— Применительно к статистике я готов поспорить, что если мы выберем наугад такое же количество людей из различных уголков страны и продержим их взаперти в одном и том же месте, то в конечном счете у них появятся схожие черты — хотя бы одна или две. Здесь же — совершенно ни одной! Возрастная группа, социальный статус, первоначальное место жительства — все разное! Ничего общего! Невольно складывается впечатление, что это не случайно.
Франклин снова покачал головой. В течение всей беседы он напряженно размышлял. Затем, тяжело вздохнув, Фрэнк задал вопрос, который полковник, без всякого сомнения, ожидал услышать от него.
— И сейчас вы, наверное, увяжете этот инцидент с Беном Бозом, да? — спросил молодой человек.
Шеридан улыбнулся.
— Именно так. А начну я с нее!
Он коснулся рукой фотографии Эми Остен.
— Любимой книгой этой девушки был роман «Священный пепел», написанный Бозом и опубликованный в 1991 году. Именно он и стал нашей первой зацепкой. А затем компьютер вывел нас вот на них… — Шеридан показал на улыбающиеся лица Лили Бонхэм, Тома Вудварда, Мод Патч, Стива Бина и супругов Кенхед. — Все они были так или иначе связаны либо с самим Бозом, либо с его произведениями. По состоянию на данный момент из двадцати четырех жертв мне удалось установить наличие связи с Бозом только у одиннадцати из двадцати четырех жертв. Это, конечно, немного. Я также признаю, что этот факт пока еще ни о чем не говорит. Тем не менее это единственная общая черта, которую после двух месяцев напряженных поисков удалось выявить у погибших. Единственная. Если бы у меня имелась только лишь эта информация, то я, наверное, должен был бы поехать к Бозу и поговорить с ним — спросить у него, что он делал в ночь со второго на третье февраля. Или же провести дополнительное расследование, чтобы не дать ему возможности защитить себя каким-нибудь алиби. А может, просто для того, чтобы самому убедиться, что к обнаруженным на стройплощадке жертвам писатель не имеет никакого отношения. Только и всего…
Полковник подошел чуть поближе к Франклину, все так же четко, с расстановкой выговаривая каждое слово.
— Когда я день и ночь работал над тем, чтобы установить личности погибших, у меня и моих людей вдруг возникли подозрения относительно произведений Боза. Вы знаете, какие и почему. — Он поднял палец. — С того самого времени я стал воспринимать его уже не как обычного автора детективных романов, прочитанных некоторыми из погибших людей, а как человека жуткого, таинственного, придумавшего для себя способ похищать, пытать и насиловать других людей!..
И тут — впервые за все время их разговора — Франклин перебил полковника:
— Короче говоря, вы считаете, что Боз, как автор детективных романов, занимается подобными делами, чтобы быть компетентным в том, о чем он пишет.
Франклину по-прежнему казалось, что Шеридан в своих ничем не обоснованных предположениях заходит уж слишком далеко. По всей видимости, полковник чрезмерно увлекся образом писателя-убийцы, и тот теперь мерещился ему повсюду! Подобная навязчивая идея имела какое-то греческое название, но Фрэнк, не на шутку разволновавшись, позабыл это слово.
— А вам не кажется, что это всего лишь совпадения? — Франклин задал свой вопрос таким тоном, как будто перед ним стоял один из самых упрямых студентов его группы. — Я даже склонен думать, что подобное происходит сплошь и рядом. Если взять какого угодно писателя-романиста и хорошенько покопаться в его жизни и творчестве, то наверняка обнаружится связь между тем, что он выдумал в своих произведениях, и реальной жизнью. Нет ничего невероятного в том, что вымысел писателя иногда совпадает с событиями, происходившими в действительности. Но это происходит совершенно случайно. Всего лишь совпадение…
— Случайное совпадение? — Голос Шеридана стал тверже. — Случайно… — еще раз сказал он. — Хотелось бы, чтобы это было именно так, друг мой. А как вы считаете, сколько нужно совпадений, чтобы случайность перестала быть случайностью и превратилась, скажем, в закономерность?
Франклин снова покачал головой: рассуждения полковника казались ему бессмысленными.
— Итак, вы считаете это совпадением? — Шеридан подошел к своему рабочему столу, взял с него потертый кожаный портфель и открыл его. — На месте убийства тех двадцати четырех человек, — стал рассуждать он, — полиция смогла выдвинуть всего лишь две версии: во-первых, групповое жертвоприношение, проведенное какой-то сектой. Во-вторых, своего рода массовое самоубийство, организованное не без помощи форумов в Интернете или ассоциаций, которые защищают права людей, желающих покончить с собой. В свете того, что я рассказал вам о Бозе в вашем кабинете, а также того, что вам стало известно сегодня утром относительно тщательной организации убийства тех двадцати четырех человек, признайтесь, у вас появились какие-то мысли?
Шеридан достал листок бумаги. Франклин внимательно следил за каждым его движением.
