковь.
— Ах да… — Тут он увидел, что сестры надели платья и туфли на высоких каблуках. Это означало либо веселый субботний вечер, либо чинное воскресное утро. Платья были скромными — следовательно, действительно настало воскресенье… Он посмотрел на Эрин. — А где наш любовничек?
— Если ты имеешь в виду Коллина, то он скоро придет, — с достоинством ответила Эрин.
— А Номер Один и Номер Два?
— Он говорит об Энди и Крэге, — сообщила Лиссе Дани. Мэтт заметил, что она нисколько не обиделась. Возможно, потому, что описание было кратким. От Мэтта можно было ждать эпитетов и похлеще, чем «любовничек».
— Он просто заговаривает нам зубы. Ничего не выйдет, — ответила Лисса и снова посмотрела на Мэтта. — Мы хотим поговорить о тебе и Карли.
— Это не вашего ума дело, — огрызнулся Мэтт и выплеснул в раковину все содержимое кофейника.
— Эй, это для Коллина! — запротестовала Эрин. — Он придет с минуты на минуту.
— Коллин скажет мне спасибо.
— Мы провели голосование на тему «Ты и Карли», — сказала Дани. — И одобрили. Единогласно.
— Значит, я могу умереть спокойно. — Мэтт вывернул кран, чтобы сполоснуть кофейник, а заодно заглушить голоса трио.
— Понимаешь, есть одна маленькая проблема, — сказала Эрин, когда он закрыл кран. — Сейчас сюда заявится Шелби. Она хочет ехать с нами в церковь.
— Черт бы все побрал, — пробормотал Мэтт, ставя кофейник и живо представляя себе, как Карли спускается по лестнице и присоединяется к этой веселой компании. — Неужели ты не могла выйти за кого-нибудь, кроме брата Шелби?
— Могла, — сказала Эрин, когда Мэтт открыл заднюю дверь и посвистел Энни. — Но почему?
— Может быть, потому, что Коллин самодовольный болван? — невинно спросила Дани.
— Неправда! — разозлилась Эрин.
— Правда, — возразила Лисса и состроила гримасу. — Он действительно болван.
— Мэтт… — взмолилась Эрин.
— Дамы, я тут ни при чем. Если мне не придется надевать на церемонию розовую бабочку, можешь выходить за Коллина. — Тут Мэтт увидел Майка Толера, прибывшего охранять Карли, и помахал ему. — Даже если он болван.
— Кто? — с любопытством спросил Майк.
— Девушки объяснят. — Мэтт насмешливо улыбнулся Эрин, поднял руку в знак приветствия и отправился на работу.
Где целый день пытался выкинуть из головы песенку из одной старой комедии, где говорилось, что любовь и брак — то же, что лошадь и карета.
Глава 32
Следующая неделя пролетела быстро.
Не желая снова пугать весь дом, Карли начала принимать двойные дозы снотворного, и кошмары перестали ее мучить. Сандра выписалась из больницы и стала жить с ней в одной комнате, ночуя на раскладушке, взятой взаймы у соседа. Мэтт пришел к выводу, что Сандра подвергалась «косвенной опасности»; иными словами, повторное нападение ей не грозило. Но после случившегося бедная Сандра ни за что не осталась бы одна в особняке, который она называла домом с привидениями. Кроме того, Мэтт все еще считал особняк местом преступления: это означало, что дом закрыт для всех, кроме представителей закона. Карли доказывала себе, что это хорошо, поскольку, во-первых, спать теперь с Мэттом было невозможно, что избавляло Карли от мучительных раздумий на эту тему; во-вторых, отныне они были связаны с Сандрой как муха и липкая бумага; и в-третьих — она никогда не оставалась одна. Никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах. Разве что в ванной с запертой дверью.
Радуясь тому, что она находится под официальной охраной, как назвал это Мэтт, и жалея, что оказалась в таком положении по собственной вине, Карли чувствовала, что мотив «спасите, убивают» начинает ей приедаться. Либо ты перестаешь бояться, и жизнь потихоньку начинает брать свое, либо сходишь с ума.
Невозможность уединиться действовала ей на нервы. И, следовало признать, не только ей. Неудобства испытывали все, включая хозяев. Сестры Мэтта держались исключительно доброжелательно, они ей очень нравились, но две посторонние женщины были серьезной помехой для двух работающих девушек, у которых были кавалеры, и для Эрин, которая готовилась к свадьбе.
К этому следовало прибавить, что один помощник шерифа дежурил при Карли постоянно, а тех, кто находился не при исполнении, приманивали блюда, приготовленные Сандрой. И что Хьюго и Энни устраивали игру в догонялки по крайней мере пару раз в день. В общем, это был не дом, а круглосуточный цирк. Достоинством такого положения было то, что в этом хаосе не оставалось времени для страха, а недостатком — то, что здесь можно было сойти с ума.
Сам Мэтт в этом хаосе практически не участвовал. Он приходил домой только для того, чтобы поспать, редко являлся раньше полуночи и снова уходил в шесть утра.
Впрочем, его помощникам тоже приходилось несладко. Перечень преступлений становился все длиннее, старые дела громоздились пачками, а Мэтт каждую свободную минуту уделял определению личности человека, который напал на Карли и Сандру. До сих пор без особого успеха, как с кислой миной признался Антонио. когда наступила его очередь опекать Карли.