И его дурные ожидания оправдались на сто процентов.
На следующее утро в "Морнинг стар" появилась передовица с огромной фотографией «Тополей» и другой, поменьше, на которой была снята миссис Мэтьюс, выходящая из зала судебного присутствия. Когда Гай спустился утром к завтраку, он нашел свою сестру и тетку, в полном ужасе читающих друг другу выдержки из разных утренних газет…
— "Вдова брата убитого отказалась обсуждать загадочную смерть!" — читала Стелла замогильным голосом. — "Мы считаем, что лучше хранить молчание, — так говорит Зау Мэтьюс, элегантная светловолосая вдова финансового дельца инспектору Скотленд-ярда, ведущему расследование этого таинственного отравления…"
— А послушай, что пишут здесь, — дрожащим голосом перебила ее тетка. — Я просто в жизни не слышала ничего подобного! Какой ужас! "Одетая в траур…" — как будто в таком положении можно носить что-нибудь еще! — "одетая в траур овдовевшая невестка Грегори Мэтьюса, смерть которого при таинственных обстоятельствах последовала в его резиденции на Гринли Хит неделю назад, приняла меня вчера в своей солнечной уютной гостиной…" Неплохо сказано! Конечно, я не сомневаюсь, что она сообщила газетчикам, будто весь дом принадлежит ей одной, и тут репортера еще можно понять. Но с чего он взял, что она «солнечная», когда за весь вчерашний день ни лучика не пробилось с неба!
Гай, весь серый от страха, быстро прошел через комнату и взглянул через плечо Гарриет в газету, которую она читала.
— Так-так… "Надо понимать, что жизнь продолжается… невосполнимая потеря… Для нас все так же таинственно, как и для Скотленд-ярда…" Боже мой, она не могла сказать им всего этого вздора!
— Но ведь все-таки сказала! — воскликнула мисс Гарриет, потрясая газетой. — Это именно та самая чушь, которую она несет всю жизнь! "Между мной и покойным деверем была неразрушимая душевная связь…" Это же надо, сказать репортеру подобное! А они небось допытывались — какая-какая связь?.. Нет, это меня просто убивает! И еще: "Спокойная и сдержанная…" Лучше бы написали просто — безразличная, было бы ближе к истине!
Гай с трудом выхватил у нее из рук газету, которую тетка, казалось, готова была изорвать в мелкие клочки, и принялся читать сам:
— "Смерть мистера Мэтьюса — ужасное потрясение для всех нас, — сказала мне Роза Давентри, двадцатитрехлетняя служанка в "Тополях"…" О, да тут о Розе целая новелла, и даже кое-что про ее женишка… Но самое интересное — она считает эту смерть своей ЛИЧНОЙ БОЛЬЮ! Представляете?! Служанка!
— Что?! — взвизгнула мисс Гарриет.
— Тут и фотография помещена, — добавила Стелла, заглядывая в газету.
Мисс Гарриет резко встала.
— Сегодня же ноги этой девки не должно быть в доме! Рассчитать! Конец месяца или начало — неважно! Ведь она, кроме того что просто преступно нахальна, еще и врет бессовестно! Всем в доме известно, как она ненавидела бедного Грегори!
Вошел Бичер и остановился, в изумлении вытаращившись на беснующуюся хозяйку.
— Что тебе известно об этом ужасном деле? — крикнула мисс Гарриет, швыряя ему газету.
Бичер смущенно прокашлялся.
— Да, мисс. Действительно, крайне неприятная накладка. Миссис Бичер уже высказала Розе свое мнение по этому поводу… Там звонит мистер Рэндалл, мисс…
— А какого черта ему от нас надо? — рявкнул Гай.
— Насчет черта он ничего не говорил, сэр.
— Не дерзи! — взвился Гай. — Не надо подходить к телефону, вот и все! Так ему и передай!
— Стелла, пойди поговори с ним, — проговорила мисс Гарриет, немного приходя в себя. — Все-таки неловко… Хотя непонятно, зачем ему втемяшилось звонить нам в ТАКОЙ день.
Стелла со вздохом отложила газету:
— Почему именно я должна с ним говорить, мне непонятно, — заметила она, но все же встала и вышла в холл, к телефону.
— Хэлло, это Стелла. Что случилось?
В трубке зазвучал бархатный голос Рэндалла:
— Моя милая кузина, доброе утро! Скажи мне только одну вещь — почему до сих пор вы не показали мне вашу прелестную голубоглазую Розу Давентри?
— Замолчи, черт бы тебя побрал! — кипя от ярости, прошипела в трубку Стелла. — Какое у тебя дело к нам?
— Только это, увы, — из трубки донесся смешок.
— Тогда иди к черту!
Стелла повесила трубку.
Не один Рэндалл увидел в свежих газетах эти фотографии и заметки. Вскоре в «Тополя» прибыла миссис Гертруда Лаптон, вне себя от праведного гнева. Первым делом она поинтересовалась, уволена ли уже Роза Давентри, а если нет, то почему. Во-вторых, понимает ли миссис Мэтьюс весь ужас допущенной ею оплошности, и если не понимает, то почему. Наконец, что сделала ее сестра мисс Гарриет, чтобы не впустить в дом репортеров, и если ничего, то почему.
Самым главным ее вопросом было, однако, то, что конкретно предпринимает полиция для выявления убийцы, и на этот вопрос ни у кого не нашлось вразумительного ответа. И величественная миссис Лаптон вынесла свой вердикт:
— Все расследование велось чрезвычайно неумело, и я не вижу ни малейших признаков того, что полиция хоть что-то делает для поиска убийцы моего брата!