— Это «совпадение» менее чем через два месяца приведет к публикации очередного романа. Не забывайте, что автор, возможно, описывает свои собственные преступления, что он создает романы на основе заранее подготовленных и продуманных издевательств и убийств. К несчастью, на сегодняшний день мне известно пока лишь заглавие его следующей книги.
Он протянул Франклину распечатку информации, найденной для полковника в Интернете одним из книготорговцев Конкорда.
Фрэнк вслух прочитал:
— Бен Боз. «Клуб самоубийц».
— Вот так, — с явным удовлетворением, но совершенно безрадостно произнес Шеридан.
6
Маколей Хорнбилл — девятнадцати лет от роду, рыжеволосый, умный, изобретательный — был студентом второго курса университета «Деррисдир», в котором он изучал английский язык и литературу. Во время утренней пробежки в пятницу этот юноша исчез.
В конце того же дня большинство студентов, сдав промежуточные экзамены, разъехались по домам праздновать Пасху; университет опустел. Хорнбилл же появился лишь во вторник утром. Все еще в спортивном костюме, вымазанный в грязи, с разодранной в кровь лодыжкой, изнывающий от жажды и ужасно ослабевший, парень был сильно перепуган.
Процедура вступления в «Писательский клуб» закончилась совсем не так, как ожидалось.
Трое студентов, устроивших Хорнбиллу «испытание подземельем» и не дождавшихся его появления к началу завтрака, терпеливо выглядывали новичка до вечера пятницы. Они даже пытались по этому поводу шутить. Однако, когда начало темнеть, всем троим стало уже не до смеха. Решив не уезжать из университета домой и вооружившись фонариками, они всю ночь тщательно прочесывали подземелье — вплоть до самого последнего тупичка. С незапамятных времен считалось, что в окрестностях замка Якобса проложено в общей сложности более десяти километров подземных ходов. Большая часть этих ходов была прорыта несколькими поколениями студентов, входивших в «Писательский клуб». Это стало своеобразной традицией: каждый выпуск должен был сделать несколько новых ходов, оборудовать их в каком-нибудь определенном стиле и украсить своей эмблемой.
Однако как эти трое ни старались, найти Хорнбилла в подземелье им не удалось. Теряясь в догадках, парни с наступлением утра перенесли свои поиски в лес и пыльные подсобные помещения замка, из которых имелся лаз в подземелье.
Вторую ночь они провели все в том же встревоженном состоянии. В университете стало известно, что Маколей Хорнбилл не приехал домой, в штат Кентукки. Его родители позвонили в субботу ректору и выразили свое недоумение. Когда они вновь позвонили ректору в воскресенье утром, их недоумение уже сменилось обеспокоенностью.
Льюис Эмерсон был вынужден прервать свой отдых в штате Мэн и вернуться в «Деррисдир», чтобы уладить возникшую проблему. В университете он узнал, что Хорнбилл отсутствовал на экзаменах в пятницу.
Над «Писательским клубом» начали сгущаться тучи.
В понедельник, который также был выходным днем, студент Оскар Стэплтон, руководитель «Писательского клуба», принял решение взломать дверь библиотеки Якобса, находившейся в замке. Конечно, взлом двери с помощью монтажной лопатки для шин не мог остаться незамеченным, однако ситуация вынуждала действовать активно и не сидеть сложа руки. Оказавшись в библиотеке, Стэплтон порылся среди старых строительных чертежей, эскизов замка и умопомрачительных технических требований к строительству, хранившихся здесь еще со времен Якобса.
— Хорнбилл, должно быть, умудрился пробраться в какой-нибудь подземный ход, о котором мы ничего не знаем! — сказал Стэплтон двум своим друзьям. — Вот почему он не смог оттуда выбраться. В противном случае он уже давно появился бы.
— А может, он просто насмехается над нами? — предположил Джонатан Марлоу, второй человек в «Писательском клубе». — Частенько бывает так, что тебе кажется, будто ты играешь с котом, а на самом деле он просто над тобой издевается. Если сейчас происходит нечто подобное, надо признать, что этот Маколей неплохо нас разыграл.
— Что касается розыгрышей, то его можно было бы записать в гении! — воскликнул Дэниел Либерманн — третий человек в клубе.
Догадки сменяли одна другую.
Однако в действительности Маколей Хорнбилл был не гением, а всего лишь неудачником. Догадка Оскара Стэплтона оказалась правильной: потеряв ориентацию в подземелье, Хорнбилл начал громко звать на помощь и бить кулаком по стене. Стена неожиданно обвалилась, и, пробравшись через образовавшийся проем, Хорнбилл оказался в секретном подземном ходе, созданном еще во времена Якобса. Попытавшись пройти по этому вообще никому не известному туннелю, парень забрел черт знает куда и в результате окончательно заблудился.
Оскар Стэплтон догадался о существовании этого лабиринта благодаря двум непонятным пометкам, имевшимся на пожелтевших чертежах. Когда три члена «Писательского клуба» наконец-таки нашли Хорнбилла, тот лежал в темном туннеле прямо на земле и слизывал образующиеся от естественной влажности капли, которые стекали по стенам. Когда они подняли его и попытались поставить на ноги, Маколей тут же потерял сознание.