Этот суровый приговор, вынесенный славному Скотленд-ярду, показался бы, однако, не совсем справедливым Ханнасайду, который в это время находился в конторе Джилса Каррингтона, держа перед собой раскрытую бухгалтерскую книгу Грегори Мэтьюса.
— Не знаете ли, Каррингтон, какая связь была между Грегори Мэтьюсом и субъектом по фамилии Гайд?
Джилс покачал головой:
— Боюсь, что нет. А что именно вас интересует?
— Я изучил его банковские записи, — сказал Ханнасайд. — Оказалось, что основная часть чеков, по которым деньги приходили на счет Мэтьюса, были подписаны неким Гайдом. Поглядите. Это весьма солидные суммы, причем переводы были регулярными, строго раз в месяц.
Джилс взял книгу и стал просматривать ее.
— Похоже, они вместе вели какой-то бизнес, — заметил он. — Но если это и было так, я ничего об этом не слышал. Может быть, он владел магазинчиком, в придачу к своим акциям, но не хотел, чтобы об этом кто-нибудь узнал?
— Трудно сказать. Может быть, что-нибудь в этом роде. Я говорил с управляющим банком, но он знает не больше вашего. Все чеки были погашены филиалом фостеровского банка в Сити. Старший кассир сразу узнал все эти чеки. Думаю пойти туда еще раз, попробовать что-нибудь из них вытянуть.
— Все пустое, — покачал головой Каррингтон. — Я вам одно скажу — если кто-то понимает в этом темном деле, так это Рэндалл Мэтьюс.
Ханнасайд невесело усмехнулся.
— Я уже думал о нем. Но, как и следовало ожидать, мистер Рэндалл Мэтьюс вовсе не горит желанием доверить мне свои секреты. Но все равно, я попробую его расколоть еще раз, если все остальное провалится.
Ханнасайд вышел с Адам-стрит, где помещалась контора Каррингтона, и зашагал в сторону Сити.
В филиале Банка Фостера клерк встретил Ханнасайда весьма холодно. Видите ли, сказал клерк, заламывая бровь, наш банк очень старый и имеет некоторые незыблемые правила. Эти молодые выскочки, создающие то, что, кроме них самих, никто не может назвать банком, — это они завели моду давать полиции сведения о клиентах. А были времена…
Ханнасайд, который старался не создавать себе врагов на пустом месте, вежливо слушал, кивал и улыбался. В конце концов, он получил информацию, но весьма краткую. Сам клерк никогда в глаза не видел Джона Гайда. Счет был открыт много лет назад. Клерку представлялось вероятным, что Джон Гайд был агентом какой-нибудь шотландской фирмы. Его зарегистрированный адрес был на Гэтсби Роу, 17. Других сведений у клерка не имелось.
Ханнасайду не составило большого труда найти Гэтсби Роу, узкую улочку в центре Сити. Под номером 17 был газетный киоск, где также продавались дешевые сигареты и виски. У двери была привинчена табличка, на которой значился некий мистер Х.Браун. Магазинчик был довольно заплеванный, тусклые окна не мыли здесь, вероятно, с прошлого века. Ханнасайд толкнул дверь и прошел внутрь, вдыхая спертый запах застоявшегося табачного дыма. И тотчас же дверь за стойкой отворилась, оттуда выползла грузная женщина и довольно нелюбезно поинтересовалась, чего ему надобно.
— Я ищу мистера Джона Гайда, — сказал Ханнасайд. — Насколько я понимаю, он здесь живет?
— Его нет, — безразлично сказала тетка. — А когда придет — не знаю.
— А где я могу его найти, не подскажете?
— Понятия не имею.
В заднюю дверь протиснулся столь же грузный мужчина с большими висячими усами и подошел к прилавку.
— Что угодно этому джентльмену, Эмма? — спросил мужчина.
— Он спрашивает о мистере Гайде.
— Вы его тут не найдете, сэр, — сказал мужчина.
— То же самое и я ему втолковываю, — подхватила его жена.
— А он здесь живет? — спросил Ханнасайд.
— Нет, — ответил Браун, смеривая Ханнасайда с головы до ног весьма нелицеприятным взглядом.
— Тогда, может быть, вы сообщите мне его домашний адрес?
— Нет, не могу. Если хотите, оставьте записку.
Ханнасайд вытащил свое полицейское удостоверение и предъявил мужчине.
— Может быть, теперь у вас развяжется язык? — спросил он уже резче и без улыбки.
Мистер Браун внимательно изучил удостоверение, после чего еще раз смерил взглядом Ханнасайда.
— Итак, мистер Браун, я хочу знать, где я могу найти мистера Джона Гайда?
— Да откуда же нам знать?! — закричала женщина. — Мы вам уже полчаса толкуем, что не знаем, а вы все долбите свое!
Ее супруг легонько оттолкнул ее:
— Ладно, Эмма, иди займись своими делами.
Он положил на прилавок свои здоровенные лапищи и ухмыльнулся, показав испорченные зубы:
— И все-таки моя баба права. Мы уж не видали мистера Гайда с прошлого вторника.
— А что он здесь делал?
Мистер Браун потер ладонью подбородок.
— Ну, как бы это сказать… В общем, он владелец этой вот дыры.
Ханнасайд нахмурился:
— Вы хотите сказать, что он владеет этим магазином?
— Нет, не то чтобы магазином, нет. Просто он владелец дома. Этого дома.